– Ну, у меня было свободное время, и я прекрасно знаю, что за народ местные таксисты, так что решил сделать тебе сюрприз. И мы сможем начать говорить о делах уже в машине.
Учитывая тот факт, что Тремэйн был известен турецким властям, можно было с уверенностью предположить, что все, сказанное в машине, будет записано и передано в MIT, Турецкую разведывательную службу.
– Как давно ты ее проверял? – поинтересовался Том, забросив сумку в багажник. На левом заднем крыле машины красовалась вмятина – незалеченный шрам жертвы дорожного движения Анкары.
– Не волнуйся, Том, не волнуйся. – Тремэйн сам открыл для него дверь, как шофер, который напрашивается на чаевые. – Взял ее только вчера днем. – Он похлопал по крыше. – Она чиста, как утренняя роса.
– Но за ней кто-то ездит?
Прежде чем ответить, Тремэйн сел за руль и завел двигатель.
– Иранцы. Русские. Турки. Разве это не часть моей работы? Отвлекать на себя слежку, чтобы такие, как ты, могли спокойно заниматься своим делом?
Если такое положение вещей его и напрягало, Тремэйн ничем не выдал своего раздражения. Он принадлежал к породе шпионов более тихих, слегка обленившихся, обычно не возражавших против службы в тени своих более активных коллег. Уоллингер был звездой Турции, специальный уполномоченный Амелии; он отвечал за реструктуризацию операций МИ-6 на Ближнем Востоке и возглавлял команду голодных молодых волков, жадных до действия офицеров разведки, жаждущих нанимать агентов и проводить операции против множества врагов в Анкаре и за ней. Будь на то его воля, Тремэйн ни за что не стал бы рваться к власти и выбивать себе пост главы отделения.
Через несколько минут «вольво» Тремэйна уже тащился по типичному турецкому шоссе, а к Тому возвращались смутные воспоминания об Анкаре – городе без души, распростертом в степях… Безликие здания неопределенного возраста… странный, беспорядочный ландшафт. Он бывал здесь дважды, оба раза – ради встречи с представителями MIT, и не запомнил ничего, кроме колючей январской метели, из-за которой здание британского посольства стало похоже на отель на горнолыжном курорте в Альпах.
– Так что мы тут задраиваем все люки. Готовимся к трудным временам и пытаемся привыкнуть к новой ситуации. – Том вдруг понял, что, занятый своими мыслями, он понятия не имеет, как долго Тремэйн уже произносит свой монолог. – Я не смог приехать на похороны, как ты знаешь. Должен был приглядывать здесь за всем.
Том чуть-чуть приоткрыл окно и зажег сигарету – четвертую с тех пор, как приземлился самолет.
– Это было нелегко. Очень трогательно. Масса старых знакомых. И полным-полно неотвеченных вопросов.
– Ты думаешь, он мог… устроить крушение сам?
Тремэйну хватило такта выдержать паузу, прежде чем задать вопрос, но момент был максимально неподходящий, и это вызвало у Тома раздражение.
– Скажи мне сам. На твой взгляд, Пол производил впечатление человека, склонного к суициду?
– Нет, совсем нет. – Тремэйн ответил быстро и без колебаний, хотя не замедлил сделать небольшое добавление: – По правде сказать, мы не слишком-то часто общались. Мы не были друзьями или даже приятелями. Большую часть времени Пол проводил в Стамбуле.
– Была ли для этого какая-то особая причина?
Тремэйн чуть замялся.
– Но там же главная станция [11] .
– Я прекрасно об этом знаю, Дуг. Именно поэтому я и спросил – была ли «особая причина».
Он снова «тралил», пытаясь выудить хоть что-нибудь полезное – тех, от кого Уоллингер получал информацию (не важно, осознанно они ее давали или неосознанно), его контакты, его женщин. Море документов, телеграмм и так далее, в которое Тому предстояло на много часов погрузиться завтра, представило бы ему официальную версию интересов и поведения Уоллингера, но ничто не могло сравниться по ценности со слухами и сплетнями.
– Ну… Во-первых, ему просто нравился этот город. Пол знал его как свои пять пальцев и наслаждался Стамбулом так, как тот заслуживает симпатии. Место-то ведь прекрасное. Здесь все совсем по-другому. Анкара – город правительства, полицейский город. Как ты скоро поймешь, большая часть важных обсуждений на тему Ирана, Сирии и так далее происходит именно в Стамбуле. У Пола был чудесный дом в Еникёй; там его окружали его картины, его книги. Именно туда приезжала Джозефин. Она терпеть не могла Анкару. И дети тоже.
– И Рэйчел приезжала?
Тремэйн кивнул:
– По-моему, только один раз.
Том вытащил айфон и проверил, нет ли чего нового. Одно сообщение – как выяснилось, от местного мобильного провайдера, который приветствовал его в своей сети, и три письма в почте, два из которых оказались спамом. Дурная привычка, с которой он ничего не мог поделать. Том привык то и дело лазить за телефоном в те одинокие дни и ночи в Лондоне, когда ему совершенно нечем было занять себя и свой ум; он жаждал хоть каких-нибудь новостей, любого, пусть самого незначительного контакта с внешним миром. Со временем это переросло в едва ли не наркотическую зависимость. Чаще всего он мечтал получить дружелюбное милое сообщение от Клэр – только чтобы убедиться, что она не до конца исчезла из его жизни.
– Это новая модель? – поинтересовался Тремэйн.
– Понятия не имею, – ответил Том и сунул айфон обратно в карман. – Скажи мне, над чем работал Пол перед смертью? Амелия сказала, что ты сумеешь быстро ввести меня в курс дела.
Тремэйн переключил передачу, и машина поползла к светофору. На нем горел красный.
– Полагаю, ты слышал об армянском фиаско?
Это было напоминание о том, что Келл слишком долго пробыл «не в обойме». Что бы Тремэйн ни имел в виду под «армянским фиаско», Амелия ни словом не упомянула об этом в Картмеле.
– Давай действовать так, будто я начинаю с нуля, Дуг. Решение о том, чтобы послать меня сюда, было принято всего два дня назад.
Светофор замигал. Тремэйн продвинулся еще немного вперед. Они миновали огромный плакат, где Жозе Моуринью рекламировал какой-то особый вид страхования.
– Ясно, – протянул Тремэйн, явно удивленный невежеством Тома. – Так. Ну что ж. Лучше всего это можно описать как чертов фарс. Совместная операция с Кузенами заняла у нас целых восемь месяцев – с целью переправить через границу одного высокопоставленного иранского чиновника из военного министерства. Со стороны Тегерана все идет как по нотам, парень добирается вместе со своим курьером до границы, Пол и его коллега из ЦРУ уже готовятся открыть шампанское и… Бум!
– Бум?
– Машину бомбят. Агент и курьер погибают на месте. Пол закатывает глаза от бешенства, Кузены машут ему на прощание… Все это есть в докладе, ты прочитаешь его завтра. – Тремэйн обогнал грузовик, отравлявший выхлопами воздух вечерней Анкары, и снова переключил передачу. – Амелия тебе ничего не рассказывала?