Понятно, что «изъять» жену Кулика мог приказать только сам Сталин.
Подробности этой встречи с Берией рассказали в своих показаниях ее участники. Лев Влодзимирский поведал:
Меня вызвали в кабинет Берии. Там находился Меркулов и еще кто-то. Берия дал указание Меркулову создать опергруппу из 3–4 человек под руководством Гульста и произвести секретный арест жены Кулика. Я был участником этой группы. Меркулов разработал план, как устроить засаду. Он предложил жену Кулика снять секретно. Ордера на арест жены Кулика не было.
Вениамин Гульст показал, что Берия ему прямо заявил:
Кишки выну, кожу сдеру, язык отрежу, если кому-нибудь скажешь то, о чем услышишь. Надо украсть жену Кулика, в помощь даю Церетели и Влодзимирского. Но надо украсть так, чтобы она была одна.
Подробности проведения операции содержатся в показаниях Льва Влодзимирского:
Согласно намеченному плану, задержание гражданки Кулик должно было быть произведено на улице, без огласки. Для этого были выделены 1 или 2 легковых автомашины, и в них дежурила вся группа. Засада была установлена недалеко от дома, в котором находилась квартира Кулика. На второй или на третий день, когда гр[аждан]ка Кулик вышла из дома одна и пошла по пустынному переулку, она была нами задержана и доставлена во двор здания НКВД СССР. С ней тогда остались сотрудники 3-го спецотдела НКВД СССР, а я ушел.
Дальнейший ход событий понятен из показаний Всеволода Меркулова:
По указанию Берии мной был разработан план ареста Симонич-Кулик, устроена засада. Я выезжал проверять, как идет выполнение операции, на место. Кулик-Симонич я допрашивал вместе с Берией. Правильнее сказать, допрашивал ее Берия, а я вел запись протокола. Никаких показаний о своей шпионской работе она не дала и была нами завербована в качестве агента.
Возвращать жену маршала никто не собирался. Ее посадили в Сухановскую тюрьму, видимо, в ожидании дальнейших распоряжений. Скорее всего, даже не пытались выяснить ее возможные шпионские связи, чтобы не допускать к общению с Кирой лишних людей. Симонич-Кулик оказалась своеобразной советской «железной маской». Но не настолько важной, чтобы держать ее в заточении годами. Не была бы она женой маршала, «тройка» скоро определила бы ее судьбу. Но, видимо, Сталин не хотел огорчать Григория Ивановича и пятнать прославленного маршала. В результате было принято решение расстрелять Киру Симонич-Кулик втихую.
Богдан Кобулов показывал в 1953 году:
…Примерно через месяц или полтора после негласного ареста жены маршала меня вызвал Берия и сказал, что имеется указание «инстанции» о ликвидации Симонич-Кулик. Но сделать это нужно таким образом, чтобы, кроме Влодзимирского, об этом никто не знал. Тут же Берия вызвал Влодзимирского и проинструктировал его, как надо это сделать: «Поедете с Мироновым в Сухановку и возьмете там женщину, которую надо привезти сюда, во внутреннюю тюрьму, и здесь ликвидировать. Для того чтобы она при транспортировке не крикнула и чтобы никто из надзирателей не услышал ее крика, скажите ей, что вы везете ее для освобождения. Да и вообще лучше, если никто лица ее не увидит – обмотайте ей голову платком». Тут же Берия позвонил начальнику Сухановской тюрьмы, что приедет за «той самой» арестованной Влодзимирский, и вы ее ему отдайте. В ожидании приведения в исполнение его распоряжения о расстреле Симонич-Кулик Берия очень нервничал, считая, что дело затягивается, и поручил мне проверить причину задержки. Однако когда я прибыл, Влодзимирский и Блохин мне доложили, что задание выполнено.
