Эпизод 6.
«…Я уже вам сказал, когда мы были разбиты, это было 16-го, 16-го мы все разбрелись, я говорил вам даже, что красноармейцы покинули меня. Не знаю, может быть, вам это и неинтересно, я расскажу вам об этом более подробно! 16-го приблизительно в 19 часов, нет, позже, позже, по-моему в 12, ваши войска окружили Лиозно. Ваши войска стояли несколько вдалеке от Лиозно, мы были окружены, создалась паника, пока можно было, артиллеристы отстреливались, отстреливались, а потом они исчезли, не знаю куда. Я ушел от них. Я находился в машине командира дивизии, я ждал его».
Вот этот штатский, по сути, лепет: «Пока можно было, артиллеристы отстреливались, отстреливались, а потом они исчезли, не знаю куда» — и комментировать не хочется, поэтому обратите внимание, что в «протоколе» говорят как бы два человека. У одного (эпизоды 1, 3 и 4) все бои закончились 7 июля, причем он действительно что-то о них знает, к примеру, то, что сначала два дня велась разведка боем, то, что основные потери дивизии 7 июля нанесла немецкая авиация (80 % потерь бронетехники было от нее). А второй как бы перебивает его – нет, нет, главный бой был 16-го, под Лиозно!
Эпизод 5 интересен тем, что создание дивизий народного ополчения началось 30 июня с добровольной мобилизации граждан в семь ополченческих дивизий в Ленинграде, о чем было оповещено на весь мир. 3 июля в первой своей речи в войне Сталин уже весь народ призвал создавать народное ополчение, а 4 июля было постановление ГКО о создании ополченческих дивизий в Москве и Московской области. Сын Сталина просто не мог этого не знать, но ему приписали это незнание с очевидной целью еще раз вбить в протокол дату разгрома дивизии 16 июля.
А как 14-я танковая дивизия воевала на самом деле?
На самом деле, как следует из журнала боевых действий 14-й танковой дивизии, до 4 июля дивизия сосредотачивалась в районе местечка Лиозно, расположенного по дороге Витебск – Смоленск, примерно в 45 км к востоку от Витебска, ведя разведку во всех направлениях. 5 июля дивизия получила приказ наступать мимо Витебска практически прямо на запад, примерно на Лепель, и уничтожить за рекой Черногостница (примерно 30 км от Витебска) танковые части немцев. Однако немцы успели укрепить западный берег этой речки противотанковой обороной, даже заминировать берег и броды и взорвать плотину на реке, подняв в ней уровень воды, поэтому трехдневные бои на этом рубеже успеха не принесли – выполнить задачу не удалось. Но дивизия стянула на себя силы немцев на этом участке, и 1-я Пролетарская мотострелковая дивизия этого же 7-го мехкорпуса: «6 июля… в коротком ожесточенном бою, который переходил в рукопашную схватку, разбила автоколонну противника. Немцы потеряли 200 человек убитыми. Было взято в плен 800 солдат и офицеров, захвачено 350 исправных автомобилей и знамя Берлинского танкового корпуса [!? (видимо, 47-й тк)]. С ходу немцы были выбиты и из Толочина».
Между прочим, 8 июля Гальдер записал в своем дневнике: «Группа армий “Центр”, которая с самого начала войны превосходит противника в численности, теперь имеет подавляющее превосходство, которое она сохранит даже в том случае, если противник перебросит на фронт группы армий “Центр” новые соединения, чего следует ожидать».
В этих боях 14-я танковая дивизия уничтожила около 40 обороняющихся немецких танков («1 танк марки Т-II воентехником 2 роты Рязановым захвачен и приведен в наше расположение»), но сама потеряла 50 % танков (около 70 машин) и 200 человек личного состава («Командир дивизии полковник Васильев был ранен осколками в лицо и руку, но остался в строю»).
Однако, как следует из дневников того же Гальдера, к этому времени танковые войска немцев на Восточном фронте тоже потеряли половину своих танков, а «после рассмотрения фюрером срочных заявок на пополнение материальной частью танковых соединений, действующих на Восточном фронте, было выделено из числа находящихся в Германии танков: 70 типа Т-III, 15 танков типа Т-IV и чехословацкие танки» (8.07.41).
