Жомов, считавший себя единственным виновником потери Попова, всю дорогу до выхода из тоннеля почти не обращал внимания на окружающих и что-то невнятно бормотал себе под нос. Ачитометль, вдвое сильнее зауважавший омоновца после того, как увидел собственными глазами боевые возможности Ивана, не отходил от него ни на шаг, готовый выполнить любое пожелание новоявленного кумира, какое только может возникнуть у того в голове. Однако единственным желанием омоновца было изменить случившееся и остаться прикрывать отход группы вместо Попова. А это, увы, даже Кецалькоатль сделать не мог.
Рабинович, пришедший в себя примерно на половине пути, немедленно потребовал отчета о случившемся и подробного доклада о том, где они находятся и что вообще в этих мрачных и сырых катакомбах делают? В итоге Капелькуаль поведал Сене о сражении в тронном зале, которое кинолог почти полностью пропустил. Узнав, что случилось с Поповым, Рабинович поначалу впал в неистовство. Не слушая голос коллективного разума, исходящий из чрева Кецалькоатля, он минут пять порывался вернуться назад и смирился с судьбой лишь с большим трудом, так, впрочем, и не поверив до конца в то, что спасти криминалиста никакой возможности не было. Как ни странно, но беглецов в тоннеле никто не преследовал. Насчет Уицилопочтли было понятно. Вполне возможно, что после пожелания Попова руки ацтекского бога так еще и не пришли в рабочее состояние, а без них противостоять дуэту Кецалькоатль-Ахтармерз Гварнарытус Уицилопочтли был просто не в состоянии. Но никто не мог объяснить, почему Чимальпопоке не направил вслед за беглецами солдат. Капелькуаль, правда, утверждал, что как мог заблокировал вход, но это не объясняло отсутствия солдат на выходе из тоннеля. Впрочем, ацтекские воины просто могли не успеть туда попасть до того момента, как беглецы покинули катакомбы. Затем они почти час шли вдоль труднопроходимого берега реки, ну а после углубились в сельву и брели по непролазным джунглям до тех пор, пока не нашли небольшую прогалину, пригодную для разбивки лагеря. И, лишь остановившись, Рабинович снова оживился.
– Капелькуаль, – обратился он к трактирщику. – Мне нужно точно знать, что случилось с Андреем, и, если он жив, ты должен выяснить, где его держат и что его ждет.
– Ничего, кроме пыток и жертвенной казни, – вместо трактирщика ответил Кецалькоатль.
– Вот я и хочу точно знать, что нашему другу уготовили, – отрезал кинолог и вновь повернулся к Капелькуалю. – Сколько тебе времени надо, чтобы выяснить это?
– Будет непросто, – покачал головой трактирщик. – Дворец сейчас, наверное, под усиленной охраной, и к нему никого близко не подпустят.
– Ну так найдешь другой потайной вход! – стукнул кулаком по коленке Рабинович. – Этот-то ты как-то отыскал.
– Плохой бы был из меня шпион, если бы я во дворцы правителей все входы и выходы не знал, – усмехнулся Капелькуаль и посмотрел на солнце. – Быстрого результата не обещаю, но думаю, что к закату смогу для вас кое-что узнать.
– Тогда поторопись! – распорядился Сеня и повернулся к Ачитометлю. – Сколько своих людей из ордена Орла ты сможешь набрать? Скажи им, что Кецалькоатль в беде.
– Боюсь, сейчас в столице и двух десятков воинов Орла не наберется. Да и те настолько одряхлели, что уже не в состоянии держать в руках оружие, – покачал головой полководец. – Как только наш орден попал в опалу, большинство его членов разослали по далеким гарнизонам, оставив в Теночтитлане беззаветно преданный Чимальпопоке орден Ягуара.
– Это плохо, – задумчиво проговорил кинолог. – Выходит, остались мы без воинской поддержки…
– Да я их всех один голыми руками за Андрюху порву! – рявкнул Жомов, легко ломая сырую ветку в руку толщиной. – Задушу гадов, если они хоть что-нибудь ему сделают!
