- Я всегда пытаюсь спасти людей, - подумал он. - Я должен быть преступником. Где все пошло не так, как надо?
Нет времени для раздумий. Под угрозой находится нечто большее, чем золото или слава. Его мать умирала, и ее спасение находилось на плече Артемиса, ища в его голове блох.
Артемис положил пальцы на ручку двери. Нет времени, чтобы тратить его впустую на размышления, теперь время для действий.
Комната казалась более холодной, чем он помнил, но это вероятно была игра его воображения.
Все умы создают иллюзии. Даже мой. Восприятие холода - это проекция моего настроения, ничего больше.
Спальня его родителей была прямоугольной формы, простираясь по западному крылу от передней части дома в заднюю. Фактически, она напоминала больше квартиру, а не комнату, с залом и офисом в углу. Большая кровать под балдахином была повернута так, чтобы разноцветный свет от средневекового витража в окне летом падал напротив изголовья кровати.
Артемис аккуратно, как балерина, встал на коврик, стараясь не наступить на виноградную лозу на ткани.
Не становись на виноградную лозу и сделай девять шагов.
Неудача была нужна ему в последнюю очередь.
Ангелина Фаул растянулась на кровати, как если бы её бросили там. Ее голова откинулась назад так сильно, что линия от шеи до подбородка стала почти прямой, а ее кожа была настолько бледной, что казалась прозрачной.
- Она не дышит, - в панике подумал Артемис, и сердце в его груди затрепетало как птица в клетке. - Я был неправ. Я опоздал.
Вдруг все тело его матери забилось в судорогах, как будто она сделала болезненный выдох.
Тут решительность почти оставила Артемиса. Его ноги превратились в трясущееся желе, а лицо покраснело.
- Это - моя мать. Как я могу сделать то, что необходимо сделать?
Но он сделает это. Не было больше никого, кто мог бы сделать.
Артемис дотянулся до матери и мягко отодвинул пряди волос от её лица.
- Я - здесь, Мать. Все будет прекрасно. Я нашел лекарство.
Так или иначе, Ангелина Фаул услышала слова сына, и ее веки задрожали приоткрываясь. Даже радужка её глаз выцвела почти до ледяной голубизны зимнего озера.
- Лекарство, - вздохнула она. - Мой маленький Арти нашел лекарство.
- Правильно, - сказала Артемис. - Маленький Арти нашел лекарство. Это лемур. Помните, лемура с Мадагаскара, который был в Ратдаунском парке?
Ангелина подняла тонкий палец, щекоча воздух перед носом Джиджи.
- Небольшой лемур. Лечение.
Джиджи, напуганный видом истощенной женщины, прикованной к кровати, увернулся от нее и теперь находился сзади, на шее Артемиса.
- Хороший лемур, - сказала Ангелина и слабая улыбка тронула её губы.
- Я теперь взрослый, - подумал Артемис.- а она - ребенок.
- Я могу подержать его?
Артемис отодвинулся на полшага назад. - Нет, Мать. Пока нет. Джиджи - очень важное создание. Этот малыш поможет спасти мир.
- Позволь мне подержать его. Только на мгновение,- проговорила Ангелина сквозь зубы.
Джиджи пополз вниз по спинке жакета Артемиса, казалось он понял просьбу женщины и не хотел, чтобы она брала его.
- Пожалуйста, Арти. Если я подержу его, то это успокоит меня.
Артемис почти передала лемура. Почти.
- Это не вылечит вас, Мать, если вы будете просто держать его. Я должен ввести немного жидкости в вашу вену.
К Ангелине, казалось, возвращались силы. Она немного отодвинулась назад, скользя головой по спинке кровати вверх. - Разве ты не хочешь сделать меня счастливой, Арти?
- Я предпочитаю здоровье одномоментному счастью, - сказала Артемис, не делая ни единого движения, чтобы передать лемура.
- Разве ты не любишь меня, сын? - напевала Ангелина. - Разве ты не любишь твою мамочку?
Артемис живо отошел, стремительно открыл медицинский комплект и его пальцы сомкнулись вокруг автоматического шприца. Единственная слеза скатилась вниз по его бледной щеке.
- Я люблю Вас, Мать. Я люблю Вас больше жизни. Если бы Вы могли только знать то, что я сделал, чтобы найти маленького Джиджи. Только потерпите еще пять секунд, и этот кошмар будет закончен.
Глаза Ангелины лукаво сверкнули. - Я не хочу, чтобы ты вводил это лекарство, Артемис. Ты - не обученная медсестра. Нет ли здесь врача или я должна только мечтать об этом?
Артемис заправил шприц, ожидая, пока лампочка аккумулятора загорится зеленым цветом. Я делал уколы раньше, Мать. Я давал вам ваше лекарство и раньше, когда вы болели.
- Артемис! - Ангелина захлопала ладонью по простыне. - Я требую, чтобы ты немедленно дал лемура мне! Сейчас же! И вызови доктора.
Артемис открыл флакон из медицинского комплекта. - У вас истерика, Мать. Вы не в себе. Я думаю, что я должен дать Вам успокоительное перед введением противоядия.
Он взял ампулу в руку другой рукой пытаясь поймать руку матери.
- Нет, - Ангелина фактически визжала, хлопая ладонью с удивительной силой. - Не лезь ко мне со своими ЛеППРКОНовскими успокоительными средствами, ты, глупый мальчишка.
Артемис замер. - ЛеППРЕКОН, Мать? Что Вы знаете о ЛеППРЕКОНе?
Ангелина выпятила губу, как виноватый ребенок. - Как? Я сказала ЛеППРКОН? Несколько букв, ничего больше. Они ничего не значат для меня.
Артемис сделал шаг назад, отходя от кровати и держа Джиджи в руках, как бы оберегая его.
- Скажите мне правду, Мать. Что здесь случилось?
Ангелина вдруг потеряла свой невинный облик, колотя исхудавшими кулаками по матрацу и визжа в расстройстве.
- Я презираю тебя, Артемис Фаул. Ты надоедливый человек. Как я ненавижу тебя.
Не каждый ожидает услышать такие слова от матери.
Ангелина вдруг успокоилась и лежала на кровати, выпуская пар вместе с яростью. Реально выпуская пар. Ее глаза вылезли из орбит, а сухожилия на ее руках и шее казались стальными кабелями. Все время она разглагольствовала.
- Когда у меня будет лемур, я уничтожу вас всех. ЛеППРКОН, Жеребкинса, Джулиуса Крута. Всех вас. Я пошлю собак с лазерами вниз, в каждый туннель в коре Земли, пока не выкурю того гнусного карлика. А что касается этой женщины- капитана, то я промою ей мозги и сделаю ее моей рабыней. - Она бросила на Артемиса взгляд полный ненависти. - Готовься к мести. Ты не согласен со мной, сын мой? - Последние два слова капали с ее губ как яд от клыков гадюки.
Артемис держал Джиджи близко к себе. Он мог чувствовать дрожь маленького существа на его груди. А может быть дрожал он сам.
- Опал, - сказал он. - Вы последовали за нами сюда.