От Тиринфа до Дельф пройти предстояло действительно довольно большое расстояние. Поначалу, как объяснил Гомер, следовало обогнуть тот горный хребет, у подножия которого располагались сейчас путешественники. Затем предстояло пройти через Фермопилы, и лишь после этого открывалась прямая дорога на Дельфы. Пешком преодолеть такое расстояние было бы накладно, да никто этого делать и не собирался. Даже Попов, узнав, сколько нужно будет идти, безропотно согласился взять лошадей, в душе еще раз обозвав Лориэля самыми нехорошими словами из своего милицейского лексикона, в котором термин «преступник» находился где-то в середине списка уменьшительно-ласкательных выражений.
Гомер заявил, что лучшие в округе лошади находятся в конюшнях местного крупного конезаводчика, у реки, на окраине Тиринфа. Вот туда предстояло идти пешком, поскольку летать без помощи огромных орлов менты еще не научились, а местный таксопарк оказался закрыт ввиду повальной спячки всего персонала. Андрюша, как ни старался, больше двух третей набранных котомок распихать друзьям не смог и всю дорогу плелся в хвосте процессии, беспрестанно стеная и жалуясь на черствость своих спутников.
В итоге, уставший слушать его стоны, Сеня пригрозил взвалить на криминалиста весь груз целиком, что вынудило Андрюшу заткнуться и молчать до тех самых пор, пока из окна конюшен, мимо которых проходили путешественники, не выпорхнул огромный комок лошадиного навоза и не спикировал Попову прямо на темечко. Андрюша на секунду оторопел, а Жомов с Рабиновичем, увидев обтекающего криминалиста, дико захохотали.
– Нет, вы что? Офигели совсем? – взвился Попов. – В вашего друга дерьмом швыряются, а вы ржете, как два придурошных мустанга!
– Ничего, тебе полезно, – сквозь смех смог выдавить из себя кинолог. – Глядишь, от удобрения волосики на темечке расти лучше станут.
– Да пошли вы оба!.. – окончательно взбесился Андрей и, заорав в окно конюшни: «Убью гада!» – бросился в обход строения в поисках двери.
Давясь смехом, остальные путешественники, включая Мурзика и Гомера, бросились следом за ним, чтобы посмотреть на редкое зрелище буйствующего Попова. А обычно медлительный Андрюша вдруг перекрыл все собственные рекорды по бегу, и догнать его друзья смогли только уже внутри огромной конюшни. Видимо, последний вопль Попова, направленный в окошко, попал в цель, поскольку какой-то худой, долговязый парень, мотая головой, как после хорошего удара, пытался выбраться из кучи навоза. Андрюша, злобно оскалившись, бросился добивать его, но не успел. Взбесившегося Попова остановил вопль Гомера.
– Остановитесь, чужестранцы, – истошно заорал поэт, бежавший позади всех. – Вы искали героя, так вот он, перед вами! Это же Геракл. Вы что, не узнаете?
Менты удивленно остановились, и даже Мурзик затормозил всеми четырьмя лапами, оставив глубокие борозды в навозе, толстым слоем устилавшем пол. Пес брезгливо фыркнул и бросился прочь из загаженного помещения, а его спутники остались, рассматривая долговязого парнишку. Овеянный легендами мифический герой наконец сумел выбраться из кучи навоза. Геракл почти не уступал ростом Жомову, но был таким худым, что даже вблизи больше всего напоминал друзьям лыжную палку. Он уже довольно твердо стоял на ногах, но взгляд парнишки еще не обрел осмысленного выражения. Видимо, во время вопля Попова он слишком близко подошел к окну и получил порцию децибелов прямо в незащищенное ухо. А такой звуковой удар и слона контузить может!
– Это и есть Геракл? – удивленно поинтересовался Жомов, подходя поближе к греческому акселерату и брезгливо ощупывая его мускулы. – Пургу ты гонишь, Гомер! Что-то он дохловат для супергероя. Да к тому же если он – Геракл, то что ему в пустых и загаженных конюшнях делать?
– Навоз чистить, – неожиданно плаксивым голосом проговорил парень, наконец придя в себя. – А вот вам что тут понадобилось? По какому такому праву на героев орете?
– А ты, урод, чего навозом кидаешься? – Попов наконец-то вспомнил, зачем бежал в конюшню. – По ушам давно не получал?
– Цыц все! – рявкнул Рабинович, прекращая скандал, готовый разгореться с новой силой.
Спорщики замолчали, и Сеня вышел вперед, слегка отодвинув криминалиста в сторону. На несколько секунд он замер, удивленно рассматривая Геракла. Парень, конечно, не тянул на того героя, которого менты привыкли видеть в учебниках по древней истории и во всевозможных американских фильмах, но ведь он был совсем молод. Глядишь, еще успеет мышечную массу набрать. Да и не нужна была путешественникам его сила. Главное, чтобы Геракл дорогу на Олимп показал.
– Так зачем ты навоз чистить подрядился? – как можно мягче поинтересовался Рабинович. – Заняться больше нечем? Может быть, на Олимп с нами прогуляешься?
– Можно и на Олимп, но сначала я должен совершить двенадцать подвигов, которые потребовал от меня здешний царь Эврисфей. Это один из них, – Геракл шмыгнул носом и кивнул головой в сторону навозной кучи. – Велено мне вычистить Авгиевы конюшни. И пока я это задание не выполню, никуда не пойду…
– А зачем тебе вообще понадобились эти подвиги? – удивленно поинтересовался Сеня.
– Не скажу зачем, – плаксиво проговорил сын Зевса. – Смертным знать не положено. В сказках прочитаете.
– Я те дам прочитаете, – рявкнул начавший терять терпение Ваня и сунул под нос Гераклу свой огромный кулак. – Сейчас врежу разочек по едовищу, вмиг научишься со старшими разговаривать…
– Тихо, Ваня, – остановил его Рабинович. – Врезать ты ему всегда успеешь, дай я сначала с парнем по душам поговорю.
Геракл оказался человеком не слишком разговорчивым. На все вопросы Рабиновича о том, зачем он золотарем подвизался и не хочет от такой грязной работы отмазаться, сын Зевса отвечал односложно, словно в армии: «Положено – не положено!» После недолгой и незадушевной беседы Сене стало абсолютно ясно, что ни за какие коврижки Геракл не сдвинется с места до тех пор, пока не вычистит эти проклятые конюшни. И на Олимп их не поведет, пока царь Эврисфей не даст ему краткосрочный отпуск. Вот такие печальные дела. Нашли героя, а он путешественников на Олимп вести не хочет!
– Слушай, Сеня, что с ним валандаться, – Жомов махнул рукой. – Спеленаем, как младенца, доставим до места, а там пусть попробует отказаться проводником быть. Я ему вмиг покажу, где у мамки титька!
– Нет, Ваня, тут по-человечески нужно, а то он нас заведет куда-нибудь, как Сусанин поляков, – покачал головой кинолог. – Может быть, поможем ему эти конюшни вычистить?
– Да ты офигел совсем? – возмущенно, как бык после укола, взревел Попов. – Тут навоза хватит, чтобы целиком поля двух колхозов удобрить. Без бульдозера мы эти лошадиные останки до седых волос отсюда вытаскивать будем, да и к тому времени вряд ли управимся!
– Так на то у нас и голова есть, чтобы придумать, как процесс механизировать! – перебил криминалиста Рабинович.
– Не положено, – встрял в их дискуссию упрямый Геракл. – Я один должен конюшни вычистить. Таково условие договора.
– Вот видишь, – развел руками Попов.