* * *
На тщательно охраняемой вилле в Нейи, пригороде Парижа, лидер румынского революционного движения Марин Гроза смотрел выступление президента по второму каналу французского телевидения.
«…Я обещаю вам, что буду стараться изо всех сил и требовать этого от остальных».
Овации длились пять минут.
Марин Гроза задумчиво произнес:
– Я думаю, наше время пришло, Лев. Он действительно хочет этого.
Лев Пастернак, начальник его службы безопасности, ответил:
– Может, это только поможет Ионеску?
Марин Гроза покачал головой.
– Ионеску – тиран, так что ему ничто не может помочь. Но надо точно рассчитать время. Я потерпел поражение, когда хотел свергнуть Чаушеску.
Это не должно повториться.
* * *
Пит Коннорс не был пьян, вернее, был не настолько пьян, как бы ему хотелось. Он пил пятый бокал виски, когда Нэнси, секретарша, с которой он жил, сказала:
– Тебе не кажется, что уже достаточно, Пит?
Он улыбнулся и ударил ее по лицу.
– Наш президент выступает. Ты должна уважать его. – Он повернулся к экрану телевизора. – Проклятый коммунист, – заорал он. – Это моя страна, и ЦРУ не позволит, чтобы ты опаскудил ее. Мы остановим тебя. Можешь быть уверен в этом!
– Ты мой старый друг, и мне понадобится твоя помощь, – сказал Пол Эллисон.
– Конечно, спокойно сказал Стэнтон Роджерс.
Они находились в Овальном кабинете. Президент сидел за своим столом, на котором красовался американский флаг. Это была их первая встреча в Белом доме, и Эллисон чувствовал себя неловко.
«Если бы Стэнтон не допустил тогда ошибки», – подумал Пол Эллисон, – «он бы сейчас сидел за этим столом».
Как бы прочитав его мысли, Стэнтон Роджерс сказал:
– Я тебе хочу кое в чем признаться. Когда тебя выбрали президентом, я страшно тебе завидовал. Ведь это была моя мечта, а для тебя она стала реальностью. Но кто знает? Я пришел к мысли, что если я не могу занять это кресло, то никто кроме тебя не должен его занимать. Ты создан для этого. Пол Эллисон улыбнулся и сказал:
– По правде говоря, Стэн, мне страшно здесь. Здесь витает дух Вашингтона, Линкольна и Джефферсона.
– У нас также были президенты, которые…
– Я знаю. Но надо равняться на великих людей.
Он нажал на кнопку, и через несколько секунд в кабинет вошел официант в белом кителе.
– Слушаю вас, господин президент.
Пол Эллисон повернулся к Роджерсу.
– Кофе?
– Почему бы и нет?
– Что-нибудь еще?
– Нет, спасибо. Барбара сказала, чтобы я следил за своим весом.
Президент кивнул официанту, и тот молча вышел из комнаты. Барбара. Она удивила всех. В Вашингтоне ходили слухи, что их брак не продлится и года. Но с тех пор прошло почти пятнадцать лет, и у них была крепкая семья. Стэнтон Роджерс основал юридическую фирму в Вашингтоне, которая пользовалась большим авторитетом, а Барбара слыла замечательной хозяйкой.
Пол Эллисон встал и принялся ходить по кабинету.
– Мое выступление о программе «народной дипломатии» вызвало шквал неодобрения. Я думаю, ты читал об этом в газетах.
Стэнтон Роджерс пожал плечами.
– Ты ведь их знаешь. Им нравится создавать героев, а затем низвергать их.
– Честно говоря, мне наплевать на то, что пишут в газетах. Меня интересует, что говорит народ.
– Уж если быть откровенным, то ты многих напугал, Пол. Вооруженные силы против твоего плана, и многим бы хотелось, чтобы он провалился.
– Он не провалится. – Эллисон откинулся в кресле. – Знаешь, какая сейчас главная проблема в мире? Больше не существует государственных деятелей. Страны управляются политиками. Одни несут добро, другие – зло, но все они гиганты. Рузвельт и Черчилль, Гитлер и Муссолини, Шарль де Голль и Иосиф Сталин. Почему все они жили в то время? Почему сегодня нет настоящих государственных деятелей?
– Трудно казаться гигантом на экране телевизора.
Вошел официант, неся серебряный поднос с кофейником и двумя чашками. Умелым движением он налил кофе.
– Что-нибудь еще, господин президент?
– Спасибо, Гарри. Больше ничего.
Президент подождал, пока официант не вышел из кабинета.
– Я хочу, чтобы ты подобрал подходящую кандидатуру на должность посла в Румынии.
– Хорошо.
– Не буду объяснять тебе, насколько это важно. Постарайся сделать это как можно быстрее.
Стэнтон отпил немного кофе и встал.
– Госдепартамент немедленно займется этим вопросом.
* * *
В Нейи, пригороде Парижа, было два часа ночи. Вилла Марина Грозы лежала во мраке, луна была скрыта плотными облаками. В это время улицы были пустынны и лишь шаги случайных прохожих изредка нарушали тишину. Темная фигура бесшумно спрыгнула с дерева к кирпичной стене, окружавшей виллу. На плече у человека была веревка и свернутое одеяло, в руках – автомат «узи» и пистолет со стрелами. Оказавшись у стены, он остановился и прислушался. Минут пять он совсем не двигался. Убедившись, что его никто не заметил, человек размотал нейлоновую веревку с крюком на конце и бросил ее вверх. Крюк зацепился за край стены. Он ловко принялся взбираться по веревке на стену. Оказавшись наверху, он развернул одеяло, чтобы защитить себя от ядовитых шипов, которыми была утыкана вся стена. Он снова замер и прислушался. Перебросив веревку на другую сторону, он спустился по ней на землю. Человек проверил кожаную сумку, прикрепленную к поясу, и филиппинский складной нож, открывавшийся и закрывавшийся одним движением руки.
Сейчас должны были появиться собаки. Непрошенный гость пригнулся, ожидая, когда они почуют его запах. Это были три добермана, натасканные, чтобы убивать. Но они были лишь первым препятствием. Вся территория вокруг виллы была начинена электронными приспособлениями и постоянно контролировалась телекамерами. Вся почта проверялась охранниками на проходной у ворот. Двери виллы могли выдержать взрыв бомбы. Система водоснабжения была автономной, а всю пищу, предназначенную для Марины Грозы, сначала пробовал специальный человек. Предполагалось, что на виллу невозможно проникнуть. Человек в черной одежде собирался доказать этой ночью, что это не так.
Он услышал бегущих собак еще до того, как заметил их. Они появились из темноты, готовые вцепиться ему в горло. Собак было две. Он направил пистолет со стрелами сначала на левую собаку, что была ближе к нему, а затем на вторую. Потом он резко повернулся, ожидая третью собаку, и когда та появилась, выстрелил снова. Вокруг опять воцарилась тишина.