– Держись, – сказал я, стараясь заслонить собою бушевавшую сзади воронку. – Не выходи обратно… просто будь тут, со мной.
От сильного удара в спину я рухнул как подкошенный. Инферно сжалось, сделало круг, словно в диком танце, и подкралось к нам.
– Нет, нет, нет! – закричал я, глядя, как тело Веды медленно поднимается, закручиваясь в центр воронки. – Будь тут! Будь со мной!
Веда испустила такой вопль, какой я не мог ожидать от живого существа. Ни от человека, ни от Иного. И провалилась на второй слой.
– Что за… – прошептал я, пытаясь найти свою тень. Протянув руку к воронке, я тут же отдернул ее – меня обожгло. Застонав от злости, я рванулся вперед и нырнул головой туда же – прямо в центр Инферно, навстречу негодующей Силе…
Второй слой был намного темнее. Я еле мог различить собственные руки.
– Веда! – прокричал я, но звуки глохли, едва покинув мои уста. На втором слое я был один. Я шел наугад, ощупывая пространство перед собой, как заблудившийся в песчаной буре странник.
Внезапно темнота расступилась – слева показался большой белый портал, словно яйцо неведомой птицы. Недовольно поурчав, он выпустил наружу Веду и закрылся снова.
– Эй, – сказал я радостно, подходя к ней. – Ты в порядке?
Коснувшись ее плеча, я будто ощутил удар током – давно позабытое ощущение, коего я не испытывал с собственной инициации. Тьма во мне возопила, словно я коснулся чужой запретной святыни.
– Веда, – прошептал я, глядя, как мою любовь окутывает Изначальный Свет. Роковой, беспощадный, навечно ставящий между нами незримую преграду.
Она открыла глаза, оглядывая себя.
– Как мне выйти? – спросила она нормальным, будничным голосом. – Я хочу назад.
– Нельзя назад, – ответил я.
– Мне нужно вернуться.
– Не сейчас. Веда, прошу тебя! Там… там смерть.
Только сейчас она посмотрела на меня. Впервые в ее прекрасных глазах я увидел отчуждение. Я протянул к ней руку. Пусть меня испепелит Изначальный Свет за дерзость, пусть развоплотит Изначальная Тьма за измену, но я должен был коснуться ее.
– Не трогай меня, – сказала Веда, и я опустил руку. – Больше не трогай… никогда.
Свет и Тьма были лишь прахом перед ее волей. Медленно отступая, я успел лишь вымолвить ее имя, как мои силы иссякли, и Сумрак вытолкнул меня в мир боли и страданий, заслуженно решив, что там мне самое место.
* * *
Тусклая лампа приманивала невесть откуда взявшихся комаров.
Александр молча протянул мне сигарету.
– Не курю, – мрачно сказал я.
– Знатных делов ты нагородил, Воробьев, – сказал он, делая долгую затяжку и глядя в окно, на ночной Арбат. – Вместо Темной ведуньи – Светлая волшебница. Как так получилось?
– Не знаю.
Спрыгнув со стола, Александр прошел за мою спину. Я не шевелился.
– И никто не знает. – Саша выдохнул дым в потолок номера. – Это тебя и спасло. Если бы существовал способ искусственно делать Светлых из Темных на стадии инициации… даже и не знаю, что тогда было бы лучше для тебя – отдаться в руки Инквизиции или просто просить наших, чтобы упокоили без шума.
– Что там было? – Мой голос шуршал, как рвущийся пенопласт.
– Прорыв Инферно, что же еще. Питерские дятлы прошляпили. Инцидент целиком на их совести. А вот на твоей…
Темный вербовщик указал на меня сигаретой.
– Лучше бы тебе было дать ей там сдохнуть, – сказал он.
Тут же рассмеявшись, он развел руками.
– Это была цитата, – добавил он. – С самых верхов. Мы все понимаем: ты не мог знать, кем станет твоя ведьма. Но так Светлые хотя бы не получили волшебницу первого уровня. В ней, между прочим, потенциал боевого мага. Сейчас в Питер делегация «светлячков» выехала. Будут препарировать вопрос.
– Сколько там было жертв?
– В театре-то? Восемь.
– Восемь, – повторил я.
– Из них два ребенка. Тебе же это было интересно? Воробьев, я повторю, если ты не понял: прорыв Инферно четвертого уровня. Форс-мажор. Не парься, с тебя спроса нет. С нас – тоже.
– Да, – вымолвил я тихо. – Нет спроса. Можно не париться.
Я ощутил на себе тень заклинания. Саша просканировал меня «истинным зрением», чтобы убедиться, что перед ним и вправду сидит самый обычный Темный.
– Я так понял, это наша последняя встреча? – хмуро уточнил я.
– Почему же?
– Вместо Темной ведуньи – Светлая волшебница. Видимо, мне стоит радоваться, что вы не выслали за мной команду. Мне нужно валить из города и не отсвечивать. Так?
– Не так. Твое раннее прошение о переводе на должность начальника опергруппы утверждено два часа назад.
Впервые за весь разговор я посмотрел Александру в глаза.
– Не смотри так, зенки выскочат, – сказал он. – Никакого подвоха. В рядах Светлых прибавилось. Значит, нам нужно чем-то компенсировать, пусть и частично. Так что мы берем на борт тебя. Хоть какая-то видимость равновесия будет. Все как ты хотел. Никакого крысятничества. Будем делать из тебя бойца.
– Почему меня?
– Прямой вопрос – прямой ответ. У Светлых не так много боевых магов. Рано или поздно Возрожденную выпустят на улицы. Наши аналитики считают, что ты – единственный, кого она не сможет убить. Так ясно?
Мир за окном, казалось, кипел ненавистью, плавил ею стекла, грозил захлестнуть меня с головой.
– Ясно, – произнес я.
– И да, еще кое-что. – Саша наклонился поближе. – Завулон передает тебе лично, что секретарш он трахает и без твоей указки, но благодарит за напоминание.
Раздалось шипение раздавленной сигареты – Саша кинул ее в опустевший стакан из-под чешского пива.
– Пошли, – сказал он. – Шагрон ждет в машине.
* * *
Сентябрь в этом году принес в Санкт-Петербург необыкновенный холод. По крайней мере в этом я себя активно убеждал, кутаясь в плащ, стараясь выбить из себя мысль, что меня просто трясет от ощущения предстоящей встречи. За последнее время в московском Дневном я имел честь наблюдать достаточно запутанных моментов, но сегодняшнее дело не лезло ни в какие ворота.
Сидящий на месте водителя инкуб вырубил движок и сделал музыку чуть тише. Трехмерный электронный саунд летал по салону «инфинити», находя отклик во всем, кроме моих ушей.
– Обалдеть, вот это реальная тачила! – порадовался инкуб. – Наконец наши на «финик» разорились!
– Мы трижды заправлялись, пока с Москвы ехали, – напомнил я, напряженно вглядываясь вперед, в сторону Троицкого моста.
– Считать бензак в такой машине – преступление, – обиделся инкуб. – Все равно контора платит!