– Да смилуется над вами всемогущий Голос!
Подобрав автомат охранника, Раэль открыла огонь очередями – от живота. Она шла, как на параде, – поливая всё свинцом и не реагируя на пули.
…Хозяйка успела заползти под заднюю ногу тельца. Она готова была сойти с ума от происходящего. КАКОГО ХРЕНА? Кто они, откуда крылья? Мозг отказывался подбирать варианты, он просто кипел. Наёмники церкви? Конкуренты? Другие люди? Неважно. Следует надеяться, на её стороне профессионалы, они смогут отбить нападение… по крайней мере, надо спасать документы. Она приложила руку к груди, бумаги хрустнули.
Всё в порядке. Только бы уцелеть.
Спецназ Ада уже захватил внутренний двор, гранатами подавив сопротивление. Схватка была короткой, но жестокой – на снегу темнели трупы в чёрной форме с рогатой эмблемой на рукавах. В здании шел бой за каждый кабинет. В главном цехе уцелевшие охранники, оправившись от первого шока, сумели забаррикадироваться у тельца, отстреливаясь от ангелов из пулемётов. То и дело, прорезав ночное небо, в цех пикировал мёртвый ангел с горящими крыльями для того, чтобы воскреснуть через пару минут.
Калашников вразвалочку подошел к телу напарника.
– Малинин, – сказал он, зевая. – Ты заколебал уже каждый раз умирать.
Казак повернул голову – Раэль в данный момент было не до него. Файрболлы закончились, и она вела ожесточённую перестрелку с двумя офицерами охраны – крылья девушки покраснели от крови. Обернувшись к упитанному ангелу с голубой лентой, Раэль крикнула на арамейском. Тот повторил приказ, и парочка падших, спланировав вниз, побежала к плавильным печам. Раэль специально включила в отряд этих специалистов. Малинин, держась за грудь, встал на четвереньки, затем поднялся. Расстегнув пальто, он с удивлением рассмотрел бронежилет – в середине кевларовой пластины, сплющившись, засела пуля 38-го калибра.
– Спасибо за идею, вашбродь, – поблагодарил он. – Без вас бы надеть ни в жисть не догадался. А тут, смотри-ка, – оказалась весьма полезная вещь, помогла в организации личного щастья. Хоть в ножки вам кланяйся.
– Сильвупл [72] , братец, – усмехнулся Калашников. – Только не употребляй его каждый раз, пожалуйста, – а то Раэль что-нибудь заподозрит.
Он подобрал револьвер Хозяйки. Покинув цех, оба напарника поднялись на второй этаж – там, у перил, было пристроено нечто вроде обзорной площадки. Малинин с интересом осмотрел сверху сцену побоища. Тела усеяли пол, снег в прожекторах отсвечивал ярко-розовым, в воздухе летали обгоревшие перья. Визг, мат и стрельба утихать совсем не желали.
– Вашбродь, у меня тут такой вопрос, – произнёс казак. – А почему у нас в финале всегда слишком крутая разборка? Нельзя ли поспокойнее?
– Я полагаю, вполне можно, – согласился Калашников и пальнул в бедро охраннику, рискнувшему высунуться из-за тельца. – Однако если теоретически допускать, что мы персонажи книги, то другого выхода нет. В нашем с тобой первом приключении мы злодея весьма быстро пришили, и думается, читатели были этим недовольны. Злодеи должны убиваться мощно, масштабно, и чтоб всё вокруг разлеталось к свиньям.
– А, ну тогда другое дело, – успокоился Малинин. – Но почему мы в битве не участвуем? Ух, я бы гадов сейчас… раззудись плечо, размахнись рука.
– Домахался, братец, – некорректно съязвил Калашников. – В руку ты уже в Киркуке пулю словил. Лично я от таких приключений устал – там перестрелка, тут перестрелка, гонка в метро, в библиотеке, в Ерушалаиме, в цитадели. Карусель сплошная. Уморился. Здесь полно народу, небось, и без нас справятся. Там случайно, у убитых термоса нет? Я бы чаю выпил.
