– Ну и хрен с ним, – махнул рукой Рабинович. – Андрюха, готовь ужин один, а я пока прогуляюсь по лагерю, найду Шипинуаля и узнаю, что они дальше собираются делать.
Взяв с собой Мурзика, Сеня направился через лагерь ацтекской армии туда, где рядами белели пирамидальные палатки военачальников и ярко освещался кострами походный алтарь Уицилопочтли. Походным этот алтарь, понятно, был не потому, что ходил сам, хотя тридцати его носильщикам этого бы очень хотелось, а оттого, что на нем по ходу дела справляли богослужения с неизменными жертвоприношениями жрецы грозного бога ацтеков.
Сегодня из-за Сениной принципиальности вместо человеческих жертв богу подарили трех нещипаных куриц, отчего жрецы, естественно, не источали ни малейшего благодушия.
– Благодарите своего Кецалькоатля за то, что Чимальпопоке к вам благоволит, – недовольно проворчал один из жрецов, самый молодой, когда Сеня проходил мимо. – Иначе сегодня сами бы могли оказаться на этом алтаре.
– Тебя пнуть или сам заткнешься? – спокойно поинтересовался Рабинович, успокаивая зарычавшего Мурзика. Молодому жрецу тут же что-то прошептал на ухо один из коллег постарше, и тот, нечленораздельно что-то пробурчав, скрылся за спинами остальных служителей бога.
– Где тут у вас начальник остановился? – спросил у жрецов Рабинович, и один из них, изобразив почтительный поклон, указал рукой в сторону центральной палатки, украшенной шкурами ягуара.
– Покорнейше благодарю, – съязвил кинолог и пошел в указанном направлении.
Возле палатки командарма ацтеков стояли двое воинов с копьями, но преградить Сене путь они не решились или имели приказ странных чужеземцев пропускать внутрь беспрепятственно. Отодвинув одну из шкур, закрывавших вход, и чуть пригнувшись, Рабинович вошел внутрь.
Как он и предполагал, Шипинуаль был здесь. Вместе с ним внутри богато украшенной шкурами палатки находились еще два аборигена: сам командир армии и верховный армейский жрец бога Уицилопочтли. Все трое резко обернулись навстречу вошедшему кинологу и оборвали разговор. Командарм смотрел на гостя с любопытством, а жрец что-то прошипел и недовольно поджал губы. Шипинуаль сделал шаг вперед.
– Мы рады, что вы решили прийти сюда, – немного надменно проговорил тот. – Мы уже готовились послать за вами, как только закончим свое небольшое совещание, и приносим извинение за задержку приглашения.
– Ладно-ладно, – жестом остановил его Сеня. – Изливаться потом будешь. Скажи-ка лучше, что вы собираетесь дальше делать?
– Ну, поскольку главная цель нашего путешествия, встреча с Кецалькоатлем, не достигнута, то ждем ваших распоряжений, – ответил экс-секретарь тлатоани, а ныне наместник Теотнуакана. – В противном случае мы бы сразу занялись насущными делами, отправив вас с эскортом в Теночтитлан.
– Ну, раз ждете моих приказаний, то тогда завтра утром чтобы этого войска я тут не наблюдал, – скомандовал Сеня.
– Это что еще за произвол? – возмутился командарм. – Мятежники всё еще поблизости, и стоит нам уйти, как они снова соберутся вместе.
– Тебе слова никто не давал. Ясно? – поинтересовался Рабинович. Полководец покраснел от злости, но глаза опустил, а Семен повернулся к Шипинуалю. – Мне и нужно, чтобы тольтеки снова собрали армию. Если ты опасаешься за свое здоровье, можешь уйти вместе с войсками.
– Чимальпопоке приказал мне быть с вами рядом, пока не будет установлен контакт с Кецалькоатлем, и я остаюсь, – твердо ответил Шипинуаль. – Армия же, повинуясь вашему приказу, утром свернет лагерь и отойдет на расстояние суток пути.
