Он поручает республиканским органам внутренних дел собрать информацию о национальном составе и кадровой политике в Западной Украине, Белоруссии и Прибалтике. Вот что выяснилось, например, в Литве:
В аппарате ЦК КП Литвы из 15 заведующих отделами всего 7 литовцев; в Каунасском обкоме партии из 11 заведующих отделами и секторами – 2 литовца; в Каунасском горкоме партии из 8 заведующих отделами – 1 литовец; в Вильнюсском обкоме партии из 16 заведующих отделами и секторами – 3 литовца; в Шауляйском обкоме партии из 8 заведующих отделами литовцев всего 2 человека. По Министерству совхозов Литовской ССР из 92 директоров совхозов литовцев только 27 чел.; по Министерству сельского хозяйства из 132 директоров МТС – 53 литовца и из 117 начальников политотделов МТС – 68 литовцев. В партийных органах республики, как правило, вторыми секретарями партийных комитетов состоят русские работники. Естественно, что при таком положении литовские товарищи не чувствуют в полной мере возложенной на них ответственности. Делопроизводство как в республиканских, так в районных партийных органах Литовской ССР, как правило, ведется на русском языке.
Инспектировать Литву Берия послал генерал-лейтенанта госбезопасности Николая Сазыкина. Как жаловался первый секретарь компартии Литвы А. Ю. Снечкус, «этот Сазыкин был в Литве два раза, но в ЦК не зашел и ЦК не знал даже, что он был в Литве. Был инкогнито».
По итогам поездок Берия вызвал к себе руководителей МВД республики. Заместитель министра внутренних дел Мартавичюс вспоминал:
Берия обругал нас самой низкопробной бранью. Обрушился руганью с угрозами. Приказал переделать записку о положении дел в Литве, раздув состояние действующего националистического подполья.
В мае 1953 года МВД удалось арестовать командующего литовским подпольем Йонаса Жемайтиса, которого доставили в Москву, где с ним разговаривал сам Лаврентий Павлович, безуспешно предлагая найти компромисс (подобный план Берия вынашивал и по отношению к Украине). По инициативе Берии были приняты постановления Президиума ЦК КПСС «О положении в Литовской ССР» и «О политическом и хозяйственном состоянии западных областей Украинской ССР».
За Украину Берия взялся особенно серьезно. Туда были отправлены генерал-лейтенант Павел Мешик, бывший заместитель начальника Первого главного управления при Совете Министров (Атомного проекта), который стал министром внутренних дел Украины. Сам он коренной украинец, родился в Конотопе и отлично владел украинским языком. Его первым заместителем стал давний бериевец генерал-лейтенант госбезопасности Соломон Мильштейн.
Новые руководители произвели тотальную чистку чекистских кадров Украины, прежде всего в западных областях. Мешик ошеломил руководство республики, выступив на пленуме ЦК по-украински. Он дерзко посоветовал первому секретарю ЦК КПУ Мельникову учить украинский язык. Еще он рекомендовал партийным работникам слушать западные радиостанции: «Слушать „Голос Америки“ и Би-Би-Си – отнюдь не криминал, я и сам их слушаю». Или поражал партчиновников, заявляя: «…С удовольствием изучаю „Историю Украины“ Грушевского».
Кстати, прекратить глушить «вражеские голоса» предлагал и сам Берия. По словам первого секретаря Литовской ССР Снечкуса, «он, видите ли, готовит предложения прекратить вообще эту забивку, которая теперь существует».
Кроме того, Мешик потребовал от секретаря Киевского обкома П. Е. Шелеста возвратить «одолженный» для охоты катер пожарного надзора. Не дал первому секретарю Львовского обкома КПУ З. Т. Сердюку забрать себе дом из ведомственного детсада МВД, поставив вокруг свою охрану.
Большинство партийных чиновников Украины были хрущевскими людьми, и они жаловались Никите Сергеевичу, что Мешик заменяет партийные органы областными управлениями МВД. Позже именно действия бериевцев на Украине станут одними из основных обвинений Лаврентия Павловича в попытке захвата власти.
Но главное, что сделали Мешик и Мильштейн по указанию Берии – начали менять методы борьбы с бандеровским подпольем. От массовых высылок, арестов и военных операций МВД переходит к чисто чекистским методам: агентурной работе, радиоиграм, перевербовке лидеров УПА, созданию собственных центров руководства повстанческим движением. Предпринимались активные попытки переговоров с лидерами подполья с целью найти приемлемый компромисс для замирения Западной Украины. Начались тайные переговоры с главой униатской церкви И. Слипым по нормализации отношений с Ватиканом и легализации Греко-католической церкви на Западной Украине. По приказу Л. Берии в Москву привезли руководителя разведки УПА Василия Охримовича, через которого чекисты пытались выйти на националистическое подполье, чтобы убедить в нецелесообразности дальнейшей борьбы. С этой самой целью в тогдашнюю столицу СССР из сибирской ссылки привезли сестер Степана Бандеры, из Владимирской тюрьмы – президента Верховного Украинского совета освобождения Кирилла Осьмака.
Суть бериевских предложений сводится к тому, чтобы на этих территориях, где действовали партизаны-националисты, а карательные органы проводили массовые аресты и высылки, создать альтернативу для национально ориентированных молодых людей. Они, как это случилось в Грузии, должны иметь возможность карьерного роста и получения образования. Следует добиться того, чтобы высшие партийные и государственные должности занимали уроженцы самих республик, чтобы делопроизводство велось на коренном языке и чтобы все чиновники этот язык знали. Следовало провести «коренизацию» правоохранительных органов. Берия даже предложил в каждой республике ввести свои ордена. При этом необходима ротация кадров на союзном уровне, чтобы национальные кадры ощущали СССР своей страной, дающей огромные возможности продвижения по службе.
Предложения Берии в области национальной политики в большинстве своем так и не были осуществлены. За первыми секретарями республиканских компартий, а они, как правило, принадлежали к «коренной нации», внимательно наблюдали вторые секретари, присланные из Москвы. Ротация кадров постепенно становилась все менее интенсивной. Национальные языки выдавливались на периферию, делопроизводство велось преимущественно на русском языке. Неясно, смогли бы бериевские начинания спасти Советский Союз от развала. Очевидно другое: подмеченные им недостатки этому развалу способствовали. Местный национализм питался засильем русского языка. Национальные партийные кадры приобретали характер кланов и воспринимали Москву как назойливого и ненужного контролера.
Но кое-что из инициатив Берии было использовано последующими руководителями страны. В прибалтийских республиках был введен гораздо более мягкий идеологический режим, чем в СССР в целом. Сохраняя мечту о былой независимости, прибалты вполне вписались в советскую систему. Так, по количеству коммунистов на душу населения среди всех народов Советского Союза на первом месте были эстонцы. Республики Прибалтики, наряду с Грузией, всегда были наиболее зажиточными, лидировали по количеству автомобилей, сложной бытовой техники на душу населения. К середине 1950-х годов подполье на Западной Украине и в Прибалтике перестало существовать. Более мягкая постсталинская практика оказалась эффективнее, чем террор.
Лаврентий Берия предлагал увеличить самостоятельность не только республиканских компартий, но и руководства социалистических стран. Со сталинского времени там существовала практика «советников» – людей из СССР, надзиравших за работой министерств и отраслевых отделов ЦК. Это вызывало раздражение не только населения, но и местной номенклатуры. Партийные работники старались следовать всем извивам идеологической и экономической политики СССР. Как мы помним, Берия разругал венгерских коммунистов за чрезмерную индустриализацию.