Согласившись, Малинин ушёл за чаем.
Он вскоре вернулся – с армейским термосом, сахаром, стаканами и даже блюдечком. Хозяйственно налил Калашникову горячего напитка в пластиковую ёмкость. В морозный воздух, неспешно крутясь, поднялся пар.
– Что-то жарко тут, вашбродь, – пожаловался казак.
– Так литейные печи запустили… – пояснил Алексей. – Братец, подержи блюдечко и пошли обратно, на нашу позицию вон в те холмы, откуда нас Аннушка сдёрнула. Чует моё сердце, добром тут не кончится.
Напарники бегом ринулись вниз по лестнице. Миновав коридор, они выскочили во внутренний двор. Спецназ Преисподней собирал оружие погибших, у стены с поднятыми руками дрожали от холода пленные фотомодели. Задержавшись на секунду возле командира, Калашников шепнул пару слов на ухо: лицо у того вытянулось, он завопил в мегафон солдатам:
– Ко мне, вашу мать! Все срочно ко мне!
Калашников и Малинин не стали дожидаться финала сражения.
…Вокруг статуи тельца сгрудились не больше двадцати охранников и столько же гостей The Darkness, сохранивших верность Хозяйке. Бессмертие ангелов служило преимуществом, но любая их атака отражалась шквалом огня. Терять смертникам было нечего. Пули впивались в тельца – золото, как мягкий металл, с чмоканьем поглощало свинец. Раэль, сменив рожок автомата, подозвала начальника отряда падших. Тот молодцевато щёлкнул сложенными крыльями. Они обменялись короткими фразами на арамейском.
– Всё готово? Жар достаточный?
– Да. Пора начинать?
– Подожди секунду. По закону Небес я обязана дать ей шанс.
Падшие прекратили стрельбу.
Раэль вышла на середину цеха, морщась от сильного жара.
– Сдавайся, – сказала ангел звонким голосом. – Отдай документы – и исчезни. Клянусь Голосом, хоть он и не любит клятвы… я не буду тебя преследовать.
Пуля прошила ей крыло – по перьям растеклась алая кровь.
– Да лучше я сдохну, – отчеканила хозяйка. – Зато – вместе с НИМ.
– О’кей, – равнодушно сказала Раэль. – Твоё предложение принято.
Она воспарила – это был сигнал. Ангелы открыли печи. На пол потекло расплавленное золото: то, что было предназначено к производству сотен тельцов, идолов для каждого города. Волна жидкого металла хлынула, как цунами. Охранники, не успевшие увернуться, превратились в живые костры. Половина армии Хозяйки сразу же растворилась в золоте. Карабкаясь по лесам, люди старались влезть как можно выше, на голову тельца, чтобы уберечься от шипящей смерти. За долю секунды они из друзей стали врагами – каждый думал только о себе. В рукав Хозяйки судорожно вцепилась вчерашняя соратница, Настасья, пытаясь стащить её вниз. Та нанесла удар в нос, и девушка с визгом рухнула в булькающий металл. Жижа накрыла её с головой – волосы загорелись, лицо превратилось в застывшую маску из золота. Оседлав один из рогов тельца, хозяйка вдруг почувствовала лёгкое колебание… и её сердце судорогой поразил дикий, животный страх.
Телец оседал. Он тоже плавился.
Волна кипящего золота поднималась. У верхних ярусов идола шла драка на кулаках – охранники лезли вверх, спихивая фотомоделей, а те, отчаянно визжа, пускали в ход ногти и зубы. Поскальзываясь на золоте, люди срывались с лесов и исчезали в волнах металла, чтобы выплыть неподвижными золотыми статуями. Телец кренился набок, как подбитый подводной лодкой боевой линкор. Хозяйка вцепилась в рог одной рукой – другой она стреляла, целясь в Раэль. Пот, мешаясь с косметикой, стекал по обеим щекам: она ничего не хотела сейчас, кроме смерти ангела.