– Пожалуйста, проходите. Посол рад вас видеть. Крайне рад.
– Вы уверены, что?…
– Он ждет вас.
Стойка проводил ее наверх. Они вошли в конференц-зал, где стоял длинный стол с двенадцатью стульями. Вдоль стены стояли стеллажи с румынскими сувенирами и поделками, на противоположной стене висела рельефная карта Румынии. Над камином красовался государственный флаг Румынии. Застегивая пиджак, к ней спешил посол Раду Корбеску. Это был высокий смуглый мужчина. Слуга зажигал повсюду свет.
– Госпожа посол, – воскликнул Корбеску. – Какая неожиданная честь! Извините, что принимаем вас так неофициально. Ваш государственный департамент не уведомил о вашем визите.
– Это моя вина, – сказала Мэри. – Я проезжала мимо и…
– Я так рад встрече с вами! Так рад! Мы столько раз видели вас по телевизору и столько читали в газетах. Нам так хотелось познакомиться с новым послом. Хотите чаю?
– Ну, если это вас не затруднит…
– Затруднит? Что вы! Извините, что мы не приготовили формальный обед для вас. Извините меня. Я так смущен.
«Это я смущена», – думала Мэри. – «Зачем я сюда пришла? Дура, дура, дура! Я даже своим детям не расскажу об этом. Я унесу этот секрет с собой в могилу».
Когда подали чай, румынский посол так взволновался, что пролил его.
– Какой я неловкий. Простите меня.
Мэри хотелось, чтобы он перестал извиняться.
Посол стал говорить на светские темя, но это только ухудшило обстановку. Было видно, что он ужасно смущен. При первой же возможности Мэри встала.
– Большое вам спасибо, Ваше Превосходительство. Была рада с вами познакомиться.
И она быстро ушла.
* * *
Когда Мэри вернулась в свой кабинет, Джеймс Стикли немедленно вызвал ее к себе.
– Миссис Эшли, – ледяным тоном сказал он. – Что вы себе позволяете? «Вероятно мне не удастся сохранить это в секрете», – решила Мэри.
– А, вы это насчет румынского посольства? Я решила просто зайти и познакомиться…
– Это вам не в деревне ходить по гостям, – рявкнул Стикли. – В Вашингтоне не заходят просто так в посольства. Если один посол желает встретиться с другим, он посылает ему приглашение. Вы поставили Корбеску в неловкое положение. Мне еле-еле удалось отговорить его, чтобы он не выразил официальный протест государственному департаменту. Он считает, что вы пришли, чтобы специально застать его врасплох.
– Что? Я только…
– Запомните, вы больше не обыкновенный гражданин, вы представитель правительства Соединенных Штатов. В следующий раз, когда у вас возникнет желание сделать нечто более личное, чем почистить зубы, сначала спросите у меня. Надеюсь, я ясно выражаюсь?
– Да, – выдавила Мэри.
– Хорошо. – Он снял трубку и набрал номер. – Миссис Эшли здесь. Ты зайдешь? Хорошо.
Мэри сидела, не говоря ни слова, чувствуя себя наказанным ребенком. Дверь открылась, и вошел Майк Слейд.
Он посмотрел на Мэри и усмехнулся.
– Привет, я последовал вашему совету и побрился.
– Вы что, знакомы? – спросил Стикли.
– Не совсем, – ответила Мэри, глядя на Слейда. – Я застала его у себя в кабинете, когда он рылся в моих бумагах.
– Миссис Эшли, представляю вам Майка Слейда. Он будет вашим заместителем в посольстве.
– Кем?
– Мистер Слейд работает в отделе Восточной Европы. Обычно он не выезжает из Вашингтона, но было принято решение назначить его вашим заместителем.
Мэри вскочила со стула.
– Нет, – запротестовала она. – Это невозможно.
– Я обещаю бриться каждый день, – смиренно сказал Слейд.
Мэри повернулась к Стикли.
– Я полагала, что послу разрешается самому выбирать себе заместителя.
– Это так, но…
– Я отвергаю кандидатуру Майка Слейда. Мне он не нужен.
– При обычных обстоятельствах, вы могли бы воспользоваться своим правом, но в данном случае у вас нет выбора. Это приказ Белого дома.
* * *
Мэри встречала Майка Слейда повсюду. В Пентагоне, в столовой сената, в коридорах государственного департамента. Он всегда был одет в неизменные джинсы, футболку и кроссовки. Она не могла понять, как его только пускают в такие учреждения.
Однажды Мэри видела, как он обедал с полковником Маккинни. Они что-то с жаром обсуждали, и Мэри стало любопытно, какие интересы связывали их. «Может, они старые друзья? А может, они что-то замышляют против меня? Я становлюсь параноиком», – подумала Мэри. – «А ведь я еще не в Румынии».
* * *
Чарли Кэмпбелл, глава сенатского комитета по иностранным делам, устроил прием в честь Мэри. Когда она вошла в зал, то увидела, что все женщины были в изысканных вечерних туалетах. «Я не принадлежу к этому миру», – подумала она. – «Они выглядят так, будто родились такими».
Она не знала, что выглядит лучше всех.
На приеме присутствовало несколько фотографов, и ее снимали чаще других. Она танцевала со многими мужчинами, и почти все просили ее дать свой номер телефона. Она относилась к этому безразлично.
– Извините, – говорила она всем, – работа и семья занимают все мое время.
Ей даже в голову не могла прийти мысль, что она может с кем-то встречаться. Кроме Эдварда, у нее не будет другого мужчины.
* * *
С ней за столом сидели Чарли Кэмпбелл с женой и несколько человек из государственного департамента. Зашел разговор о комичных ситуациях с послами.
– Несколько лет назад в Мадриде, – рассказывал один из гостей, сотни воинствующих студентов собрались возле британского посольства, требуя возвращения Гибралтара Испании. Когда они уже почти ворвались на территорию посольства, позвонил один из министров правительства Франко. «Я поражен тем, что происходит у вашего посольства», – сказал он. – «Может, прислать побольше полиции?» «Нет», – ответил посол. – «Лучше посылайте поменьше студентов».
– А правда, – спросил кто-то, – что древние греки считали Гермеса покровителем послов?
– Да. Он также был покровителем бродяг, воров и лгунов. Мэри была в восторге от вечера. Все вокруг были такими умными, обходительными, интересными. Она была готова сидеть до утра.
Сидящий рядом с ней мужчина спросил:
– Вам завтра не надо вставать рано?
– Нет, – ответила она. – Завтра воскресенье, и могу выспаться.
Чуть позже одна из женщин зевнула.
– Извините, у меня был такой трудный день.
– У меня тоже, – с улыбкой ответила Мэри.
Вдруг ей показалось, что в комнате воцарилась странная тишина. Она заметила, что все смотрят на нее. «Что такое?» – подумала она. Мэри взглянула на часы. Третий час ночи. И вдруг с ужасом вспомнила, как Стэнтон Роджерс предупреждал ее: «На приемах первым всегда уходит почетный гость».