В результате 8 июля 14-я танковая дивизия РККА с утра приводила себя в порядок, эвакуировала с поля боя и буксировала в ремонт подбитую технику (на сборные пункты аварийных машин армии и дивизии отправлено 23 танка). Но в 14–00 дивизия получила приказ и выступила двумя колоннами на юго-запад с задачей нанесения удара во фланг и тыл наступающих на Оршу немцев. Глубина задачи была 100 км. 8–9 июля дивизия с боями выдвигалась для исполнения этого приказа («14 ГАП уничтожил взвод мотоциклистов»), но в 18–00 9 июля дивизию остановил новый приказ – немцы с севера ворвались в Витебск и вышли на дорогу Витебск – Смоленск за Витебском. Со стороны Лиозно это направление защищал только начавший сосредотачиваться и разгружавший свои дивизии 34-й стрелковый корпус.
В связи с занятием немцами Витебска 14-я танковая сначала получила приказ снова отойти в район Лиозно («начавшие движение в южном направлении ГАП были возвращены в район Шелки»), а Лиозно, повторю, примерно в 45 км от Витебска в сторону Смоленска, то есть дивизии приказали перекрыть автодорогу на Смоленск. В этом районе, кстати, 14-я танковая построила оборонительные рубежи, когда сосредотачивалась там до 4 июля. Чтобы не дать немцам помешать этой передислокации, 10 июля «был отдан приказ 14 МСП и 14 ГАП с группой танков 28 ТП нанести короткий удар в западном направлении с задачей: отбросить противника в западном направлении и дать возможность главным силам корпуса отхода за р. Лучеса». В этих боях 11–12 июля при отходе на новые рубежи в район Лиозно 2-й дивизион 14 ГАП, в котором служил Яков Джугашвили, потерял от бомбежек немецкой авиацией одно 152-мм орудие с трактором.
Имеется свидетельство о поведении Якова в эти дни: «При отходе частей батарея была подвергнута бомбежке нацистской авиации. В это время т. Джугашвили Я. И. был встречен начальником особого отдела дивизии тов. Черетухиным, который предложил т. Джугашвили ехать с ним на машине. Поступил отказ, при этом было заявлено, что: “Я буду отходить вместе со своей батареей”».
Давайте уточним технический вопрос. Гаубичный полк танковой дивизии по штату 1941 года состоял из двух дивизионов, каждый дивизион – из трех батарей, то есть 1, 2 и 3-я батареи были в первом дивизионе, 4, 5 и 6-я – во втором. Яков Джугашвили был командиром 6-й батареи. Первый дивизион был вооружен 122-мм гаубицами, второй – 152-мм гаубицами.
(Кстати, если судить по немецким документам, то на момент допроса немцы так и не выяснили, какой батареей командовал Яков. Как и не выяснили адрес семьи Якова Джугашвили, хотя «сын Сталина» согласился, чтобы его семье немцы послали сообщение о том, что он в плену. В результате даже в карточке военнопленного «сына Сталина» обязательная графа для адреса семьи осталась незаполненной. Как видите, и «сын Сталина» этого не знал, и немцы.)
Но вернемся к последовавшим боям.
Командующий 19-й армией И. Конев решил отбить у немцев Витебск, и 12 июля 14-я танковая получила приказ организовать рубеж противотанковой обороны с запада от Витебска – отрезать занятый немцами Витебск с запада, для чего была сформирована свободная танковая группа под командованием полковника Белова. В группу были включены 27-й танковый полк, разведбат, мотострелковый полк дивизии и ГАП. Выполнить задачу не удалось из-за завязавшихся боев между Лиозно и Витебском и из-за того, что отступала правофланговая 220 стрелковая дивизия. Но это были бои с нашим превосходством – танковая группа Белова в этом районе давила немцев, не сумевших организовать оборону. И хотя были ранены командир мотострелкового полка майор Бешанов и помощник по политчасти 14 ГАП батальонный комиссар Шлапаков, а также потерян один танк Т-34, но группа уничтожила 13 немецких танков, 2 броневика, 10 транспортных машин, 8 орудий, 15 пулеметов, полсотни мотоциклов и велосипедов, убито до 300 немцев, а также «в районе Еремино разгромлен штаб войск соединения, взято трофеев: 5 легковых машин с документами». Судя по всему, эта группа потрепала 25-й танковый полк немцев, по крайней мере, на поле боя обнаружили и труп командира этого полка. Итог 12 июля: «К исходу дня командиром 34 СК и 7 МК был отдан приказ перейти к обороне на рубеже м. Лиозно».