Но и высшее инженерное образование также не гарантирует сытую жизнь. Промышленность и нефтяные промыслы в полуразрушенном состоянии, на восстановление денег в казне нет, западных инвестиций тоже не предвидится. Сельское хозяйство, которое всегда было главным источником внутренних инвестиций, разорено политикой военного коммунизма. В стране голод. В нефтехимии, добывающих отраслях правительство предпочитает опираться на старых опытных инженеров, так называемых буржуазных спецов. Студенчество влачит нищенское существование. В это тяжелое время главное не попасть на обочину жизни.

Мир Джафар Багиров, глава Азербайджанского ЧК

Работа в Азербайджанской ЧК сулит заманчивые карьерные перспективы. Даже человеку с улицы здесь есть шанс выдвинуться. ЧК Азербайджана существует меньше года, но за это время сменилось уже четыре начальника. 10 февраля 1921 года председателем ЧК Азербайджанской ССР становится Мир Джафар Багиров. Он всего на три года старше Лаврентия Берии. Их биографии тесно переплетутся до конца дней: будут в них одновременные и взлет, и падение. Это единственные руководители союзных республик, которые не попадут в жернова большого террора.

Багиров, в отличие от Берии, провел Гражданскую войну в рядах Красной армии, где обратил на себя внимание исполнительностью и особой жестокостью. Есть свидетельства, что при подавлении Астраханского восстания эсеров в 1919 году он лично расстреливал из револьвера пленных мальчишек-гимназистов. Именно такой человек нужен был во главе Азербайджанского ЧК. Председателем ЧК он был назначен, несомненно, по предложению Сергея Кирова, руководившего подавлением Астраханского восстания, а затем возглавившего компартию Азербайджана.

В 1921 году Азербайджан объят крестьянскими мятежами. Только что подавлено антисоветское восстание в Гяндже. Партизанские отряды противников советской власти действуют сразу в нескольких уездах. Как всегда, неспокойно в Карабахе. ЧК – карающий меч революции, не знающий жалости; закрытый, внушающий трепет орден. Ни Багиров, ни Берия не являются старыми идейными коммунистами. Оба они стали большевиками после установления советской власти. Им легко понимать друг друга, они схожи и по возрасту, и по психотипу.

ЦК Азербайджанской компартии назначает Лаврентия Берию заместителем начальника секретно-оперативного отдела. Этот отдел в чекистской структуре, можно сказать, самый главный. Здесь не следователи и не каратели, а те, кто вербуют агентуру, собирают и анализируют информацию об идейных противниках советской власти. Секретно-оперативная часть – мозг ЧК.

Среди сотрудников Берия не мог не выделяться своей трудоспособностью, тщеславием и относительной образованностью. Вскоре Лаврентий становится начальником секретно-оперативного отдела, заместителем председателя Азербайджанской ЧК.

Уже в декабре 1921 года на заседании Центральной комиссии по проверке, пересмотру и очистке личного состава Азербайджанской ЧК Багиров заявил: Берия «строг, требовательный, во время экспроприации выказывал стойкость, не давал никому поблажек, прямой, искренний, сам требовательный, и любит, чтобы с него тоже требовали».

Отзыв Багирова, впрочем, отличается от мнений некоторых других чекистов, которые уличали Берию в приставании к сотрудницам аппарата ЧК и присвоении бриллиантового кольца, изъятого на обыске. Берия в ответ на обвинения позже пояснил: «Это были интриги Шахбазова и его семьи, в то время работавшего начальником административного управления ЧК».

Первый успех

В 1921–1922 годах советская власть предпринимает мощное наступление на остатки эсеровского и меньшевистского подполья. В ходе Гражданской войны большинство населения России предпочло белым – красных. И крестьяне, и матросы, и рабочие были «виноваты» перед старой властью – и царской и Временного правительства. Возвращение прежнего начальства означало бы неминуемые репрессии. После окончания открытого противостояния с монархистами и капиталистами поддержка большевиков значительно ослабла. Крестьянские восстания, Кронштадтский мятеж, забастовки в Москве и Петрограде показали – рабочие, крестьяне, красноармейцы и краснофлотцы советской властью недовольны, они были готовы мириться с ней как с меньшим злом, пока шла война. Теперь бояться было некого, а безраздельное «комиссародержавие» – надоело.

Меньшевики и эсеры считали, что могут использовать это недовольство, возглавить его. К тому же, при переходе к НЭПу у антисоветского движения могла появиться экономическая база. Однако в Кремле и на Лубянке думали иначе. Как раз тогда Николай Бухарин с присущим ему зловещим юмором сформулировал основной принцип политики коммунистов: «У нас только две партии: одна в Кремле, другая в тюрьме».

Наступление начинается репрессиями против «правых» эсеров. Летом 1922 года в Москве проходит громкий политический процесс, где их обвиняют в убийстве Урицкого и Володарского, покушении на Ленина. Процесс заканчивается двенадцатью приговорами к смертной казни. Впрочем, из-за резко негативной реакции зарубежной общественности, включая коммунистов, протестов Ромена Роллана, Максима Горького, расстрелы были «отсрочены».

Главная задача, поставленная ГПУ (так переименовали ЧК в 1922 году) в Азербайджане, заключалась в ликвидации Закавказской организации эсеров, особенно сильных в Баку. Эсеровская ячейка не была разгромлена жандармами даже во времена Столыпина. Теперь этим делом занялись чекисты и лично Берия.

1, 7, 9, 10 и 16 апреля 1922 года на Сурханских нефтяных промыслах (под Баку) произошли возгорания бездействующих нефтяных вышек. По подозрению в поджоге арестовали рабочего Михаила Голомазова. Ни в каких партиях он не состоял, но в рабочем движении до революции, видимо, участвовал. Голомазов был знаком с эсером Федором Плетневым.

В итоге чекисты разработали следующую версию: этот самый Плетнев, выполняя указания другого эсера Михаила Зайцева, убедил Голомазова совершить диверсию. Зайцев же получил приказ от члена Оргбюро Бакинского комитета партии социалистов-революционеров Ольги Сухоруковой-Спектор. В начале апреля 1922 года она передала Зайцеву сообщение о предстоящих арестах эсеров и «директиву Бакинского комитета ПСР организовать поджог Сурханских нефтяных промыслов» в ответ на эти аресты. Зайцев «передал эту директиву Ф. Плетневу, тот – М. Голомазову». После ареста Плетнева 7 апреля Голомазов 9 апреля поджег бездействующую буровую в Раманах, был арестован, а 10 и 16 апреля загорелись еще три вышки.

Всего арестовали и предали суду 32 человека. Обвиняли эсеров не только в поджогах, но и в антисоветской деятельности, даже в сотрудничестве с англичанами при казни 26 бакинских комиссаров.

Впрочем, убедительная доказательная база не складывалась. Время пыток еще не наступило. Секретно-политический отдел ГПУ во главе с Берией старался как мог. Одним из немногих вещественных доказательств была эффектная фотография Ольги Сухоруковой-Спектор на фоне горящей нефтяной вышки. Происхождение фотографии неизвестно. По версии следствия, преступница, подобно Герострату, гордилась своим злодеянием настолько, что запечатлелась на его фоне в момент преступления. Понятно, что такое вещественное доказательство не могло не вызывать у профессиональных юристов скепсиса и сарказма. Еще сложнее для следствия было объяснить, как загорелись вышки после ареста «поджигателя» Голомазова органами ГПУ. Кроме того, только он один «признал свою вину полностью», Плетнев и Зайцев «частично», остальные заявляли о невиновности и фальсификации следствия.