Алевтина снисходительно усмехнулась.
– Ты молод и определённо горяч, – заметила она. – Иначе бы знал такое слово, как пространственно-временной континиум. Ты покинешь античность, дабы вернуться в век айфонов, а в этот момент в античности что-нибудь да произойдёт. И ты потом не сможешь это исправить – уже никогда. Пока что я права – есть люди, видевшие «Кудесника». Лжецы они или нет – мы скоро поймем.
Ангел не успел ответить – в коридоре появилась Беренис. Она вышла в оранжевую тень от светлячковых ламп молча, без улыбки и старалась не смотреть на Алевтину. Вслед за одноглазой девушкой из коридора вышли незнакомцы… в большинстве своём нубийцы в набедренных повязках. Лишь один человек выдавал себя белой кожей – его руки поросли светлыми волосками. Каждый нубиец носил на лице маску – изображение какого-либо животного. Волк, сокол, крокодил. Вошедшие угрюмо молчали. Алевтине захотелось выскочить из лачуги вон.
– Я привела её сюда, как ты хотел, – сказала Беренис. – Где деньги?
Человек со светлой кожей снял маску волка.
И все увидели его лицо.
…Малинин с тоской взглянул на окружающих крепость боевиков. Человек сорок, никак не меньше. Атомной же бомбы, как назло, под рукой нет. Охрана не подавала признаков жизни: с ними разобрались. В небе завис белый дирижабль – и это зрелище полностью срубило Малинина.
– Пипец нам, вашбродь, – констатировал он бесспорный факт.
– Ничего себе, – удивился Калашников. – Это где ж ты, братец, понабрался современного российского сленга? В школу мы с тобой вроде не ходили.
– Нешто я не православный? – хмыкнул Малинин. – А способности у меня, да – просто уникальные. Што ни скажи – на лету схватываю. Завидуете?
– Аж зубами скриплю, братец, – согласился Калашников.
Вскинув автомат, он взял на мушку людей в пятнистой форме.
– Бисмилля! – закричала Раэль, показывая вверх. – Кяльб аль-амрики! [48]
Калашников не стал дожидаться сюрпризов судьбы: враги были как на ладони. Нажав на спусковой крючок, он дал длинную очередь, срезав сразу четверых. Боевики покатились по склону горы – молча, без криков. Малинин залёг под минаретом из жёлтого камня: используя укрытие, он первыми же выстрелами наповал уложил двух автоматчиков. Атакующие засели в развалинах церкви – ловко пробираясь среди мраморных колонн, они осыпали напарников градом пуль. От минарета отлетали облачка пыли, вперемешку с осколками камня: прижав спину к стволу пальмы, Калашников вставил в автомат второй рожок. Откровенно говоря, им здорово повезло. Стоило выбраться на «лифте» из катакомб чуть позже, и вся гора уже была бы в руках боевиков Раэль. Сейчас они занимали очень выигрышную позицию: отстреливаться сверху куда приятнее, нежели ползти снизу, когда тебя активно поливают свинцом. Рядом с Малининым, шипя, шлёпнулась граната. Тот ловко подхватил её и кинул обратно – послышались взрыв и вопли раненых. В Киркуке завыли полицейские сирены. У мечети с зелёным куполом собралась толпа – и дети, и женщины с любопытством наблюдали штурм цитадели. Пальмы загорелись, к небу поднялись столбы дыма.
Калашников и Малинин, меняя позиции, упорно отстреливались. У склона горы валялись тела атакующих – мёртвых и раненых.
– Как-то уже привычно, – зевнул Малинин, сняв новым выстрелом боевика.
– Трудно не согласиться, братец, – поддержал его Калашников. – Однако у нас небольшие проблемы. Во-первых – их многовато. Во-вторых – мы всё ж не в игре Call of Duty, чтобы из убитых врагов вываливались патроны и аптечки. Рано или поздно боезапас кончится, и станет совсем весело.
…Малинину уже было весело. Стрельба усилилась со всех сторон: их брали в «клещи». Поначалу застигнутые врасплох, боевики освоились – и разделились на две группы. Одни прижимали напарников ураганным огнём к земле, стараясь не дать поднять головы, другие подбирались ползком, подбадривая себя гортанными выкриками «Аллаху акбар!» Раэль тактично держалась позади – как образцовый полководец, она экономила силы для решающего сражения. Нанятые ею моджахеды из местных повстанцев – никчёмное мясо, призванное измотать противника любой ценой. Их жизни ничуть не волновали ангела – кто жалеет гарнир к стейку?
– Ля иль Аллаху иль Аллаху! – Человек с головой, замотанной клетчатым платком, выскочил наперерез Малинину – казак дал короткую очередь. Грудь боевика взорвало красным, полетели осколки костей. Он выронил автомат и ткнулся лицом в песчаник. Под шквальным огнём Калашников и Малинин отползли к руинам мавзолея с башней, огрызаясь редкими выстрелами. Втиснув в плечо приклад, Калашников оглянулся – и последняя надежда сразу же улетучилась. Увы. Сзади – только зубчатая стена. Прыгнуть с обрыва без чудесных последствий в виде перелома рук, ног и позвоночника не представляется возможным. Их загнали на самый край – выхода нет…
– Братец, – обратился Алексей к Малинину. – Похоже, наше дело плохо. Ты сам-то как предпочитаешь – сразу помереть или ещё немного помучиться?
– Лучше, конечно, помучиться, – сам того не зная, озвучил Малинин культовую фразу из «Белого солнца пустыни». – Но если честно, меня оба варианта не устраивают. Неужели нас тут по песчанику размажут?
Вместо ответа Калашников точным выстрелом в голову убрал гранатомётчика – тот рухнул в лужу крови меж двух трупов. Боевики перенесли огонь на мавзолей. В грохоте выстрелов и рикошете пуль напарникам пришлось кричать, чтобы расслышать друг друга. От башни отлетали цветные изразцы: свинец крошил их в мелкую пыль.
– Не хотелось бы, братец! – в промежутках между выстрелами орал Калашников. – Очень обидно – мы же, как никогда, близки к разгадке. Проблема в другом – нас даже в плен брать не собираются. Пристрелят, как собак, а девица-ангел испытает оргазм и полетит отчитываться боссу. Ума не приложу, что ты в ней нашёл? Это ж не женщина – машина для убийства. Любой психолог скажет: у тебя, Серега, извращённые вкусы.
Казак, присев на одно колено, отстреливался от атакующих.
– Я, вашбродь, с энтим не спорю, – плотоядно ухмыльнулся он, частя короткими очередями. – Бывало, у нас в станице парни гогочут – то я с косой девкой, то с рябой. И не знают, ослы: такие бабы в постеле ужасть какие горячие, прямо как бабушкин утюг. А ишшо, я вам так скажу: чем девка психованней, тем скорее на сеновале тебе жару задаст. Я бы этой ангельше крылья в трубочку скрутил, забыла б и думать про свой телекинез.
Калашников, прищурившись, выстрелил – ещё один моджахед упал навзничь, раскинув руки. От нападавших в строю осталось не более половины – но и патроны напарников уже подошли к концу. «Молодец девица, – восхитился он ангелом. – Сообразила, что надо брать массой».
– Есть, братец, такая теория у Фрейда! – крикнул Калашников.
– А это што за фрухт? – удивился Малинин.