– Дядя, а это и правда вы додумались? Или вам чуть-чуть дядя Лукас подсказал?
– Мой брат не так часто читал «Трех мушкетеров», чтобы суметь раскрыть такую глубокую тайну, – самодовольно ответил он, – это исключительно моя собственная догадка, которой я с ним еще не делился. Ты первая узнала этот секрет! Так вот! Я обещал дать тебе советы. Но, поскольку всего, что может случиться в жизни, все равно не предусмотришь, я дам всего один совет, который укажет тебе, как действовать правильно в любых ситуациях: оставайся д’Артаньяном!
– Это и есть ваш совет?
– А мне больше нечего сказать тебе, племянница. Все, что я мог, я тебе уже рассказал и, надеюсь, показал своим примером. Ты теперь и сама все знаешь. Поэтому не знания нужны тебе в дорогу, а ощущения. И эти ощущения здесь, – Филипп пододвинул к Жанне толстый том, – возьми эту книгу с собой. И если что-то будет тебя тревожить или ты не будешь знать, как поступить, открой ее и читай. Читай до тех пор, пока не почувствуешь, как по твоим жилам побежала особая, гасконская кровь. И как только это случится, откладывай книгу и бери шпагу. И всегда помни, что бы ты там ни натворила, твой дом здесь. И рано или поздно ты сюда вернешься.
С этими словами Филипп встал, давая понять, что разговор закончен. Он очень не хотел бы, чтобы Жанна услышала, если голос его вдруг дрогнет.
* * *
На следующий день Филипп Дижон получил небольшую бандероль от мсье Перигора. В прилагающейся записке масон сообщал, что проблемы школы практически решены, осталась генеральная уборка и мелкий ремонт зала, который он, мсье Перигор, тоже с радостью возьмет на себя. А в знак уважения и с надеждой на дальнейшую дружбу он посылает маэстро Дижону книгу, букинистическое издание полувековой давности. Этот роман о приключениях одного учителя фехтования, возможно, знаком маэстро, но такое ценное издание вряд ли есть в его библиотеке.
Филипп развернул сверток и достал старый том, переплетенный в черную кожу с тисненными на ней золотыми буквами. «Memoires d’un maitre d’armes, 1840» – прочитал он. Воспоминания учителя фехтования. Да, конечно, он знал это произведение. Не так хорошо, как «Три мушкетера», но тоже вполне прилично. С чего это Перигор такой любезный? Книга действительно драгоценная – первое издание, прекрасная сохранность. Да и роман интересный. Филипп пролистнул несколько страниц, и взгляд его упал на начало первой главы: «Я переживал еще пору иллюзий и владел капиталом в четыре тысячи франков, который казался мне неисчерпаемым богатством, когда услышал о России как о настоящем Эльдорадо для всякого мастера своего дела. Я верил в свой талант и потому решил отправиться в Санкт-Петербург… »
Маэстро оторвал взгляд от текста и задумался…
Спустя еще несколько дней Альберт и Жанна ехали в купе первого класса в направлении восточной границы Франции. Страну, которую они выбрали, им неожиданно подсказал сам Филипп Дижон. На закрытом собрании, посвященном этому отъезду, он заявил, что на днях пересматривал коллекцию книг Александра Дюма и нашел то, что подсказало ему нужное направление. Это были записки очень известного учителя фехтования, который примерно в 1819 году уехал из Франции и вернулся лишь спустя десять лет. Все это время он довольно благополучно жил в самой далекой стране Европы – России. И хотя удаленность России от Франции огорчила и отца Лукаса, и саму Жанну, но все вынуждены были признать, что это, вероятно, лучший выбор. Ведь Россия оказалась единственной европейской страной, где католическая церковь вообще не имела никакого влияния и, следовательно, Великая Миссия, скорее всего, не сможет дотянуться до Альберта.
Поезд мчался вдоль юго-восточного побережья Франции, а Жанна все смотрела в окно, как будто еще надеялась увидеть вдалеке привокзальные башенки Керкиньяна. Нет, их уже не было. Скрылись за длинным поворотом дороги, растворились в листве, исчезли. Вместо них вдоль полотна железной дороги пролетали другие станции, другие башенки, дома, церкви, замки, поместья… Такие же точно, какие можно было увидеть в любом другом уголке Франции – Лангедоке, Провансе, Аквитании… Такие же точно, какими они были сто, двести, триста лет назад. И, вероятно, такие же, какими они еще долго будут оставаться, игнорируя прогресс, революции и войны. «Точно как дядя Филипп», – почему-то подумала Жанна. И тут же вспомнила про его странное наставление. Быть д’Артаньяном.
– Альберт, – неожиданно спросила она, – а ты никогда не задавался вопросом, почему роман называется «Три мушкетера», а не четыре?
Все это время Альберт мучительно искал какой-нибудь способ развлечь Жанну, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей о разлуке, а потому, услышав странный вопрос, не удивился, а лишь обрадовался:
– О, конечно, задавался! Еще давно, когда только прочитал этот роман! Но сейчас все мы знаем ответ на этот вопрос.
– То есть как это? – не поняла Жанна. – Как это «все мы знаем»? И кто это – мы?
– Ну как же, Жанна… Сейчас, когда мы знаем так много интересного… Я имею в виду, что д’Артаньян в романе мсье Дюма не совсем мушкетер. Даже когда он получил этот самый плащ мушкетера. Они ведь, все четверо, и есть пирамида…
– Какая еще пирамида? – не поняла Жанна.
– Ну пирамида Плутарха. В том смысле, что Портос – это нижняя ступень пирамиды, то есть сила; Арамис – вторая ступень – хитрость; Атос – третья, искусство; ну а д’Артаньян, понятно, виртус. И вот, поскольку виртус – это субстанция не материальная, а духовная, то и д’Артаньяна, в материальном смысле, как бы нет. То есть в романе он, конечно, есть, это же все-таки роман, но, чтобы аллегория была еще более очевидной, мсье Дюма и использовал такой ход – исключил д’Артаньяна из названия. Оставил только обладателей тех свойств, которым можно научить. Тех, кто из плоти и крови. Получилось, что это Портос, Арамис и Атос. Сила, хитрость и искусство. Три мушкетера.
– Но откуда Дюма мог знать про эту пирамиду? Он что, по-твоему, был знаком с этим твоим мсье Перигором?!
– Ну, конечно, нет, Жанна, – улыбнулся Альберт, – он ведь умер, когда мсье Перигор только родился!
Жанна раздраженно тряхнула головой:
– Альберт, ты должен научиться отличать обычные вопросы от сарказма! Я примерно представляю, когда умер Дюма! Но откуда же он, по-твоему, мог знать про эту пирамиду?
– Так ведь, хотя с мсье Перигором Дюма знаком не был, зато с другими масонами не только был знаком, но и близко дружил. С Лафайетом, например, Нодье, Гюго… Да ведь он сам, насколько известно, был масоном!
– Альберт, – Жанна вздохнула, – а ты не думаешь, что тебе теперь эта самая пирамида просто везде мерещится? Даже там, где ее на самом деле нет.
– Ну как же, – Альберт немного растерялся, – как же ее может не быть, когда Дюма так ясно воплотил ее главные характеристики в своих героях? Разве Портос не олицетворение чистой силы? А Арамис – хитрости? И так далее… Они же точь-в-точь как те самые античные воины, о которых пишет Плутарх! Они и есть пирамида!
– Ну ладно, тебе, наверное, виднее. Хотя я бы предпочла думать… Сама теперь уже не знаю, как…