В городе было два банка, и когда один разорился, Джейми купил его, убедившись предварительно, что беда произошла из-за некомпетентности руководителей, и посадил туда своих людей с тем, чтобы его имя не упоминалось при совершении крупных операций.
Все, к чему бы ни прикасался Джейми, обращалось в золото. Он имел все, о чем мечтал в детстве, и гораздо больше того: богатство, положение, но все это значило мало. Джейми измерял собственные успехи несчастьями ван дер Мерва. Его отмщение было далеко не полным.
Время от времени Джейми встречал на улице Маргарет, но не обращал на нее внимания, проходил мимо.
Он и представления не имел, какое действие производили на девушку эти случайные встречи. Она чуть не теряла сознание и только усилием воли вынуждала себя не упасть. Маргарет по-прежнему любила Джейми – беззаветно и глубоко. Ничто не могло изменить этого. Он использовал ее, чтобы наказать отца, но Маргарет знала, что ненависть может быть обоюдоострым мечом и поранить самого мстителя. Скоро у нее будет ребенок, ребенок Джейми, и когда тот увидит собственное дитя, свою плоть и кровь, женится на матери, чтобы дать имя сыну. Маргарет станет миссис Джейми Мак-Грегор, а большего она от жизни не просила. Ночью, ложась спать, она прикасалась к набухшему животу и шептала: «Наш сын…» Конечно, глупо было думать, что так можно повлиять на пол ребенка, но ведь ничего в этом дурного не было…, а потом, каждый мужчина хочет сына.
Шли месяцы, будущий ребенок в лоне Маргарет рос, и это пугало девушку: ей так нужно было поговорить с кем-нибудь. Но женщины в этом городе с презрением отворачивались от грешницы – религия научила их только наказывать, а не прощать. Одинокая, окруженная чужими людьми, Маргарет плакала по ночам о себе и своем нерожденном ребенке.
Джейми Мак-Грегор купил двухэтажный дом в центре Клипдрифта и использовал его, как главную контору для своих растущих предприятий. Как-то к нему в кабинет зашел Мак-Миллан, главный бухгалтер.
– Мы объединяем наши компании, – объявил он хозяину. – Нужно дать название всей корпорации. У вас есть какие-нибудь пожелания?
– Я подумаю, – кивнул Джейми.
И он действительно долго размышлял. В ушах звучало эхо давно слышанных голосов, пронизывающих морской туман на алмазных полях в Намибской пустыне, и Джейми понял, что не хочет иного названия. Вызвав бухгалтера, он объявил:
– Назовем новую компанию «Крюгер-Брент». «Крюгер-Брент Лимитед».
Олвин Кори, управляющий банком, попросил Джейми о встрече.
– Я насчет долгов мистера ван дер Мерва. Слишком уж он запаздывает с платежами. Раньше, когда дела у него шли хорошо, мы вполне могли рискнуть, но теперь ван дер Мера вот-вот разорится. Думаю, пора предъявить его векселя к оплате.
– Нет.
Кори удивленно взглянул на хозяина.
– Он приходил сегодня утром. Пытался занять еще денег для…
– Дайте ему столько, сколько попросит. Управляющий поднялся:
– Как велите, мистер Мак-Грегор. Я скажу ему, что вы…
– Ничего не говорите. Просто выдайте деньги.
* * *
Каждое утро Маргарет поднималась в пять утра, чтобы испечь большие караваи восхитительно пахнущего хлеба и печенья из дрожжевого теста, и, когда постояльцы спускались в столовую к завтраку, подавала овсянку, ветчину, яйца, сладкие булочки, лепешки из гречневой муки и дымящийся кофе.
Обитателями пансиона большей частью были старатели, отправляющиеся на алмазные копи или только что возвратившиеся в город. Они оставались в Клипдрифте ровно на столько, чтобы оценить найденные алмазы, принять ванну, напиться как следует да посетить один из городских борделей – обычно в таком порядке. Почти все были грубыми невежественными бродягами.
В Клипдрифте существовал неписаный закон: порядочные женщины неприкосновенны. Всегда найдутся шлюхи, с которыми можно переспать. Однако Маргарет ван дер Мерв привлекала всеобщее внимание, потому что не подпадала ни под одно из этих определений. Приличные незамужние девушки не позволяют себе забеременеть, и по общему мнению, если Маргарет согрешила однажды, значит, готова лечь с любым мужчиной, стоит только предложить. И они предлагали. Некоторые старатели без излишних обиняков пытались сунуть деньги, остальные делали уклончивые ехидные намеки, но цель была одна. Маргарет обходилась и с теми и с другими со спокойным достоинством. Но как-то вечером, уже ложась спать, миссис Оуэне услыхала доносившиеся из комнаты Маргарет крики. Хозяйка, распахнув дверь, ворвалась к девушке. Один из постояльцев, пьяный старатель, разорвал на Маргарет сорочку и, бросив на кровать, навалился на девушку. Миссис Оуэне набросилась на него, как разъяренная тигрица. Схватив рубель, она начала колотить им насильника. Хозяйку охватила такая всесокрушающая ярость, что вскоре насильник уже валялся на полу без сознания – у нее даже хватило силы протащить его по коридору и выкинуть на улицу. Потом миссис Оуэне, не успев отдышаться, поспешила к девушке. Маргарет вытирала кровь с губ, искусанных пьяницей. Руки ее дрожали.
– С тобой все в порядке, Мэгги?
– Да. Я…, спасибо вам, миссис Оуэне.
Непрошенные слезы брызнули из глаз девушки: в этом городе, где почти никто не разговаривал с ней, нашелся человек, не стыдившийся выказать ласку и доброту.
Миссис Оуэне смотрела на выпиравший живот Маргарет и думала:
«Бедная фантазерка! Джейми Мак-Грегор никогда на ней не женится».
Время родов приближалось. Маргарет быстро уставала, с трудом наклонялась. Единственную радость доставляло ей ощущать шевеление ребенка. Она и ее сын были совершенно одиноки в этом мире, и Маргарет часами разговаривала с ним, рассказывая о всех чудесах, ожидающих его в этой жизни.
Как– то поздним вечером, сразу же после ужина, в пансионе появился молодой негр и вручил Маргарет запечатанный конверт.
– Белено подождать ответа, – пояснил он. Маргарет прочла письмо, перечитала еще раз, очень медленно.
– Да, – кивнула она, – передай, я согласна.
В следующую пятницу, ровно в полдень, Маргарет подошла к публичному дому мадам Эгнес. На двери висела табличка «Закрыто». Маргарет нерешительно постучала, не обращая внимания на пораженные взгляды прохожих, не переставая спрашивать себя: а вдруг она делает непоправимую ошибку. Девушке трудно было принять решение и согласилась она только от невыносимого одиночества.
Вот что было в письме:
"Дорогая мисс ван дер Мерв! Конечно, это не наше дело, но я и мои девочки много беседовали о вашей несчастной судьбе и о том, как несправедливо с вами обошлись. Просто стыд и позор! Мы хотели бы помочь вам и вашему малышу. Если такое предложение вас не смутит, для нас будет большой честью пригласить вас к обеду. Надеемся, вы сможете прийти в пятницу в полдень.
С уважением – мадам Эгнес.
P.S. Поверьте, мы не имеем привычки сплетничать".