И еще всплывали всякие мелочи — прежде не замечаемые, — и ведь их было немало. Вот как раз в их последнюю встречу…
— Чего хмуришься? — насмешливо осведомился из тьмы Кондор.
— Скажи, а ты не слыхал про мутантов, способных принимать обычный человеческий облик? — вдруг вопросом на вопрос ответил Игорь. — Ну, чтобы не отличались совсем?
— Ты что, увидел кого–то? Тебе, не иначе, голые бабы в кустах померещились? Так это не мутанты — это скорее всего спермотоксикоз.
Игорь не обиделся на грубую шутку — он знал, что именно такими подначками стараются поддерживать в тонусе в тяжелых условиях старшие товарищи своих начинающих коллег. Сам ведь похожим образом хохмил, когда экстремальность в шоу зашкаливала…
Но следующая фраза буквально прибила Игоря к месту:
— У тебя что, тот Темный из головы не идет?
— Кондор, ну ты… — Игорь едва сдержал брань, просившуюся на язык. — Ты мысли, что ли, читаешь?
— Игорь, ты в Зоне сколько дней? А я — шесть лет… Я и сам таким был и молодых вроде тебя видал–перевидал. Бывало, люди неделю нормально жрать не могли, всего–навсего излома увидав дохлого… Так что телепатия тут ни при чем, как сказал великий писатель Гоголь, «тому не надо черта искать, у кого он за плечами».
— Гоголь? — переспросил Игорь. — Что–то не припомню… Вроде что–то знакомое, а вот что именно…
Кондор промолчал, подумав, что спутнику таки удалось его удивить. Интересно, в какой школе Игорь учился? Хотя чему в нынешних школах учат! Он и сам Гоголя знает недурно только потому, что им увлекалась его девушка. Но все же не до такой же степени — в учебниках и программах Гоголь есть. Или уже нет?
— Ты серьезно не знаешь? — спросил он тем не менее, чтобы поддержать разговор.
— Ну не припомню, у меня голова не бездонная. — Игорь вдруг ощутил непонятное раздражение — словно вопрос был о чем–то сугубо интимном или даже неприличном. — Может, и учил когда–то…
И замер озадаченно.
Он ведь честно попытался вспомнить — учил ли этого Гоголя в школе? И обнаружил, что не может. Больше того, стоило ему попытаться сосредоточиться на воспоминаниях о детских годах, как выяснялось, что все сливается в какую–то мутноватую размытую киноленту — как тот самый сон. Нет, он, конечно, помнил отца и мать, унесенных в годы его учебы в автодорожной академии двумя бичами современности — раком и сердечными заболеваниями, помнил свою гимназию в старом районе Москвы, как звали одноклассников, с которыми пили пиво, и одноклассниц, с которыми украдкой обжимались… Но все это помнилось как виденная когда–то кинокартина. Да — было, да — знал, да — пережил… Но вот стоило сфокусироваться на чем–то поподробнее — и все как будто таяло и уходило куда–то. И ему сделалось несколько не по себе. Да что это с ним?
— Нет, не помню, хоть убей! — озадаченно пробормотал он.
— Игорь, ты случайно никогда головой не ударялся сильно? — в голосе Кондора звучала искренняя озабоченность.
— Ударялся, а как же иначе, — бросил в ответ шоумен, испытав, как ни странно, явное облегчение. — Три сотрясения — это только те, с которыми в больницу попадал, и еще трещина основания черепа. Я же бывший стритрейсер: гонки без правил; сам понимаешь, башку трудно сохранить целой. Я ведь из них, собственно, на ти–ви и попал…
— А, ну бывает, это не так страшно, — сообщил Кондор.
Прошло минут пять, и блаженная дрема стала уже слегка затягивать Игоря. Как вдруг слегка сонный голос проводника сообщил:
— Кстати, насчет того… в баре. Я утверждать не могу, но возможно это была девчонка.
— С чего ты взял? — приподнялся на своем ложе Игорь — сонливость как ветром сдуло.
— Показалось… Нет, с мутантами, конечно, нельзя быть уверенным, хотя это мог быть и не мутант. Впрочем, какая разница: не заглядывать же всем встречным в штаны. Спи давай!
Через несколько минут его спутник уже начал похрапывать, Игорю же, для того чтобы уснуть, потребовалось еще с полчаса… На всякий случай он расстегнул кобуру и положил ладонь на рукоять пистолета… И заснул. И хотя сон обоих был чуток, но они не проснулись ни когда мимо стен забегаловки проскользнули странные призрачные тени, ведя свой танец, ни когда вдруг вспыхнули и замигали лампы внутри стеклянной зверушки, словно барсучок, как и в те времена, приглашал желающих отдохнуть с дороги и перекусить.
Промозглый ветер тоскливо шуршал корявыми ветвями деревьев, изувеченных выбросами. В просвете между тяжелыми облаками был виден слегка размытый, отливающий красным диск луны.
Кондор еще раз огляделся. Вокруг была ночь — бесприютная и жуткая ночь Зоны.
В свете ночного светила он приметил по левую руку донельзя разрушенный цокольный этаж неизвестного здания. Темный провал в торце его вел куда–то вниз, в подземелье.
Рядом с входом в подземелье, направив свой погнутый ствол в сторону красной низкой луны, застыла сгоревшая бронемашина. Старушка БМП–80, как показалось Кондору. Поодаль торчали еще какие–то обломки.
Он был один — куда подевался Игорь, сказать было невозможно. Но Кондора сейчас это не очень беспокоило. Он осторожно обошел вокруг развалин, постоял возле танка, настороженно вслушиваясь во тьму. Вокруг стояла глухая тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом ветра в развалинах. Кондор не боялся. Он ждал. И дождался. В непроглядной черноте ночи среди мертвых руин послышались тяжелые шаги… Неизвестный шел, не пытаясь прятаться, равномерно отбивая шаг.
Кондор отреагировал мгновенно — выхватив из–за спины автомат, изящный и несолидно легкий, какой–то незнакомой конструкции, повел стволом в сторону, откуда доносились шаги. Прижавшись спиной к холодной броне танка, сталкер пристально вглядывался во тьму. Краем глаза он держал под контролем бетонные ступени, ведущие во мрак подземелья, как будто опасался чего–то исходящего оттуда. Шаги между тем приближались. Кондор судорожно отшатнулся и уперся спиной в старую броню: ощутимо потянуло холодом. Может, пока не поздно, пора уносить ноги? И в этот момент в поле его зрения появилась человеческая фигура, увенчанная неуместной в этих краях кепкой. Черная кожаная куртка, какие любят многие сталкеры, темно–зеленая рубашка и… галстук. Зомби? Но уж больно хорошо двигается для бродячего покойника… И одет нестандартно. Неужто именно ради встречи с ним он здесь?
Гость поднял голову, упершись взглядом в Кондора. Тот окаменел — на него глядело пустыми блеклыми глазами лицо старого приятеля.
— Рогач? — зачем–то переспросил он.
Давно покойный сталкер ухмыльнулся и произнес:
— Как видишь, Кондор, как видишь! Узнал? Память зрительная у тебя по–прежнему хорошая.
Кондор еле сдержал крик. Этого не может быть!!! Как Рогач мог ходить по земле, если даже тело его исчезло в пламени взрыва?!
— Но тебя же убили! — прошептал Кондор.
— Ну, можно и так сказать. Но как бы то ни было, я был вынужден тебя навестить. — Мертвец вновь ухмыльнулся. — Слышал, наверное, — усмешка тронула подгнившие уже губы, — иногда мы возвращаемся? А знаешь, зачем я тебя ищу, бродяга?