– Да, проблема, – согласилась та. – Он хороший мужик и прекрасный врач. Если ты его выдашь – ему конец, а если не выдашь, то будешь постоянно переживать, как бы он чего не натворил. Как ты думаешь, что он скажет, если ты припрешь его к стенке?
– Наверное, будет все отрицать. Все они обычно так себя ведут.
– Да, тяжелый случай.
На следующий день Пейдж по расписанию оперировала вместе с доктором Кемпбеллом. «Надеюсь, что я ошибаюсь, – молилась про себя она. – Только бы он не опоздал, только бы не ушел во время операции».
Кемпбелл опоздал на пятнадцать минут, а в середине операции сказал:
– Продолжайте без меня, хорошо, Пейдж. Я скоро вернусь.
«Я должна поговорить с ним, – решила она. – Я не могу разрушить его карьеру».
* * *
На следующее утро, когда Пейдж и Хони подъехали на стоянку машин врачей, рядом с ними припарковал свой красный «феррари» Гарри Боуман.
– Прекрасная у тебя машина, – заметила Хони. – Сколько же такая стоит? Боуман рассмеялся.
– Если ты спрашиваешь, значит, не можешь позволить себе такую.
Пейдж не слушала их разговор. Она внимательно смотрела на машину, думая о пентхаузе Боумана, роскошных вечеринках, о яхте. «У меня хватило ума родиться у сообразительною папы. Он все свои деньги оставил мне». И все же Боуман работал в окружной больнице. Почему?
* * *
Спустя десять минут Пейдж зашла в отдел кадров и обратилась к Карен, секретарше, у которой хранились личные дела врачей.
– Ты не окажешь мне услугу, Карен? Но только это между нами. Гарри Боуман пригласил меня на свидание, а я подозреваю, что он женат. Ты не позволишь мне заглянуть в его личное дело?
– Конечно. Ох уж эти жеребцы. Вечно им юбок мало! Правильно, что ты решила проверить. Сейчас я дам тебе его личное дело. – Карен подошла к шкафу, отыскала нужную папку и протянула ее Пейдж.
Та быстро просмотрела досье. Доктор Гарри Боуман закончил университет в небольшом городке на Среднем Западе, потом работал и учился в медицинском колледже. Он был анестезиологом.
А его отец – парикмахером.
* * *
Хони Тафт являлась загадкой для большинства врачей окружной больницы «Эмбаркадеро». Во время утренних обходов она выглядела совершенно не уверенной в себе, но во время вечерних обходов это был совершенно другой человек – Хони становилась на удивление компетентна, очень верно определяла диагноз и лечение для каждого пациента.
Один из старших ординаторов решил обсудить этот феномен со своим коллегой.
– Черт побери, я совершенно ничего не понимаю. По утрам на доктора Тафт так и сыплются жалобы. Она постоянно ошибается, как в том анекдоте, знаешь, о медсестре, которая постоянно все делала не так? Доктор жалуется на нее, что он велел ей дать три таблетки пациенту из четвертой палаты, а она дала четыре таблетки пациенту из третьей палаты. И вот пока он рассказывает это, то видит, как эта медсестра гонится с кастрюлей кипятка по коридору за голым пациентом. Доктор говорит: «Вот полюбуйтесь: а ведь я же велел ей проколоть ему чирей».
Коллега рассмеялся.
– Что ж, такова уж доктор Тафт. Но во время вечерних обходов она просто великолепна. Диагнозы совершенно верные, все точно, никаких ошибок. Она, должно быть, принимает какие-то волшебные пилюли, которые действуют только после обеда. – Он почесал затылок. – Ни черта не понимаю.
Доктор Натан Риттер был педантом, человеком, который жил и работал строго по инструкции. Может, он и не отличался блестящим умом, но был очень способным и преданным своему делу врачом и ожидал подобных же качеств от тех, с кем работал. К несчастью Хони, она попала в его бригаду. Обход начался с палаты, где лежали более десяти пациентов. Один из них как раз заканчивал завтрак. Риттер посмотрел его медицинскую карту, висевшую в ногах кровати.
– Доктор Тафт, судя по карте, это ваш пациент. Хони кивнула.
– Да.
– Ему на утро назначена бронхоскопия. Хони снова кивнула, – Совершенно верно.
– И вы позволяете ему есть? – рявкнул Риттер. – Перед бронхоскопией?
– Но этот бедняга ничего не ел с… – попыталась оправдаться Хони.
Натан Риттер повернулся к своему помощнику.
– Отложите бронхоскопию. – Он хотел было что-то сказать Хони, но сдержался. – Идемте дальше.
Следующим пациентом оказался пуэрториканец, которого мучил сильный кашель.
Доктор Риттер осмотрел его.
– Чей это пациент?
– Мой, – ответила Хони. Он нахмурился.
– Инфекция должна была уже пройти. – Доктор Риттер посмотрел карту. – Вы даете ему пятьдесят миллиграммов ампициллина четыре раза в день?
– Совершенно верно.
– Нет, не верно. Это не правильно! Ему необходимо давать пятьсот миллиграммов четыре раза в день. Вы забыли добавить ноль.
– Простите, я…
– Не удивительно, что у пациента не наблюдается улучшений! Немедленно внесите исправления.
– Да, доктор.
Когда они подошли к следующему пациенту Хони, доктор Риттер сказал с раздражением:
– Этому больному был назначен рентген толстой кишки. Где описание снимков?
– Описание снимков? Ох, боюсь, я забыла заказать описание.
Риттер наградил Хони долгим, подозрительным взглядом.
А дальше пошло еще хуже.
Следующий пациент, которого они осматривали, мучительно стонал.
– Ужасная боль. Что со мной, доктор?
– Мы не знаем, – ответила Хони. Риттер бросил на нее свирепый взгляд.
– Доктор Тафт, позвольте пригласить вас выйти на минутку?
В коридоре он заявил:
– Никогда, никогда не говорите пациенту, что не знаете, что с ним. Ведь он только от вас ожидает помощи! И если действительно не знаете ответа, то придумайте. Вы меня поняли?
– Но мне это кажется нечестным…
– А я не спрашиваю вас, честно это или нет. Просто делайте то, что вам говорят.
Потом они осмотрели пациентов с диафрагмальной грыжей, гепатитом, старческим склерозом мозга и другими болезнями. Сразу же после завершения обхода доктор Риттер направился в кабинет Бенджамина Уоллиса.
– У нас возникла проблема, – заявил он.
– В чем дело, Натан?
– Дело в одной из ординаторов. Хони Тафт. Опять!
– А что с ней?
– Она полная неумеха.
– Но у нее такие прекрасные рекомендации.
– Бен, лучше избавься от нее, пока больница по ее вине действительно не влипла в серьезные неприятности, пока она не убила одного-двух пациентов.