Питер уложил его на пол поудобнее. Он схватил со стола подушку для медитаций и подложил Джеку под голову.
– Джек, у тебя все будет хорошо. Все будет в порядке, – шептал он.
Ливень прекратился, тучи разошлись, обнажив небо нежнейшего голубого цвета. На часах в классной комнате было четверть седьмого. Слабые лучи утреннего солнца пробивались сквозь оконные жалюзи. Накрытый курткой Питера Джек спал, свернувшись калачиком на полу.
Питер сидел перед компьютером Джека, опустив голову на руки, сложенные на лабораторном столе. Он полубодрствовал-полуспал. Внезапно раздался звонок, сигнал о входящей электронной почте. Звук был достаточно громким, чтобы совсем разбудить Питера. Ему что-то снилось, с минуту он сидел, пытаясь вспомнить, что именно. Ему снилась Мануэла. Как и много раз прежде. Почти всегда во сне он видел ее лицо – то мелькнувшее в окне проезжающей мимо машины, то когда она стояла у окна квартиры, но оно всегда ускользало от него. Всегда надрывало сердце. Этот сон был самым странным и обладал огромной силой воздействия.
Мануэла летела по воздуху и звала его, просила присоединиться к ней. «Погоди, сначала покажи мне, как это делается!» – воскликнул он. Но она лишь рассмеялась в ответ: «Ты сам знаешь как. Давай!» И когда он пробудился, он летел, парил над бескрайним океаном вслед за ее тенью впереди, стремившейся в голубую высь.
У Питера ушла минута, чтобы вернуться в одинокое настоящее, в реальность, в которой ее больше не было в живых. Потом он встал и подошел к компьютеру Джека, обнаружив там электронное письмо от Эрнесто Ольвейроса, где в строке «Тема» стояло имя Чарли. Протирая глаза, Питер направился к Джеку, чтобы разбудить его. Но дойдя до него, он немного поколебался, а затем вернулся и сам открыл письмо.
Эрнесто писал: «Парень, у нас что-то неладное творится. Подразделение Чарли до сих пор не вернулось с задания. А уже прошли все сроки. Нам не удалось связаться с ними по радио, но будем держать тебя в курсе».
– О господи, – прошептал Питер.
* * *
Питер сидел в кресле в вестибюле и смотрел в окно на безлюдную школьную территорию.
В дальнем конце холла уборщица по имени Дженис появилась из-за угла, держа в руках швабру. Дженис было за сорок, и она проработала в общеобразовательной школе почти столько же, сколько и Питер. Обычно она останавливалась поболтать с ним о жизни, особенно с тех пор, как только они вдвоем начали оставаться по субботам в школе, но сегодня у него не было настроения беседовать с ней.
– С добрым утром, мистер Келлер!
– Доброе утро, Дженис, – ответил он голосом, который звучал приглушенно даже с его точки зрения.
Она еще раз взглянула на него, помедлив, но все-таки продолжила:
– Как важные идеи, приходят нынче в голову? Снова просидели всю ночь напролет без сна?
Питер взглянул на нее с измученным видом и уныло рассмеялся.
– Можно и так сказать.
– Похоже, нелегкая выдалась ночка, да?
– Ага, возможно, я ночью несколько раз ошибся в расчетах.
– Что ж, жаль это слышать, – посочувствовала Дженис, начиная мыть шваброй пол вокруг Питера. – Может, вам стоит выйти на улицу и немного прогуляться? Побудьте немного на природе! От этого хорошо в голове проясняется.
Мгновение Питер сидел неподвижно, уставившись в пол. Потом снова взглянул на нее. Раньше Дженис ни разу не говорила ему ничего подобного.
– Что-то не так?
Он слегка покачал головой.
– Нет, спасибо, Дженис. Вероятно, вы правы.
Когда она ушла, Питер открыл дверь и вышел на школьную лужайку, куда обычно выходил, только чтобы покурить. Хотя и сейчас в руке у него была сигарета.
После проливного дождя воздух был свеж, ароматен и чист. Питер сунул сигарету обратно в пачку и вместо дыма полной грудью вдохнул свежий воздух. На одной из веток в кроне дерева неприметная коричневая птичка вывела длинную трель, словно обращаясь к нему. Он не знал, как называется птица, но сам факт, что такое хрупкое и крошечное создание смогло пропеть такую затейливую песню, тронул какие-то струны в его душе.
Через несколько минут он вернулся в школу. В классной комнате он постоял над все еще спящим на полу Джеком.
– Джек, Джек, проснись!
Джек открыл глаза и резко приподнялся, увидев склонившегося над ним Питера. И сразу же спросил:
– Что случилось?
Питер был чрезвычайно смущен.
– Слушай, Джек! Как бы я ни хотел прояснить это дело, все же я не должен был…
– О чем вы говорите? – перебил его Джек.
– С моей стороны было неверно поддерживать эту идею. – Он помедлил и попробовал выразить свою мысль иначе: – Слушай, нам всем хочется верить в волшебство и чудеса…
– Мистер Келлер?!
Питер отчаянно продолжал:
– Но иногда бывает трудно смириться с правдой.
Он снова помолчал; каждый раз, глядя в глаза Джеку, он понимал, что у него не получается повлиять на парня.
– Думаю, вы знаете гораздо больше о сердце, чем сами себе готовы признаться, – произнес Джек.
– Послушай, я пытаюсь сказать тебе, что прошу прощения. За все. За то, что превратил твою ситуацию в своего рода эксперимент, что внушил тебе надежду…
– Он в порядке. Чарли в порядке, – твердо сказал Джек.
Питер внимательно всмотрелся ему в лицо. Джек казался уверенным и спокойным.
– Что?
– Он в порядке.
– Но откуда тебе это из… – попытался спросить Питер.
Джек лишь улыбнулся.
– Я просто знаю, и все.
Питер опустил голову. Он почувствовал себя еще хуже.
– Ох, Джек. Это серьезно. У тебя на компьютере есть то, на что тебе стоит взглянуть.
– От Чарли?
Питер глубоко вздохнул. И как раз когда он собирался ответить, от компьютера раздался короткий высокий сигнал, извещающий о приглашении к сеансу связи по Скайпу.
Джек вскочил на ноги и побежал к ноутбуку. На экране был перечень адресатов, и имя Чарли из серого стало зеленым, что означало переход из пассивного состояния в активное. Появилось окно для разговора, а затем надпись: «Чарли хотел бы поговорить по видеосвязи».
Джек обернулся к Питеру с сияющей улыбкой.
– Вы меня выручили, мистер Келлер.
Питер смотрел на него в полном замешательстве.
Джек кликнул по кнопке «Принять». На дисплее появилось лицо Чарли. Он улыбнулся в камеру. Не считая его замусоленного походного обмундирования и бритой головы, он был вылитый Джек.
– Что у тебя стряслось, брат? – спросил Чарли. – Мне пол-Афганистана уши прожужжали, что я непременно должен тебе позвонить, как только вернусь. В чем дело?