Я была уверена, что он сейчас как в ситуации с Бругом, обвинит меня во всех грехах и осуществит свою угрозу, звучаышую так: "Еще один спровоцированный тобой случай, и я не побоюсь обвинений в садизме, лично тебя высеку".
Вспомнила и вздрогнула, а он неожиданно улыбнулся, произнес:
— Хотя нет, поступим иначе. — Поднялся, расстегивая свой тренировочный костюм, коему починка уже не поможет, и, направляясь в ванную комнату при палате, отдал приказ в браслет: — Новый костюм, белье и обувь ко мне. И сообщение для Тагаша:
"Пришли обед в тридцать пятую, тюбик Ожогора и маггида Сумеречной".
С удивлением посмотрела на свои руки, если браслета нет то, что же там забинтовано?
— А?..
Дверь закрылась, отрезав меня от делового и такого странного метаморфа, который совсем забыл повысить на меня голос и во всем обвинить. Несколько минут я сидела в полном недоумении, а потом поняла!
Мамочки, его что, подменили?!
— Неа, это наш, — с гордостью ответила вновь объявившаяся рядом кука. — А что?
— Странный.
— Уставший, — не согласилась она, ложась поверх моей руки.
— А может заболел?
— Вроде нет.
— Головой стукнулся?
— А вот это было пару раз… на спарринге с фурией, — задумчиво согласилась теневая и прочияла: — Но не особо сильно.
— Амидд? Они что же, помирились?
— А… у этих все не как у людей, — отмахнулась теневая и почемуто заверила, — тебе нечего и переживать.
— В смысле? — но ответа я не дождалась, из ванной вернулся Гер.
Отмытый, надушенный, важный и властный. Он без лишних разговоров направил теневую с поручением, а меня вытолкал в ванную вместе с простынею. Ибо мой мундир превратился в решето и на одежду более не походил, а вместе с ним, и рубашка и белье, которое словно бы вымочили в жирном бальзаме от ожогов. Узнав состав по консистенции, сообразила, почему мои руки так странно перебинтованы. Бальзам из "живых", в смысле ползающих. Наложен был на запястья толстым слоем под бинты, и самолично распределился по коже. Дорогое средство, очень дорогое и лишившее меня слов. А после душа я будучи в удивленной прострации, получила новую порцию изумленного молчания вместе со своей сменной одеждой и приглашением на ранний ужин.
Кушать хотелось очень, но компания настораживала. Дао-дво спокоен, ест быстро и много, а я сижу и смотрю на него. Он не орет и мне не верится.
— Ешь, — посоветовал рыжий, сдабривая внушительный кусок копченой ветчины ароматным соусом и посыпая его перцем.
— Не могу. — Я нутром чуяла, что он такой спокойны только лишь потому что представляет меня вместо этого куска. — Жду, когда ты озвереешь.
— Правильно ждешь, — хмыкнул метаморф, прожевав, и серьезным тоном добавил: — Я имею на это все основания.
— Не сказала бы, — уже озвучив это, следовало бы помолчать, но я уловила момент, когда многоликий куснул еще шмат и нервно проговорила. — Понимаю, в тот несчастный случай ты лишился жизни. — Он промычал сердито, но я решила договорить: — А по нашим меркам она приравнивается к тридцати годам из максимальных девяноста…
— Тебе не понять, потому что столько не прожить.
Намек не иначе. И все равно я продолжила:
— Ты многое перенес. Но вас, разведчиков, учат выдерживать и не такие бо…
— Я понял, — оборвал он. — Что еще тебе не терпится сказать?
— И мы уже установили, кто повинен в тех твоих страданиях.
— Точно не доживешь…
Гер отбросил приборы, сцепил руки перед собой. А я поняла, что мне срочно нужно занять рот. Правда, получалось плохо, под прожигающим карим взглядом рыжего, кусок становился поперек горла. Давилась, но ела. И так долгую минуту, пока он не задал странный вопрос: — Что ты знаешь о кровной привязке многоликих?
Замыкании на опекающем?
— Что это уголовно наказуемо…
— И все? Это весь багаж твоих знаний?
— А у нас что, экзамен? — Я подняла на него взгляд, и тут же опустила. Еще загрызет. — Три года назад стало наказуемым. Говорят, какая-то баронесса из оборотней, за ночь забав с любовником, непреднамеренно убила троих сводных братьев и двух дальних кузенов и стала единственной наследницей рода. Дело замяли, но в старых книгах по некромантии сказано, что связь опекающего с объектом опеки ощущается приблизительно так же, как и смертельное проклятье. — И совсем тихим голосом: — Золоченное забвение.
Все! Вот сейчас он вспомнит, как я его жизни лишала и вспылит.
Точно-точно, вот сейчас еще секунду и…
— О! — миролюбиво хмыкнул рыжий Дао-дво вопреки всем моим ожиданиям. — А я-то думаю, что ж в тот… несчастный случай, — эти два слова он произнес медленно, издевательски выделяя мою формулировку, — такие ощущения знакомые были, а вон оно как.
И я жду, когда ухмылка на его лице прекратит свой переход в открытую улыбку и превратится в оскал. Мгновение, еще мгновение и…
— Сумеречная, не смотри затравлено, иначе у меня появится желание вцепиться в твою шею.
— Будто бы ранее такого желания не было.
— Было и весьма оправданное, — метаморф вернулся к началу нашего спора, а затем огорошил: — Ведь тебя на мне замкнули.
— Признаться, я и ранее знал, каковы прелести жизни опекающего, с кузенами. Но с тобой понял всю глубину и многогранность этих ощущений. — И посмотрел так, что жалко его стало, безумно. Но ровно до тех пор, пока он не продолжил говорить с нарастающей злостью: — Сильный страх, испуг до дрожи, смертельную опасность и привлеченных тобой любвеобильных идиотов… я чувствую собственной шкурой.
— Чего?! Привлеченных? — Я тоже отбросила столовые приборы и сжала руки в кулаки, чтобы, не дай Боже, не треснуть по рыжему Колоколом, Туной или хоть этим вот тяжелым подносом.
— Именно так.
Я резко поднялась и нависла над рыжим.
— Слушай, ты, — с трудом удержала рвущееся наружу ругательство, — а чем я, по-твоему, Тэннона привлекла, а? — Хороший вопрос, правильный, если учитывать, что я со спины на худощавого парня похожа, а с лица на девочку-подростка. Миленькую, но крайне юную, под стать фигуре. Вот и Дао-дво не сразу нашелся с ответом, прищурился, рассматривая возмущенную меня.
— Ладно Бруг в темноте перепутал, застрявшему в обороте простительно. Ладно Равэсс со сна принял за свою зазнобу, но быстро сообразил как просчитался. Но наследный явился среди дня, ко мне.
К изможденной, обмазанной бальзамом, дурно пахнущей и основательно потрепанной мне.
Я была готова к очередной порции язвительности на свой счет, но он лишь ухмыльнулся:
— А действительно, и чем ты его зацепила?