И остался на ночь.
Какого черта я опять съехала с рельсов? Мне он даже не нравится. Та же история, что на Пасху… последняя капля для Улы.
Посмотрела на мобильник. Три пропущенных звонка от руководства, и еще она обещала помочь правовому отделу – они не знали, как поступить с возвращенными после их вмешательства суммами, почему-то на этот раз бюрократическую процедуру поручили им.
Ничего, всему свое время. Догонит. И с детьми тоже догонит, все встанет на свои места. Сейчас главное – Катц.
Она еще раз поговорила с вахтером в подземном гараже и прижала его не на шутку, когда поняла, что он что-то скрывает. И добилась своего: оказывается, был свидетель, который видел человека в куртке, пригнавшего клингберговский «лексус». Но это не официальные данные, это его личная инициатива – камера в тамбуре. Катц, объяснил вахтер, видел эти кадры.
Естественно, она не стала рассказывать все это Даниельссону. Потом, может быть, когда накопится, что рассказать.
Нелепица на нелепице и нелепицей погоняет. Нелепица. Не лепится. Ничего не лепится. Зачем Катцу вся эта головная боль, зачем притворяться, что он разыскивает Клингберга, лазать по гаражам, беседовать с Понтусом, сидеть в библиотеках… если он сам его и похитил, а вдобавок задумал пришить его жену.
Она легко узнала, кто этот мальчик из гаража. Обратилась в отдел борьбы с наркотиками и через пять минут получила ответ: семнадцатилетний героиновый наркоман, Юнас Окессон. Но его уже не спросишь: он уже сутки лежит в морге. Передозировка. Нашли в машине в Мерсте. В руке так и был зажат шприц с остатками героина.
Тоже странно. Парень был чист уже не меньше двух месяцев, и вдруг ни с того ни с сего – смертельный рецидив.
Посмотрела на дверь в ванную. Даниельссон, очевидно, любит постоять под душем. Вот и хорошо.
Вышла в прихожую и открыла его портфель – нет ли еще чего интересного, что он не показал ей вчера.
Выписка из бортового компьютера машины Клингберга. Если Даниельссон хватится, можно ему сказать, что он просто-напросто забыл распечатку у нее.
Пятьдесят миллионов крон… Эва вернулась в кухню. Она попросила оперативников отдела экономических преступлений связаться с Интерполом и узнать обо всех крупных трансферах из Швеции на Виргинские острова за последний год. Она понимала, что это потребует времени, в зависимости от уложений об охране банковских тайн, принятых на этих «Девственных» островах.
К ее облегчению, Даниельссон вышел из ванной полностью одетый. Кофе она уже сварила и поставила на стол.
– И как ты?
– Что – как?
– После вчерашнего… После того, что случилось?
Она налила ему кофе.
– Знаешь, Оскар, – она изо всех сил старалась сохранить дружеские интонации, – давай забудем эту историю. Ничего не случилось. Расскажи лучше про следствие… скорее всего, ты не все рассказал, я тебя прервала.
Физиономия обиженная.
– По-моему, все.
– Ты сказал, что, когда нашли труп Ангелы, компьютер был включен.
– Да… на слайд-шоу.
– Что за слайд-шоу?
– Семейные снимки. В основном отпускные.
– В случайном порядке?
– Понятия не имею.
– И как ты думаешь, кто зарядил это шоу? Преступник?
– Или жертва. Во всяком случае, после убийства никто компьютер не выключил. Кстати, я тебе сделал копию накопителя с компьютера Клингберга, если понадобится что-то уточнить насчет «Клингберг Алюминиум». Там наверняка и снимки найдешь, если так уж любопытно.
Скрытая, но ирония, дал понять, что она перебарщивает. Кому угодно станет обидно, если после ночных эротических подвигов тебя просят о них немедленно забыть. И все равно, от следующего вопроса она удержаться не могла.
– А ты уверен, что вы разыскиваете преступника, а не случайного свидетеля?
– Боже мой, Эва… его пальчики повсюду: на орудии убийства, в машине, на ключах от квартиры… к тому же он был осужден за очень похожие дела в юности. Что тебе еще нужно?
«Похожие дела»… он открывает ей глаза. Значит, ее имя еще не всплыло в качестве первой жертвы кровожадного психопата Данни Катца. Слава Создателю.
– А того, кто позвонил в полицию, нашли?
– Нет.
– И это тебя не удивляет?
– Знаешь, без анонимных звонков мы бы и с половиной нашей работы не справились. Ты прекрасно знаешь, что ничего незаконного в этом нет, закон запрещает заставлять людей свидетельствовать.
– И вы исходите из того, что это был кто-то из соседей? Услышали ее крики?
– В доме семнадцать квартир. Человек звонил с мобильника с заправляемой симкой, ее не проследишь. Видимо, кто-то не хотел, чтобы его вмешивали в полицейские дела. Теперь на Эстермальме люди живут самые разные. Но мы все-таки продолжаем попытки его найти.
Даниельссон встал, вышел в прихожую, вернулся с портфелем и достал оттуда жесткий диск.
– А у тебя-то как дела с этими пятьюдесятью миллионами? Продвинулось что-то?
– Жду и надеюсь… Народ побаивается Интерпола, так что, если приходится выбирать между сохранением тайны вкладов и Интерполом… как правило, тайны проигрывают. Виргинские острова – налоговый рай, они будут выкручиваться и ускользать от ответа до последнего. Кстати, ты вчера говорил что-то про украденную машину, когда я тебе… скажем так: не дала договорить.
Короткая улыбка. Слава богу, хоть чувство юмора есть.
– Говорил… мы нашли машину, которую подозреваемый угнал со стоянки рядом с его домом, вскоре после убийства.
– И где он ее оставил?
– В Альвике, на берегу. Там фабричная стоянка. И все. Исчез бесследно.
– А его бывший шеф, с ним кто-то разговаривал?
– Рикард Юлин? Конечно… он говорит, что не видел Данни Катца уже с полгода. Судя по всему, надежный мужик. Военная косточка.
А вот это надо проверить, подумала она. Военная карьера Катца была ей не совсем понятна.
– А укусы на шее? ДНК нашли?
– Никакой необходимости. Улик и так больше чем достаточно.
Помолчали. К кофе ни он, ни она не притронулись. Атмосфера неловкости не исчезала. Черт бы побрал эту идиотскую затею с импульсивным сексом…
– Мне, наверное, пора, – сказал он неуверенно. – Пока не начали искать с собаками – куда он подевался, этот Даниельссон.
Она молча кивнула.
– Встретимся еще как-нибудь, Эва?
– Разумеется. Держим руку на пульсе со всей этой историей.
– Я имел в виду не это.
– Посмотрим, Даниельссон. Сейчас мне не до постоянных отношений.