Сеня довольно кивнул и снова обвел взглядом всё руководство ацтекского войска. Жрец с командармом багровели от злости, но возражать посланнику Чимальпопоке не решались. Только их взгляды говорили Рабиновичу о том, что эта сладкая парочка сделала бы с ним, будь ее воля. Кинолог презрительно усмехнулся и, не прощаясь, вышел из палатки, нос к носу столкнувшись с Капелькуалем.
– Ты чего тут делаешь? Подслушиваешь? – грозно поинтересовался Сеня.
– Не без этого, – пожал плечами трактирщик. – Вы же знаете, нам, торговцам, чрезвычайно важна любая информация, чтобы правильно распорядиться вложением капитала. Вот я и делаю всё, что в моих силах, для добычи этой информации. Кстати, у меня есть для вас небезынтересные новости, которыми я и готов поделиться. За определенную мзду, конечно, – и увидев удивленный взор кинолога, хлопнул себя по лбу. – Ой, о чем это я? Совсем забываю о нашем с вами договоре и о том, что все мои услуги оплатит тлатоани по возвращении в Теночтитлан. Ну, не могу о прибыли не думать! Понимаете…
– Может быть, болтать перестанешь и перейдешь ближе к делу? – недовольно поинтересовался Сеня.
– Конечно, конечно! Как скажете, – согласился трактирщик. – Дело в том, что я тут оживил кое-какие мои старые связи и договорился для вас о встрече с вождем восставших тольтеков. Это милейший человек, к тому же чувствующий к вам благодарность за спасение пленных. Он ждет вас в укромном месте внутри Теотнуакана. Если хотите, я провожу вас немедленно.
– Позже, – покачал головой Сеня. – Сначала поужинаем, а потом пойдем. Пошли со мной к нашему лагерю, а заодно и расскажешь, что еще смог узнать.
Новостей оказалось не так уж и много, да еще и большинство из них новостями можно было назвать с натяжкой. Капелькуаль, который, как и все торговцы Мезоамерики, во время поездок занимался не столько добычей прибыли, сколько шпионажем, попав в Теотнуакан, быстренько восстановил свои старые связи среди повстанцев. Его агенты и подтвердили версию о том, что рык Попова в начале битвы был всеми принят за голос Уицилопочтли. Кецалькоатль тут же исчез, а сломленное таким быстрым бегством своего божества войско бросилось наутек.
Впрочем, причина отступления была, конечно, не только в воплях криминалиста. Как поведал Рабиновичу трактирщик, большинство тольтеков давно считают восстание обреченным и выходят на такие, подобные сегодняшнему, сражения лишь потому, что считают позорным прослыть среди своего народа трусами. К удивлению кинолога, Капелькуаль сказал, что подавляющая часть восставших не верит, что рядом с их войском иногда появляется Кецалькоатль. Тольтеки думают, что он еще не вернулся в Мезоамерику и высылает им в поддержку лишь свою астральную проекцию, которая и рассеивается под действием силы Уицилопочтли. Восставшие уверены в том, что настоящий Кецалькоатль никогда бы так позорно не бежал от своего главного противника.
– Вот это новость, – покачал головой Сеня. – Получается, что мы за миражем гонялись?
– Я не знаю, что такое мираж, но если это то, что я думаю, то хочу сказать – вы ошибаетесь, – протараторил Капелькуаль. – Верховный жрец Кецалькоатля, путешествующий с восставшими, утверждает, будто лично общался с Крылатым Змеем, и тот, дескать, велел сражаться с захватчиками и верить, что он скоро вернется в страну и дарует верным тольтекам победу. А жрецы, как всем известно, никогда не врут!
– Святая наивность, – хмыкнул Рабинович. – Ладно, встретимся с этим жрецом, сами всё узнаем. Что еще у тебя нового?