– У меня есть идея получше, – неожиданно проговорил Кецалькоатль. – Кажется, те гвардейцы, которые путешествовали с вами в Теотнуакан и обратно, души в вас не чают? Как думаете, удастся их уговорить вам помочь? Я, со своей стороны, сразу обещаю им любую награду, какую только пожелают.
– А вот это дело! – согласился с Пернатым Змеем Сеня. – Ачитометль, сможешь с этими бойцами поговорить?
– Попробую, хоть это и рискованно, – серьезно кивнул головой военачальник. – Среди тех, кто напал на нас в тронном зале, этих бойцов я не видел. Но и среди них может оказаться излишне преданный Чимальпопоке человек. Тогда мне крышка!
– Так я не понял, ты готов рискнуть или нет? – недоумевающе посмотрел на него кинолог.
– Готов, – вновь кивнул в ответ ацтек. – И не только ради наград Кецалькоатля. Вы лучшие бойцы, каких мне доводилось видеть. К тому же ваша преданность друг другу заслуживает самых лестных слов. Я помогу вам, даже если ничего не получу взамен и лишусь последнего, что у меня осталось, – моей головы.
С этими словами Ачитометль встал с земли и, перекинувшись с Капелькуалем парой слов, об руку с ним скрылся в зарослях какого-то колючего кустарника, окаймлявших небольшую прогалину, ставшую временным опорным пунктом российской милиции на территории Мезоамерики. Некоторое время Жомов, Рабинович, Горыныч и Кецалькоатль, оставшиеся на поляне, сидели молча, а затем тольтекский бог поднялся на ноги.
– Думаю, мне тоже следует кое-что сделать для общей победы над узурпатором, – щелкнул клювом Пернатый Змей. – Не волнуйтесь, надолго я вас не оставлю. По крайней мере, обещаю вернуться раньше, чем наши лазутчики.
Кецалькоатль щелкнул пальцами, но ничего не произошло. Тольтекский бог повторил свой нехитрый жест, но и он завершился с таким же результатом. Что бы ни собирался сделать Кецалькоатль, это у него не выходило! Пернатый Змей вновь опустился на траву и задумчиво посмотрел на ментов.
– Не пойму, откуда у Уицилопочтли столько силы? – пробормотал он и, поймав на себе удивленные взгляды, пояснил: – Этот поганец умудрился перекрыть мои персональные пути в пантеон. Не знаю, как ему это удалось, но похоже, у меня осталась только одна дорога на небеса. И боюсь, сейчас она недоступна, – и Кецалькоатль, задумавшись о чем-то, надолго замолчал.
Говорят, ждать и догонять – хуже некуда. Может быть, кто-то с этим и не согласится, но для Жомова и Рабиновича ожидание возвращения засланных в Теночтитлан лазутчиков превратилось в настоящую пытку. Иван умудрился тридцать раз разобрать и вновь собрать пистолет, попутно пересчитывая патроны, а Сеня Рабинович вдоль и поперек исходил всю небольшую поляну, вытоптав растущую на ней траву. И лишь Кецалькоатль как погрузился в задумчивость, так и не изменил позы до тех пор, пока Мурзик предостерегающе не зарычал, предупреждая друзей о чьем-то приближении.
Первым вернулся Ачитометль. Выглядел он обеспокоенным, и оба российских милиционера тут же набросились на ацтека с расспросами. Первая весть, которую принес воин ордена Орла, оказалась хорошей: Попов был жив. В каком именно состоянии находится криминалист, ацтек не знал, но зато выяснил, что за участь ему уготована. Как и опасались менты, Попова завтра должны были принести в жертву Уицилопочтли. Жертвоприношение состоится в главном храме этого бога, расположенном на вершине высочайшей в городе пирамиды. Об этом объявляли по городу глашатаи на каждом углу, и завтра, наверное, весь город соберется посмотреть на это.