Единственное, что смущало молоденького клирика – женский пол доктора и медсестер. Слишком уж непривычно. Но тут я сообразил выложить «убойной» логики аргумент – врач мужчина не сможет помочь женщинам, особенно при родах. Муж особо ревнивый может и не допустить до «жениного» тела. А так – пожалуйста. Так что теперь наши доктора проводят осмотры всех, кто мало-мальски нуждается во врачебной помощи. Пережимать не будем – кто не хочет, пусть не обращается. Прижмет – человек сам придет. Особенно если увидит, как соседи здоровье поправили.
«Уазик» стоял возле одного из домов почти у самого берега. Явно рыбак живет. Но у машины никого не было, даже парнишки-водителя из донбассовских, которого приставили к медикам из-за фельдшерского прошлого. Так что пришлось заходить внутрь. Домик был сложен из глиняных необожженных кирпичей, только просушенных на жарком африканском солнце. В принципе, для невысоких местных построек такой крепости стройматериалов вполне хватало. Наклонившись, чтобы не ушибить голову о низкую притолоку, я прошел внутрь.
М-да, как есть – лачуга. Хозяева явно жили, да и по сию пору живут, небогато. Совсем. На европейский, нам непривычный лад, входная дверь вела прямо в жилую комнату. Сени-прихожие тут везде отсутствуют как класс. А внутри на большом дощатом столе лежал, по всей видимости, сам хозяин дома. Пластиковая маска на лице со шлангом, уходящим куда-то вниз, задранная до самого подбородка рубаха, закрытые глаза. Наверное, кислород давали. Докторша наша, Таисия Михайловна, одной рукой держала больного за запястье, а второй что-то записывала на бумаге. Света Покрышкина спиной ко мне торчала прямо в проеме внутренней двери, ведущей, по всей видимости, в следующую комнату, а не во внутренний дворик или на улицу. Слишком уж там было сумеречно. И что-то по-португальски втолковывала, запинаясь, невидимому с этой стороны собеседнику. А Петя-водитель зажал в углу парня лет шестнадцати-семнадцати, со страхом выглядывавшего из-за его широкой спины.
– Что случилось? – вопрос вообще-то прозвучал глупо, все понятно и так. Вот больной, вот доктор.
– А, Олег Вячеславович. Хорошо, что вы пришли, поможете перенести больного в машину. Сердце у человека прихватило, да вот ехать никуда не хочет. Боится, наверное. Да и мальчишка чуть в драку не полез, когда кислород давать начали. Хорошо, что у нас Петр имеется.
Докторша признательно улыбнулась своему помощнику, заставив его покраснеть от смущения. Тоже, по сути, мальчишка еще.
– О, дядь Олег, а вы тут как оказались? – Света развернулась ко мне лицом, продолжая своим телом блокировать проход, и удивленно уставилась.
– Да вот, заприметил вашу машину, решил посмотреть – как дела идут. А они, похоже, идут не очень… Как, доктор, ваш больной?
– Думаю, инфаркт, и, скорее всего, не первый. Так что придется в больничку свезти. Иначе прогноз неутешительный.
– Ну что ж, надо значит надо. Кто тут у них за старшего остается?
– Жена у него есть и детей трое. Старший здесь, а младшие там, с матерью во второй комнате.
– Ты как, Свет, переводить сможешь, или мне словарик доставать.
Девчонка явно обиделась моему сомнению в своих способностях, вон как носиком своим курносым закрутила:
– Ну что вы так, дядя Олег, смогу, конечно… Я, знаете, сколько времени за самоучителем провожу? И практика тут есть…
– Все, все, верю, верю… Давай сюда супругу нашего болезного. «Толмачить» будешь.
