У Конора хватило ума не прерывать Биллтоу. В прошлом он хорошо усвоил, что информация может спасти жизнь, а ему предстояло еще много узнать об этом месте. По счастью, Биллтоу страдал, похоже, словесным поносом и просто жаждал поделиться всем, что знал.
Он толкнул Конора в один из коридоров, расположенных ниже остальных. Пол в нем под небольшим углом шел под уклон, и вода затекала под некоторые двери.
— Ну, вот мы и дома, тра-ля-ля! — пропел Биллтоу. — Отделение сумасшедших. У нас тут кого только нет. Глухие, немые, слепые. Одноногие, однорукие. Стукнутые на голову. И другие, о которых ты слыхом не слыхивал. Есть тут один, который не говорит никаких слов, только числа. Что бы ни случилось, только числа. Десятки, сотни и даже тысячи. Словно какой-нибудь проклятый банкир. Даже имя его неизвестно, мы так его и зовем — Счетчик. Остроумно, правда?
Конор запомнил и это. Такой человек может оказаться полезен — если его «числа» что-нибудь да значат. В планы Конора входили кое-какие вычисления.
Когда они оказались у двери в камеру, Конор обратил внимание на стальные петли и тяжелые запоры. Биллтоу повернул ключ в замке.
— Крепкая дверь, правда? Эти двери — почти единственное, что мы здесь ремонтируем. — Он подмигнул Конору. — Чтобы вы, придурки, не бегали по ночам, пугая друг друга криками, требуя мамочку, занимаясь подсчетами и все такое прочее. Мне больше нравится, когда вы сидите по своим камерам и стонете. — Биллтоу стер со щеки воображаемые слезы. — Эти звуки, словно хор ангелов. Помогают мне засыпать все то время, что я на острове.
Это был настоящий зверь, низкий и подлый. В нормальном мире он сидел бы в тюрьме, а Конор был бы на свободе. Дверь легко распахнулась, чему способствовал уклон стены.
— Заходи, Соленый. Наслаждайся своим уединением.
Конор сделал несколько шагов, прежде чем до него дошел смысл этих слов.
— Уединением? А где мистер Винтер?
Биллтоу быстро прикрыл дверь, оставив лишь узкую щель, и ответил сквозь нее:
— Винтер? Этот бесстыдный слепой плут? Ну, его освободили. Отныне и навсегда ты будешь сидеть один, таков приказ маршала.
Невыносимая тяжесть навалилась на Конора, и он рухнул на колени.
«Убийство — самый быстрый способ предотвращения перенаселенности в таких местах, — сказал Линус — Молюсь, чтобы нам обоим повезло никогда не «освободиться»».
— Вы убили его.
Однако он обращался к закрытой двери.
Конор забился в угол камеры, рыдая, словно дитя. Теперь он остался один. Дружба могла скрасить то время, что судьба отвела ему пробыть здесь, но теперь у него не было и этого. Он заполз в самый дальний конец камеры, смутно удивляясь тому, что она уходит в скалу глубже, чем ему казалось. За койкой Винтера обнаружилась глубокая ниша размером примерно с четыре поставленных друг на друга гроба. Впрочем, оценить ее протяженность можно было лишь на ощупь, поскольку сюда свет не проникал совсем.
Он забился туда и лежал несколько часов, чувствуя, как решимость утекает из него, точно вода. Новая личность, созданная им для себя, исчезла, и на поверхность снова всплыл несчастный, доведенный до отчаяния Конор Брокхарт.
Всю долгую ночь, утопая в чувстве жалости к себе, он то грезил о родных, то засыпал и видел их во сне. Бесполезные, пустые мечты. В ближайшие несколько дней он вполне может умереть от разбитого сердца, оставшись без единого, пусть совсем крошечного, луча света.
Очнувшись утром, он увидел на противоположной стене дрожащую красную полоску. Какое-то время, еще не совсем стряхнув с себя сон, он воспринимал ее как мягко подрагивающую цифру «один». Что это — какое-то сообщение? Может, в его камере обитает призрак? Потом он окончательно проснулся и понял, что эта полоска — просто луч солнечного света. Но откуда?
Исключительно чтобы отвлечься, Конор решил разобраться и очень быстро понял, что в стене, на стыке двух блоков, есть выходящая наружу узкая трещина; она-то и пропускает свет внутрь. Конор потолкал пальцем левый блок и с удивлением обнаружил, что он шевелится, скребя по соседним. Он нажал с большей силой, и блок закачался, сбрасывая засохшую грязь. Сам блок растрескался, поскольку это был, собственно, не настоящий каменный блок, а просто большой ком засохшей глины. Конор провел пальцем вдоль края фальшивого блока и слегка сдвинул его. В лицо ударил луч света, и на несколько секунд Конор ослеп. Не потому, что свет был так уж ярок; просто это был первый прямой свет, который он видел на протяжении многих часов.
Он закрыл глаза, но не отвернулся. Лицо ощущало тепло, и это было чудесно — словно дар из руки Господней. Он постучал по соседним блокам, проверяя, нет ли и среди них фальшивых. Увы, нет. Остальная стена оказалась твердой как скала. Всего одна дыра, размером с два кулака.
Какое-то время он посидел на корточках, ощущая тепло на коже и привыкая к свету, проникающему даже сквозь закрытые веки, и только после этого почувствовал, что готов открыть глаза. Он не был разочарован увиденным, поскольку не позволял себе ни на что надеяться. Дыра оказалась чертовски маленькой, но глубокой, пронизывая твердую скалу на целый метр, а в конце был виден кусочек неба размером с носовой платок. Через этот тоннель могла сбежать разве что крыса, пусть и крупная. И если бы даже каким-то чудесным образом Конор сумел уподобиться доктору Редмонду, знаменитому артисту, способному с цепями на руках выбираться из запертого сундука и прочее в том же духе, и протиснулся сквозь эту узкую щель, куда бы он пошел? Океан проглотит его быстрее, чем кит мелкую рыбешку. А если бы он ухитрился украсть лодку, то снайперы на стенах подстрелили бы его. С Малого Соленого никто никогда не сбегал. Ни один человек за сотни лет.
«Значит, прими этот свет как маленький тайный дар, и ничего больше, — сказал себе Конор. — Пусть он согревает тебе лицо и очищает душу от боли, хотя бы недолго».
Конор привалился к стене, наслаждаясь мягким теплом. Кто установил тут этот фальшивый блок? И кто провертел дыру? Существовало множество ответов на оба вопроса, но не было способа подтвердить либо опровергнуть ни один из них.
Возможно, тюремные стены понемногу провисали таким образом, что векторы силы сошлись в этой точке, постепенно дробя блок. Или, может, несколько поколений узников с помощью примитивных орудий процарапывали путь наружу. Или как результат воздействия морской и дождевой воды возникла эрозия. Хотя в последнем случае на это ушло бы не меньше тысячелетия. Скорее всего, комбинация всех этих факторов и еще дюжины других.
Конор внимательно изучил глиняный блок, за которым скрывалось это сокровище света. Блок был обломан по краям, но в целом не поврежден. И дыра располагалась так, что почти все время была скрыта от взгляда. Однако сейчас она видна, Биллтоу придет не так уж скоро, и Конор может позволить себе удовольствие понаблюдать, как наступает рассвет; без сомнения, это делали до него множество пленников. К дьяволу все тревоги.