Поначалу подполковник, сам для себя, естественно, объяснил эту отлучку какой-нибудь производственной необходимостью. Но когда бойцы вернулись в расположение части ближе к полуночи, причем под целым роем мух, Раимов взбесился. А в еще большую ярость подполковник впал, когда узрел, как комбат взимает с бойцов подоходный или, скорее, послепоходный налог самогонкой, дабы употребить оную в тесной офицерской компании с целью обмытия начала работы на новом объекте. Знал бы комбат во что, кроме алюминиевых кружек, ему эта самогонка выльется, из совковой лопаты бы застрелился, поскольку оружие в стройбате не доверяли даже офицерам.
Служака Раимов возмездие в долгий ящик откладывать не стал. Едва осознав, куда именно ходил сборный взвод стройбатовцев и чем это грозит вверенному ему объекту, подполковник поднял трубочку правительственного телефона, связался с секретарем Министра обороны и доложил о чрезвычайном происшествии. И сделал это не оттого, что с детства дятлов любил, тех самых, с которыми Пацук лично познакомился, а из-за беспокойства по поводу безопасности планеты. Все-таки на орбите Марса висел инопланетный флот. И хотя он уже двое суток не сдвигался с места, нанести удар по Земле мог в любую секунду. А у «икс-ассенизаторов» даже материальная часть для нормальной подготовки отсутствует!
В общем, Раимов о происшествии в строительном батальоне доложил по инстанции. К удивлению командира этого подразделения, ровно через час после начала офицерской попойки к банкетному столу, в буквальном смысле этого слова, с неба свалилась комиссия из министерства. Пить самогонку оная комиссия почему-то не стала, зато не отказала себе в удовольствии комбата, аж целого майора, разжаловать в лейтенанты. А еще через час бывший комбат, так и не успев понять, что произошло, ехал в поезде на Камчатку с задачей облагораживать гейзеры.
Кроме командира строительного батальона, пострадало еще немало любителей проведения досуга в обществе сивухи. Прочих офицеров подразделения до поры до времени не разогнали, но тоже понизили в звании. Бойцов, опробовавших местную самогонку, отправили отрезвляться путем общественнополезного труда, а остальным просто вставили штык в определенное место и по самые гланды. В общем, порядок был восстановлен, работа закипела, и Раимов смог спокойно лечь спать.
Сами «икс-ассенизаторы» об этом, без сомнения, прискорбном происшествии ровным счетом ничего не знали. Всех пятерых волновали несколько другие проблемы. Причем как глобального характера, так и глубоко личного. Пацук, например, проснувшись утром, удивился, что посылки из дома с двумя килограммами копченого сала — больше украинская таможня не пропускает! — почему-то до сих пор нет. Микола загрустил и начал сочинять жалобу на российские почтовые службы, поскольку был уверен, что, кроме москалей, на украинское сало польститься никто не мог, и именно из-за их происков долгожданный и крайне питательный продукт все еще не прибыл в бункер. Пацук, естественно, лучше всех знал, что ни один самостийный украинец на чужое сало не позарился бы. Разве только если оно плохо лежит. Или хорошо едет… Или запах из упаковки просочился!.. Или… Микола сплюнул, тихо выругался и понял, что не видать ему сала, как и обещанных фронтовых ста граммов.
— Кстати, о водке! — встрепенулся есаул, толкая в бок задумавшегося о чем-то Шныгина. — Репа, ты чего Конника не тормошишь? Думаешь, он сам проснется, схватит поднос с графинчиком… Запотевшим таким, с высоким горлышком… А водочка холодненькая, так приятно идет. Душу греет…
— Эй, Сало! Что с тобой? Крыша едет? — старшина удивленно вытаращил глаза и принялся тормошить размечтавшегося украинца. Тот встрепенулся и горестно вздохнул. Шныгин хмыкнул и покачал головой.
— Что-то, как я посмотрю, у тебя, блин, Микола, романтика сегодня из всех щелей хлещет, — усмехнулся старшина. — Что случилось? Поллюционных снов насмотрелся? С чертом Черментатором в роли секс-бомбы?
Сара Штольц, до этого момента спокойно листавшая какой-то женский журнал, сначала фыркнула, а затем не сдержалась и начала смеяться во весь голос. Пацук резко повернулся к ней, явно намереваясь выдать какую-то колкость, но тут выяснилось, что покатывается со смеху Сара не одна. Следом за сержантом громко заржал Кедман, рухнув на пол между кроватями, опираясь на которые он делал «уголок», тренируя брюшной пресс. Ну и окончательно дезориентацию есаула завершил предатель Зибцих, принявшийся тихонько подхихикивать двум откровенно ржущим идиотам. Микола широко улыбнулся.
— Именно, Репа! Видел сегодня очень эротичный сон, с чертом. Он — сверху, ты — снизу, — Пацук облизнулся. — У тебя так эротично шевелилась корма…
И Микола протянул вперед, в направлении старшины, руки, словно собирался самолично ощупать вышеуказанный объект. Шныгин, не ожидавший такой подлости и коварства со стороны друга, мгновенно взвился вверх и приземлился на ноги с противоположной стороны кровати, едва не наступив Кедману на живот. При этом физиономия Сергея выглядела настолько ошарашенной, что хохот в кубрике превратился в истерику. А Пацук еще и подлил масла в огонь, облизывая губы, строя рожи и призывно глядя на старшину. Шныгин сердито сплюнул.
— Идиот ты, Микола, еври бади! — буркнул он. — Сначала зеленые черти в коридорах мерещатся, а теперь замашки дурацкие неизвестно откуда приобрел. Точно, блин, к Гобе на лечение тебя отправить нужно. Может быть, он тебе пустоту в башке хотя бы своими научными трудами заполнит.
— Это ты идиот, Репа, — обиделся Пацук. — Говорю же вам, был в коридоре Черментатор и опять что-то про Сару бормотал.
— Ну естественно, про кого же еще?! — фыркнул старшина.
— Черментаторы, они всегда только про Сару и разговаривают. Или про сало. Поэтому хохлам и мерещатся.
Больше всего на свете Микола не любил, когда ему не верили. Тем более если обманывать есаул никого и не собирался.
Пацук начал наливаться кровью от кончиков пальцев до корней волос и наверняка сотворил бы какую-нибудь гадость, но осуществить задуманное просто не успел. В кубрике раздался звук колокола, предвещавший, по взаимной договоренности бойцов и командира, включение Раимовым видеокамеры в спальне личного состава. Есаул тихо ругнулся и посмотрел в сторону системы наблюдения.
— Чего изволите, барин? — ехидно поинтересовался он. — Скучаете? Так тут у нас клоунов полно. Берите любого, они все ручные…
— Понятно. Пацука обидели. Но ничего, не умрет, — констатировал Раимов и, к великому удивлению есаула, наряды вне очереди раздавать не стал. — Агенты Шныгин и Пацук, в штаб, бегом марш. Чтобы через две минуты я вас лично наблюдал, безо всяких приспособлений.
— Значит, мы должны без приспособлений явиться? А без каких именно? Трусы приспособлением являются или они лишь форма одежды? — тут же затараторил украинец, но командир его не слышал. Лампочка на видеокамере коротко мигнула и погасла, давая понять, что две минуты уже пошли.
— Выходит, Конник нас без приспособлений наблюдать будет, — со вздохом констатировал Пацук. — Воно ж все равно непонятно. Он глаза себе повыкалывает или просто рентгеноскопию нам делать не станет?