– В принципе, мы готовы в началу строительства, – Ильдар Самедов, казалось, сам был не очень уверен в достоверности своего заявления. Начало возведения переправы через реку Крокодиловую было отложено уже два раза. И заявить в третий о неготовности его подразделения к рывку на запад, было для командира нашего «инжбата» равносильно признанию в некомпетентности. Все, понятное дело, понимали, что это совсем не так. Мизерные людские ресурсы никакие доступные нам технические «штучки-дрючки», как их называл Третьяков, заменить никак не могли. Армейские понтонеры, например, вообще потратили бы на эту реку от пяти до семи минут времени. И техника бы пошла на другой берег. Но собственный понтонный парк для нас – несбыточная мечта. Пока. Была идея приобрести мостовой комплекс ТММ-3 среди распродаваемого советского армейского имущества, но глубина в три метра нас не устроила. Сильно мелеющая в сухое время года река проточила посредине своего русла довольно глубокую канаву. Причем очень неудобную: длины пролета ее перекрыть не хватало, а поставить опору посредине – не давала глубина. Пришлось прибегнуть к лодочно-понтонному способу. Но и здесь таились свои «подводные камни».
– Значит, по вашим последним расчетам получается, что десятитонную машину мост выдержит?
Ильдар на какую-то секунду замер, а потом тряхнул утвердительно своей черной как уголь головой:
– Так точно. Ручаюсь. Еще бы, конечно, людей не помешало бы, но если в спину подталкивать никто не будет, то и так справимся.
Насчет людей Самедов заикнулся больше по привычке. После прошлонедельного разговора на таком вот совещании о дополнительном подкреплении людскими силами начальники наших служб стараются не заикаться лишний раз. Уж больно неожиданным, несмотря на все предпосылки, оказался для многих тот памятный разговор. И сейчас, слушая снова обретшего уверенность в голосе старлея, я невольно вспоминал события семидневной давности.
Практику таких вот еженедельных «посиделок» я ввел еще больше месяца назад. Слишком разрослось наше африканское хозяйство, чтобы каждый руководитель направления, будь то механика или медицина, отчетливо представлял себе ситуацию у коллег. Отсюда и непрекращающиеся попытки некоторых товарищей перетянуть «одеяло» на себя. Каждый требовал, чтобы именно его заявки на поставки из «внешнего» мира удовлетворялись в первую очередь и в как можно большем объеме. И стесняться при составлении таких документов было как-то не принято.
Чего только не хотелось людям. Ильдар «загорелся» идеей найти понтоны для переплав. Уж больно ненадежной ему казалась конструкция наплавного моста. Корабелы принесли проект полностью металлического малого рыболовного траулера типа «Балтика» и с пеной у рта доказывали, что вместо предложенной им шхуны нужно строить вот это. А металл заказывать в современном мире. Наш не так давно появившийся начальник медслужбы Таисия Шебутько, хирург по основному профилю, требовала оборудования полноценного медицинского центра со всем современным оборудованием. Андреев пел про механическую мастерскую, точнее, про новое оборудование для оной. Ну и далее по списку. У каждого планов громадье, мечты наполеоновские. А еще все требовали людей, людей, людей. При каждой встрече.
А «обломал» всех, как это ни странно прозвучит, Вадик Ерошин. Как-то так оно получилось, что именно он стал заниматься одним из самых важных для нас направлений – вербовкой людей, на пару со Смуровым. Послушал он все эти споры на наших встречах и, как настоящий шахтер, выдал на-гора:
– Я тут человек новый, может, чего-то не понимаю. Но вот объясните мне, почему такое важное направление, как сельское хозяйство, у нас отсутствует как класс? Рано или поздно, скорее даже рано, нам всем придется делать выбор. Или сдать весь проект властям с той стороны портала, или закрыть его. Ведь долго таскать «ништяки» с той стороны не получится. А сейчас мы все живем на привозных продуктах. Ну, если не считать рыбы и дичи, что бьют охотники. Людей, считай ртов, каждую неделю прибавляется. И все кричат – давай, давай! Механиков, врачей, инженеров, строителей. Даже если портал сам закроется по независящим от нас причинам: аппаратура сгорит, молния попадет, или вообще неизвестные науке процессы «погасят» переход… И что тогда?