– Твоя победа! – кивнула Орландина, склонившись над телом гостя из Чжунго, который уже пришел в себя и пытался что‑то невнятно промяукать на своем, таком похожем на кошачий языке.
При этом амазонка так подозрительно глядела на Гавейна, что любой другой на его месте уже непременно бы стушевался. Однако кожа бритта была достаточно толстой. И лишь одной паре женских глаз было под силу пробить этот панцирь…
В скачках участвовали шесть наездников. Ровно столько претендентов дошло до этого тура состязаний.
Бритт подумал, хорошо, мол, что датчанина сняли с соревнований. Что было бы, если б участников оказалось непарное число. Явно кому‑то пришлось бы сражаться против двух соперников во втором туре. А вдруг именно ему? И это при том, что его гладиус был настроен Файервинд лишь на один поединок. Вторым же противником по иронии судьбы вполне мог оказаться вендиец. Потому как везет Гавейну с Востоком. Как утопленнику.
Вон ведь как гарцует «чумазый» на лихом скакуне. Таки прошел в третий тур, одолев в противоборстве иранского принца. Крепыш, разделавшись со своим неприятелем, еще успел посмотреть финал этой схватки. Право, было на что полюбоваться истинному знатоку рукопашного боя. Рыцарь даже порадовался, что не он, а иранец отбивался от атак стройного и гибкого, как тростник, земляка Будды. Хотя хинец тоже был неплох.
Что ж, вот теперь сошлись и они один на один. Остальные четверо не в счет.
Скотт? Ну, эти больше из луков стрелять умеют. Откуда среди них лихие наездники? По болотам скакать, что ли.
Маленький и юркий ниппонец? Тоже не удалой всадник. Его удел – махать своим косым мечом, похожим на саблю. (Как там его обозвал Перси? Катала? Катана?)
Конечно, двое имперских патрициев – один из Галлии, другой из Нового Карфагена – могут показать кое‑какое мастерство. Как‑никак природные аристократы, с детства в седлах сидеть приучены. Однако ж не проходили они школу мастера Ланселата, да и, судя по их слащавым физиономиям и расслабленным позам, вообще военной службы не нюхали. Сосунки! И туда же, женихаться вздумали. Елы‑палы!
Но вендиец тертый калач. Эвон как в седле сидит.
Да и конь у него…
Мечта, а не животное. На таком самим богам прилично ездить.
Кстати, кто его знает. Говорят, у вендийцев три миллиона триста тридцать три тысячи триста тридцать три бога (вот, все не как у людей, будто им одного Будды мало). Вдруг да кто‑нибудь из них расщедрился и подарил своему поклоннику (а то и внебрачному отпрыску) скакуна из личных конюшен.
Или смуглый красавчик сам один из этой прорвы иных существ? Само собой, не из главных, а так, мелочь пузатая. Всякое бывает. Захотелось ему женой‑красавицей из северных земель обзавестись. Чтоб кровь, так сказать, разбавить. Да и новых подданных приобрести.
Впрочем, это все фантазии. Файервинд проверила всех претендентов. Насчет инородности у них все в порядке. Отсутствует.
Вострец объяснил им путь следования.
Скакать предстояло до Индриковой горы, находившейся в десяти римских милях от города прямо на берегу Днепра‑Борисфена. У ее подножия их будет дожидаться гридень, у которого в руках находятся шесть разноцветных значков. Всадник, добравшийся до горы, получит в подтверждение этого один из жетонов и поскачет назад, в Киев. Здесь уже будет определен порядок участия в последнем испытании турнира.
Где расположена названная шутом гора, бритт знал. Не раз и не два проезжал мимо нее, отправляясь с Перси в дозор. Спасибо княжескому любимцу, удружил. Дорога была наезженной и никаких неожиданностей не сулила. Разве что, тьфу‑тьфу, очередной метаморфус решит объявиться.
Главное теперь со своей собственной конягой совладать. Уж больно норовистый скакун попался. Можно сказать, еще необъезженный. Никак к седлу не привыкнет.
Гавейн потрепал конька по холке. Тот недовольно заворчал и, повернув к наезднику голову, оскалил зубы. Смеется он, что ли?
Ну да, а кто б не смеялся? Взнуздать матерущего волка – это еще та шуточка. Но Файервинд сказала, что так надо. Необходимо, чтобы Фенрир с Гавейном притерлись друг к другу. Потому как главный их подвиг впереди, в финале.
Последние три дня они и притирались, как могли.
Понятно, что больше всего недовольство проявлял волчара. Рыцарю что? Какая разница, на чьей спине ездить. Он верхом на слонах и на верблюдах сражался А как‑то раз по велению Мерланиуса довелось и на живом драконе полетать. Фенрир же своими размерами вполне походил если не на чистокровного рысака, то на добрую кобылку. Ну а в скорости любому иноходцу фору даст.
Уговорить зверя подставить спину под седло оказалось делом хоть и хлопотным, но выполнимым. Сложнее всего было добиться, чтобы наведенное ведьмой заклятие Образа не распадалось несколько часов кряду. Это требовало большого расхода Силы. Впрочем, чародейка весьма надеялась, что успеет восполнить запасы маны к тому времени, когда они ей понадобятся.
Вроде пока все идет гладко. Никто ничего не заподозрил. Кроме, разумеется, «сородичей» Гавейнова жеребчика. Лошади остальных наездников испуганно сбились в кучку, чуя запах своего извечного врага.
Надо было бы натереть Фенрира конским навозом. Но крепыш и представлять себе не хотел, что случилось бы со смельчаком, решившимся проделать с волком подобную процедуру.
Шут подал знак, и скачки начались.
Уже в самом их начале рыцарь оставил позади всех конкурентов.
Кроме вендийца, упорно не желавшего уступать первенство.
Его чудо‑конь летел как на крыльях. Скорости ему, вероятно, придавал и страх перед следующим за ним по пятам зверем. Как бы то ни было, Гавейн неизменно видел перед собой хвост вендийского скакуна.
У бритта была слабая надежда, что противник, не знавший пути так, как он сам, непременно угодит в одну из колдобин, которыми славились куявские дороги. Так нет же! Непонятная сила помогла вендийцу преодолеть все рытвины и ухабы.
Не то, что остальным женихам.
У первой выбоины сверзился наземь ниппонец. Степь огласилась его гневным пронзительным свистом, от которого у крепыша заложило уши, а Фенрир так припустил с испугу, что едва‑едва не настиг вендийца.
«Тоже мне Соловей‑разбойник выискался!» – сплюнул в сердцах Гавейн.
На следующей ухабине не повезло одному из имперцев. Бородач не рассмотрел, кому именно. Вроде бы карфагенянину. Хотя, возможно, и галлу. Какие‑то они оба одинаковые, будто от одной матери родились.
Впереди уже замаячила гора.
Что‑то гридня не видать. А без жетона возвращаться негоже. Могут не поверить, что честно покрыл половину дистанции.
Как видно, той же проблемой озаботился и удачливый соперник. Вишь, как завертелся на месте. Будто волчок.