Наверное, только сейчас Сеня в первый раз почувствовал себя, да и всех остальных ментов, чужеродным вкраплением в этом мире магии, меча и громыхающих доспехов. Там, откуда они пришли, было все привычно и вполне объяснимо: машины едут, потому что колеса крутятся; свет горит, потому что лампочку в подъезде ввернула какая-то добрая душа.
А здесь то эльфы под носом летают, то лошади падают с небес, то хреновины древообразные по лесу расшагивают. Да один Горыныч чего стоит! Примус говорящий… В общем, Рабиновичу настолько сильно захотелось домой, подышать нормальным изгаженным воздухом, что он поспешил вытащить из силков кукушку.
– Алан, где корзина с яйцами? – рявкнул на всю пещеру кинолог, не обращая внимания на явление Ровены народу. А посмотреть было на что.
Принцесса нацепила на себя узкую золотую корону, найденную среди прочего инвентаря Мерлина, облачилась в белоснежную короткую тунику, перетянутую в поясе золотой же цепочкой, и надела на руки несколько не менее золотых браслетов. А если учесть, что в руках Ровена несла совсем уж золотую жомовскую питейную емкость, то можно представить, как она блистала в свете единственной (но очень большой!) свечки, которую Горыныч догадался зажечь.
Впрочем, были и еще люди, кроме Рабиновича, не обратившие на принцессу ровно никакого внимания. А именно Жомов, Попов, Аллан и Каута. Первый усердно искал емкость с водой, чтобы утолить утреннюю жажду. Второй попросту не мог прийти в себя после сказанной не вовремя фразы. Аллан как раз в это время бросился помогать Рабиновичу. Ну а Каута лежал по другую сторону стола и видеть ничего не мог.
– Хм, – фыркнула Ровена, увидев такую массу внимания и подобающего случаю восхищения. – А я вам опохмелиться припасла. Впрочем, если вы не хотите…
– Как это не хотим! – заорали в один голос Попов с Жомовым.
– Ровеночка, милая, большое тебе спасибо, – затараторил Иван, еще острее почувствовав приступ жажды. – Ты у нас молодец. И вообще, прекрасно выглядишь.
– Вот именно, – добавил Попов. – Ванька, разливай! А я сейчас что-нибудь закусить найду…
Напрочь забыв о чувстве неловкости и вины за свою невольную проделку, Андрюша бросился к столу. Как это ни странно, но на нем ничего съестного не оказалось. Единственным, что в большей или меньшей степени можно было принять за продукт питания, оказался здоровый медный котел, плотно закрытый крышкой. Вполне понятно, что Попов эту крышку содрал и сунул свой любопытный нос внутрь, пытаясь определить, можно ли там обнаружить что-то съедобное.
Пища, конечно, в котле была. Однако требовала сначала некоторой обработки при помощи ножа и кипятка. А поскольку приготовить к употреблению содержимое первобытной кастрюли никто не удосужился, то Попов был несказанно удивлен, увидев, что находится у нее внутри.
Удивились и куры. До смерти замученные вчерашним переездом из деревни в пещеру, обе птицы ночью плохо спали, поскольку им казалось, что яйца под ними ворочаются. Едва проснувшись, уставшие и злые, куры были нахально сдернуты неким гуманоидом, имя которого не будем говорить, со своих кладок, из-за которых претерпели столько мучений.
Понятное дело, что заключение птиц в котел в неубитом виде было ими расценено как погребение заживо. Настроение курам такая процедура не добавила. Более того, птицы в полубредовом состоянии сидели внутри котла и грезили, как выклюют глаза своему мучителю. Естественно, что куры гуманоидов сослепу перепутали. Но ведь никто же не просил Попова без спросу лезть в котел носом!
– Мужики, а че, у нас в котле куры вывелись? – пробормотал Андрюша, тупо глядя на копошащихся птиц. – Или это у меня зрительные галлюцинации?
То, что птицы в котле не являются пьяным бредом, Попов понял буквально через секунду. Когда одна из курей подпрыгнула и клюнула его, целясь в правый глаз. Правда, особой меткостью, как и зрением, птичка не отличалась, поэтому, на Андрюшино счастье, попала ему в левое ухо. Что, впрочем, доставило Попову лишь малую толику радости.
Эксперт от неожиданности даже забыл заорать. Он просто упал на четвереньки и пополз под стол. Разъяренные, а может, просто уже сумасшедшие куры, выбравшись из котла, попытались отыскать свою сбежавшую мишень. И, как на грех, на глаза им попалась сверкающая золотом Ровена. Чуть-чуть подкорректировав свою траекторию, птицы рванулись к ней.
Ровена застыла, широко открытыми глазами глядя на приближающихся пернатых хищников. Она даже руками закрыться от них не могла. Поскольку бросить жомовскую рюмку ей не позволяла совесть, а поднять ее повыше не хватало девчоночьих сил.
Словно Матросов на амбразуру, Сеня бросился под острые клювы курей, закрывая грудью принцессу. По дороге он даже успел крикнуть: «Попов, я тебя убью!», а также выронить из рук мешающую кукушку. Лесная «кидала» несказанно этому обрадовалась.
Естественно, не тому, что Сеня Попова убьет! На Андрюшу ей было начхать, поскольку эксперт ей ничего плохого еще не успел сделать. Кукушка обрадовалась, что снова может летать, и действительно полетела. Но поскольку она не летучая мышь и в пещерах не бывала, то перемещаться по мерлиновскому жилищу стала крайне странно: поочередно стукаясь обо все стенки.
Сами куры почему-то клевать Рабиновича не стали. То ли посчитали его ядовитым, то ли просто испугались Сениной рожи. Этого мы не узнаем, поскольку обе птицы наотрез отказались давать интервью. Так или иначе, но Рабиновича они благополучно обогнули и решили присоединиться к кукушке в ее упоительном стремлении пробить стены. Правда, сделали это на уровне пола – летчики из них получились плохие.
– Лови кукушку! – заорал Рабинович, видя, что для Ровены опасность миновала.
– Мочи курей! – поддержал его Попов.
И тут началось бог весть что! Пока принцесса растерянно стояла посреди пещеры с жомовской питейной принадлежностью в руках, вокруг нее воцарился хаос. Аллан, Рабинович и Каута заметались вдоль стен, стараясь схватить за хвост кукушку. Жомов мешался у них под ногами, пытаясь схватить двух других беглянок. А Попов, как старший по званию, сидел под столом и командовал процессом.
Когда к поимке преступников подключилась авиация в виде Горыныча и голосистый, весьма прыткий Мурзик, ситуация в пещере только ухудшилась. Два новых действующих лица, у одного из которых лиц на самом деле было три, здорово добавили неразберихи.
Горыныч стал все портить потому, что после употребления алкалоидов, которые ему крайне не рекомендуются, никак не мог сориентироваться в пространстве. Поднявшись на высоту кукушиного полета, монстр вместо птицы то и дело хватал за руку кого-то из людей. Причем делал это выборочно и со вкусом. У Аллана, например, перекусал все десять пальцев.
Ну а Мурзик – вроде бы умный пес! – вместо того, чтобы ловить курей, до которых мог вполне достать зубами, стал помогать своему хозяину. Естественно, его прыжки на кукушку эффекта не произвели. Зато очень понравились остальным, поскольку пес умудрился изредка сбивать людей с ног. На его счет можно записать два успешных тарана Кауты, одну подсечку Рабиновича и бросок Аллана через правое заднее бедро.