Дворец Чимальпопоке оказался действительно огромным. Пока вся группа шествовала через него, люди даже немного подзабыли, в каком положении они оказались. А всё из-за того, что Попов не уставал восхищаться росписью стен, лепниной и резьбой колонн, выслушивая разъяснения от ацтекского тлатоани; Рабинович успевал подмечать, где и какие драгоценности находятся (так, для общего образования и для того, чтобы было что рассказать потомкам); а питавший слабость к армейским порядкам омоновец с удивлением отмечал довольно сносную выучку караульных, поставленных едва ли не у каждой двери дворца.
Сами комнаты оказались ничуть не менее шикарными, чем вся остальная обстановка жилища Чимальпопоке. Судя по большому количеству украшений, цветов, тонких тканей и ароматам, витавшим в воздухе, ранее их занимали особы слабого пола, кстати, неизвестно куда девшиеся, но поскольку апартаменты тянули почти на класс «люкс», никого судьба их прежних владелиц не взволновала. В общем, спальными местами все остались довольны, и Сеня, поблагодарив Чимальпопоке, отправил его подальше. Едва тлатоани ушел, как Рабинович, выставив Мурзика у дверей в качестве противоподслушивающего устройства, начал военный совет.
– Ну и что вы по поводу этого всего думаете? – поинтересовался он у друзей.
– Ну, если все эти портьеры ободрать и стены зеленой краской выкрасить, вполне нормальная казарма получится, – первым отозвался Жомов, обводя взглядом комнату, где собрались все путешественники. Кинолог застонал.
– На голове густо, а в голове пусто. Да Ивана хоть побрей, будет тот же дуралей, – констатировал он. – Жомов, я не об обстановке спрашиваю, а о том, что нам Чимальпопоке рассказал.
– А-а! Ты об этой ерунде? – удивился омоновец. – А чего тут думать? Появится завтра этот Уицил непочатый, заставим его нас в Эльфабад вернуть, а там с Обероном разберемся. Чего может быть проще? Тем более он нас не ждет и подготовиться к встрече не успеет.
– Значит, ты думаешь, этот чудик нам правду рассказал? – с нескрываемым скепсисом в голосе поинтересовался Рабинович.
– А мне уже можно говорить? – Все с удивлением обернулись к Горынычу, о котором немного подзабыли в последнее время. – Разговаривать, спрашиваю, можно или продолжать из себя трахилоплюща на свистуиариусе строить?
– Чего ты и на ком строить будешь? – оторопел Жомов.
– Никого и ничего. Это просто образное выражение. Не обращайте внимания, – отмахнулся обоими крыльями Ахтармерз. – Я вот что хотел сказать. Конечно, исходя из чистой, дискретной логики, опираясь на факты, изложенные нам представителем местного населения, следует признать, что, рассматривая сложившуюся ситуацию через призму абсолютной абстракции, мы можем сделать выводы, идущие вразрез…
– Тпру! – заорал на него омоновец. – Ты, профессор бракованный, нормальным языком говорить можешь?
– Я нормально и разговариваю. Не моя вина, что вы к своему примитивному и ограниченному диалекту привыкли, – обиженно буркнул Горыныч, начал было раздуваться, но затем передумал. – Так и быть, сделаю скидку на то, что далеко не каждый гуманоид… – увидев жомовский взгляд, трехглавый троечник запнулся, – …не каждый человек в состоянии понять культурную речь. В общем, по-моему, ситуация ясна! Оберона чистоплотным никто ни в одной вселенной никогда бы не назвал. Если вопрос стоит о спасении его мира, он пойдет на всё. И это даже если учитывать то, что исправить положение можно, просто отстранив его от власти и отправив в ссылку. Ну а если он извещен об угрозе своему личному положению, действовать будет еще более жестко. За несколько тысячелетий к власти, видите ли, сильно привыкаешь…
– Тебе-то откуда это знать? – усмехнулся Попов.
– Между прочим, средняя продолжительность жизни особи моего вида равняется примерно трем-пяти тысячам лет по вашим меркам, – надменно произнес Ахтармерз. – Я, может быть, постарше всех вас, вместе взятых, буду, – и тут же сделал поправку: – Правда, согласен, что в данный момент мой интеллект находится на одном уровне с большинством из вас.
– Ну это еще прапорщик на воде вилкой написал, – не согласился с трехглавым умником Жомов. Горыныч уже собрался вступить в дискуссию, но не успел – вмешался Сеня.
– Так, самовосхвалениями и взаимными сравнениями потом заниматься будете, – осадил спорщиков Рабинович. – Мы сейчас о другом разговариваем, если вы помните.
– Да нечего тут обсуждать, – ответил за всех Андрюша. – Нам же Чимальпопоке всё по полочкам разложил. Да и с Ахтармерзом я согласен. Оберон вполне на такие гадости способен. Тем более, заставив нас совершить изменения в пантеоне богов этого мира, он и еще одного зайца убьет, – эксперт сделал паузу, подождав, пока на лицах товарищей появится надлежащая степень удивления. – Он нас заставит к себе на работу пойти.
– Это как? – не понял Ваня.
– А вот так! – фыркнул Андрей. – Жомов, тебе же ацтек объяснил, что если мы не помешаем Оберону, в нашем мире произойдут самые невероятные изменения. Представь, что, вернувшись домой, ты узнаешь, что у тебя жена не Ленка, а твоя теща. Захотел бы навсегда в таком мире остаться?
– Да ни за что! – возмутился омоновец. – Ленка у меня, конечно, не ангел, но по сравнению с тещей она просто Красная Шапочка и Белоснежка в одном флаконе.
– Вот я и говорю, – довольно усмехнулся Попов. – Мы дома появимся и увидим такое, что тут же обратно к Оберону вернемся и будем умолять, чтобы он нас на работу взял.
На некоторое время в комнате повисла тишина. Наконец Рабинович заговорил.
Правда, перед этим он, как и остальные, тщательно обдумал то, что скажет. Если рассуждать логически, его друзья были правы. Оберон уже не раз использовал путешественников вслепую, даже не намереваясь поставить их в известность о своих планах. Могло и сейчас быть так. Вот только несколько моментов не давали Сене полностью согласиться с тем, что правитель эльфов снова бессовестно эксплуатирует российских милиционеров.
Во-первых, вопрос, как мог повелитель эльфов узнать, куда именно Андрюша захочет отправиться? Рабинович прекрасно знал, как многое могут сделать эльфы, но в чтении мыслей ранее они замечены не были. Конечно, могло получиться так, что намерения Оберона и желания Попова просто совпали, что правитель эльфов так или иначе собирался заставить ментов выбрать именно этот мир, но в такие совпадения кинолог верил с трудом.
Собственная Сенина версия происходящего выглядела не менее, если не более, бредово. Рабинович подумал, что кто-то из этого мира пытается подтолкнуть их к свержению Оберона. Для этих целей неизвестный, пусть, к примеру, тот же Уицилопочтли, устроил в своей вселенной такие жуткие беспорядки, что повелитель эльфов был вынужден принять меры и для решения новой проблемы привлек ментов. Но и тут существовали сомнения. Ведь обычно троица российских милиционеров действовала в тех местах, где возникали катаклизмы из-за совершенных ими же самими поступков. Даже если Уицилопочтли и знал о подвигах путешественников, рассчитывать на то, что к нему зашлют именно их, было с его стороны верхом глупости. Вот и получалось, что ни в одной из двух версий концы с концами не вязались.