Исполнитель приговора Блохин описал дело так:
…Симонич-Кулик я не знаю по фамилии. Такой никогда не слышал. Могу, вместе с тем, рассказать следующее. Меня вызвал заместитель наркома Кобулов и сказал, что начальник следственной части Влодзимирский привезет ко мне женщину, которую надо расстрелять. При этом Кобулов запретил мне спрашивать эту женщину о чем-либо, а сразу же после доставки ее расстрелять. В тот же день Влодзимирский вместе с начальником внутренней тюрьмы Мироновым привел ко мне женщину и сказал, что это ее надо расстрелять. Я выполнил указание Кобулова и ее расстрелял. Кто была эта женщина, я не знаю. Никаких документов на эту женщину ни Кобулов, ни Влодзимирский не представили, и точно так же и я о произведенном расстреле никаких документов не составлял. Насколько я помню, кроме Влодзимирского и Миронова, при этом расстреле никто не присутствовал…
Еще один теракт, осуществленный бериевскими ликвидаторами, – убийство полпреда СССР в Китае Ивана Луганца-Орельского (Бовкуна) и его жены. Это был старый революционер, в прошлом украинский эсер, член РКП(б) с 1920 года. С 1921-го служил в ЧК. В 1936 году отправлен вице-консулом СССР в Урумчи вместе с женой, шифровальщицей Ниной Угапник. После ареста органами НКВД посла СССР в Китае Дмитрия Богомолова назначен полпредом СССР в Китае, но уже в марте 1939-го отозван в Москву, посажен в Сухановскую тюрьму. Луганец-Орельский признался в организации антисоветского заговора, в котором участвовали чекисты полковник М. Ганин и полковник Н. Тарабарин – резиденты НКВД в Китае. В результате было принято решение уничтожить Бовкуна и его супругу тайно, с тем чтобы не вспугнуть заговорщиков в Китае.
Ответственным за ликвидацию Берия назначил Богдана Кобулова. Исполнителями стали Лев Влодзимирский, Шалва Церетели и Александр Миронов. Старшим в группе был Церетели. Берия объяснил им задачу: убийство следовало произвести так, чтобы смерть Бовкуна и его супруги выглядела как автокатастрофа на грузинской горной дороге. К поезду Москва – Цхалтубо был прицеплен салон-вагон, где находились пятеро – трое палачей и две жертвы. 8 июля 1939 года Влодзимирский деревянным молотком убил Нину Угапник, а Церетели нанес удар Бовкуну. После чего полпреда задушил Миронов. На ближайшей станции была подана автомашина, в которую погрузили тела, завернутые в специальные мешки. Нарком внутренних дел Грузии Авксентий Рапава инсценировал автомобильную катастрофу.
Как показал на следствии в 1953 году Шалва Церетели:
…Мне известно, что тела убитых были похоронены где-то по указанию Рапавы, но потом было получено указание из Москвы похоронить этих лиц с почестями. Тогда тела были выкопаны, положены в хорошие гробы и вновь похоронены, но уже гласно.
Действительно, 15 июля 1939 года чета дипломатов была торжественно похоронена на Нововерийском кладбище в Тбилиси. Ничего не подозревавших советских резидентов удалось заманить в СССР. 28 января 1940 года расстреляли Михаила Ганина, а на следующий день Николая Тарабарина. Участники ликвидации были награждены орденами.
Благодаря следствию 1953 года мы подробно знаем еще об одном деле, которое расследовалось НКВД, а потом и МГБ под руководством Лаврентия Берии. Нашему герою вменялись в вину арест и расстрел нескольких невинных людей с целью получить от них показания на супругу Вячеслава Молотова Полину Жемчужину. По иронии судьбы в том же 1953 году, но чуть ранее, Полину Жемчужину по инициативе Лаврентия Берии первой из сталинских заключенных освободят и с почестями доставят в Москву мужу, министру иностранных дел СССР.
Еще весной 1937 года НКВД арестовал Юлию Вениаминовну Каннель, принадлежавшую к семье знаменитого московского врача, связанного с большевиками, Вениамина Каннеля. Жена доктора Александра Юлиановна в 1932 году служила главврачом в Кремлевской больнице. Ранним утром 9 ноября 1932 года ее вызвали в квартиру Сталина вместе с двумя другими врачами Кремлевской больницы – Дмитрием Плетневым и Александром Левиным. Сталин потребовал от них подписать свидетельство о смерти своей жены Надежды Аллилуевой, в котором будет сказано, что она умерла от гнойного аппендицита. Все трое отказались это делать. Врачи не могли не заметить огнестрельное ранение в левый висок, при том что покойная не была левшой. Что наводило на мысль: происшедшее было не самоубийство, а убийство. В тот же день Александра Каннель случайно встретилась со своими приятельницами, Полиной Жемчужиной и Ольгой Каменевой, и рассказала им об истиной причине смерти Надежды Аллилуевой.