— Опускайте! Да не повредите шланг, не то начальник тюрьмы сдерет с нас шкуру.
Водолазный колокол опускался рывками, в зависимости от силы удерживающих его заключенных; влияло также и то, что во время предыдущего, не слишком умелого использования цепи перекрутились. На некоторых из них даже образовались узлы. Все это заставляло колокол крениться и качаться. Стены ямы гудели от ударов, да и сам колокол звенел, заставляя тех, у кого свободны руки, затыкать уши.
— Чертов колокол! — крикнул Биллтоу своему напарнику. — Звонит, словно мы празднуем День святого Кристофера.
Святой Кристофер был избран семьей Трюдо в качестве покровителя островов. Церковь на Большом Соленом носила его имя.
— Это не моя вина, Биллтоу, — ответил охранник. — Он опускается, так? Поберегись, чтобы я не надел его тебе на голову.
Это было сказано в шутку, но Биллтоу тут же отступил в сторону. «Флора» уходила вниз, покачиваясь, словно легкомысленный детеныш обезьяны на веревке, и в конце концов с плеском опустилась на темную воду, разметав во все стороны круги.
— Каждый день. — Биллтоу вздохнул, вытирая лоб головным платком. — Каждый день нам приходится болтать этот вздор. — Он поднял голову и крикнул заключенным у насоса: — Эй вы, качайте, тупицы, садовые головы!
— Да, босс, — ответили они и заработали ручными мехами, через резиновый шланг нагнетая в колокол воздух.
Шланг извивался и дергался, наполняясь воздухом. Колокол медленно тонул в океане, испуская странные гудящие звуки, когда вода лизала его поверхность.
Биллтоу локтем подтолкнул Конора.
— Слышишь, солдатик? Мы называем это песней сирены. Потому что для многих Соленых это последний звук, который они слышат. Господи, я и позабыл, как успокаивающе он действует.
В купол водолазного колокола был встроен продолговатый кусок стекла на резиновых уплотнителях — что-то вроде окна, так облепленного водорослями и грязью, что сквозь него ничего не было видно. Биллтоу проследил за взглядом Конора.
— Да, какая жалость! Грязный, как задница нищего. Нам и не разглядеть, что происходит внутри. Молюсь и надеюсь, что обойдется без несчастных случаев.
Конор почему-то был уверен — что бы с ним ни произошло, это будет не несчастный случай. Биллтоу хочет сломить его в этом колоколе. Чем дальше, тем кошмарнее. Конор отпрянул от охранника, словно от горящего факела.
— Что ты дергаешься, парень? — спросил Биллтоу. — Крыша поехала? Так скоро? Лучше побереги мозги — они пригодятся тебе в колоколе.
Удивительно было услышать такие слова от тюремного охранника. Они прозвучали как предостережение, и Конор так их и воспринял. Конечно, проблем у него было полно, однако лучше забыть о них, пока он снова не окажется в камере. Линус Винтер поможет ему выжить в этом аду, но лишь в том случае, если он дотянет до встречи с ним. И хотя Конор считал, что предатель Бонвилан не хочет его смерти, возможно, существуют какие-то бараны, которые не следуют ничьим приказам.
— Что я должен делать? — спросил он Биллтоу, стремясь как можно лучше подготовиться к тому, что его ждет.
Биллтоу был только рад прочесть маленькую лекцию.
— Мы опускаем «Флору» в Трубу, ты выходишь со своим партнером, ищешь и отковыриваешь алмазы. Просто, как хлебный пудинг. Эй ты, наживка для рыбы! — рявкнул он на заключенного, замешкавшегося у края воды. — Дай ему свой пояс.
Человек прижал руку к поясу.
— Но, босс, я годами шлифовал эти инструменты! Они мне от папы достались.
Биллтоу постучал по голове заключенного, как будто в ушах у того застряла вода.
— Что это за болтовня? Можно подумать, болтает покойник. Наверное, у него проткнута шея, вот и происходит утечка.
Не прошло и двух секунд, как кожаный пояс оказался в руках Конора. Биллтоу просмотрел набор инструментов.
— У тебя есть отбойный молоток, чтобы отбивать куски скалы, а потом выковыривать из нее алмазы, которые выглядят просто как стеклянные шарики. Не беспокойся, как бы нечаянно не разбить их; это невозможно, потому что они…
— Самая твердая материя в природе, — автоматически закончил за него Конор.
— Самая твердая материя в природе, — по инерции повторил Биллтоу и, нахмурившись, ударил Конора в висок. — Нечего подсказывать мне то, о чем я должен сообщить тебе. Отвратительная привычка, и я с удовольствием выбью ее из тебя.
Конор кивнул, не обращая внимания на боль от удара — как и на все остальные неприятные ощущения в теле.
— Вот это, — с гордостью продолжал Биллтоу, кивнув на маленький инструмент в форме трезубца, — Вилка дьявола. Изобретена Артуром Биллтоу на этом самом острове больше двадцати лет назад. Красиво, правда? С тех нор я могу не беспокоиться о том, чтобы заработать на кусок хлеба, до конца своих дней. Плюс сам маршал Бонвилан даровал мне дом на Большом Соленом. Инструмент… это… как его… раз…
— Раздвижной, — подсказал Конор.
У него мелькнула мысль, что если Биллтоу даже не в состоянии выговорить это слово, то вряд ли он изобрел раздвижной инструмент. Скорее украл идею у какого-нибудь заключенного.
— Точно, раздвижной. Так и вертелось на кончике языка. — Биллтоу вытащил инструмент из держателя и повернул несколько колец, удлинив вилку с двадцати сантиметров до одного метра. — Теперь можно засунуть эту маленькую красавицу в любую трещину и подцепить застрявший там камень. Изумительно, правда?
Конор уже понимал достаточно, чтобы кивнуть, хотя вряд ли в книгах могли назвать раздвижную вилку изумительной. Тем не менее она была практична и умно придумана; это свидетельствовало о том, что, столкнувшись с хорошей идеей, Бонвилан в состоянии оценить ее.
— Значит, все, что ты должен делать, Соленый, — это подплыть под колокол и нырять за алмазами, пока твоя смена не кончится. Складывай их в свой мешочек и приноси наверх. Просто, как хлебный пудинг. Естественно, мы обыскиваем всех ныряльщиков. И если мы обнаружим хоть один камень не в мешочке, то я найду на острове самого крупного быка-охранника и он выбьет из тебя склонность к воровству. Я понятно объясняю, солдатик?
Конор кивнул, задаваясь вопросом, насколько близка Труба к открытому морю.
И снова Биллтоу продемонстрировал способность «читать» мысли Конора.
— Конечно, ты станешь думать, что сумеешь отсюда уплыть. Соблазн вырваться на свободу может оказаться слишком силен. И возможно, у тебя это даже получится — заметь, в этом случае ты будешь первым. Люди и посильнее тебя предпринимали такие попытки. Но и спустя десятилетия мы все еще находим в яме прибитые волнами тела. И знаешь что? Они все выглядят одинаково. Покойники.
Конор подтянул пояс вокруг талии, застегнул его плотно, на последнюю дырку. Он не видел способа уклониться от поставленной перед ним задачи. В греческой мифологии, когда герои сталкивались с испытаниями, которые оказывались непомерными, они терпели все со стоической решимостью, но не сдавались. Конор не ощущал в себе ни грамма подобной решимости; все его ощущения сводились к полному изнеможению. И даже если он не сдастся, какая его ждет награда? То же самое завтра утром и послезавтра тоже.