Даже по стандартам тогдашней Сухановской тюрьмы допросы были зверские, допрашивал знакомый нам следователь Борис Родос. Видавший виды Лаврентий Берия на допросе в 1953 году показал:
В отношении Мерецкова, Ванникова и других применялись беспощадные избиения, это была настоящая мясорубка, и таким путем вымогались клеветнические показания.
Такая откровенность Лаврентия объясняется одним – лично он не чувствовал за собой никакой вины в этом деле. 3 февраля 1941-го указом Президиума Верховного Совета СССР НКВД был разделен на два самостоятельных органа: НКВД и наркомат государственной безопасности СССР (НКГБ). НКГБ занимался борьбой с врагами народа, внешней разведкой и контрразведкой. Возглавил госбезопасность бывший первый заместитель Берии Всеволод Меркулов. А Лаврентию Павловичу, наркому внутренних дел, стали подведомственны Главное управление лагерей, милиция, пограничники и пожарники. Таким образом, к следствию по делу военных он не имел уже никакого отношения.
А так как Всеволод Меркулов с первых же дней падения своего бывшего шефа в 1953 году принялся писать обличающие письма, а потом и давать показания против Берии, Лаврентий Павлович в ответ с удовольствием рассказывал о бесчинствах своего бывшего зама.
Позиция Берии в расследовании этого дела была тем более прочной, что как раз его стараниями трое арестованных были выпущены на свободу. Об этом сквозь зубы признавался даже сам Меркулов. На допросе он рассказал:
Я не знаю, какую роль сыграл Берия в деле освобождения из-под стражи арестованных Мерецкова и Ванникова, так как ни он сам, ни кто-либо другой мне об этом не говорили. Но у меня тогда сложилось впечатление, что он сыграл в этом какую-то положительную роль. Не помню, когда у меня был разговор с Кобуловым, в котором я высказал удовлетворение по поводу положительной роли в этом деле Берии. Я сказал Кобулову, что Берия помог мне тогда выйти из трудного положения в связи с моими сомнениями в правильности дела Ванникова, Мерецкова и других.
Меркулов на следствии не зря упоминает о своих сомнениях, изображая душевные муки и частичную потерю памяти. Нам представляется, что громкое дело военных со столь высокопоставленными подследственными объясняется его желанием выслужиться на новой должности. И ради этого он распорядился применять самые жестокие пытки. В 1953 году это дело военных сыграло с ним злую шутку. Из обвинителя он сам внезапно стал обвиняемым. И как мог изображал из себя случайно попавшего в органы наивного интеллигента.
Речь Меркулова временами напоминает детский лепет. О следствии и подследственных он рассказывает так:
Действительно их показания в отношении себя и других были вымышленными, и я сам с ужасом стал замечать, что в результате применения битья к арестованным получаются вымышленные показания, в результате чего могут быть произведены необоснованные аресты невиновных людей. Мне это стало особенно ясным, когда я увидел, что число арестованных растет. Я не знал, как выйти из создавшегося положения, но, к счастью, вскоре по указанию инстанции были освобождены Мирзаханов, Ванников и Мерецков, и после этого битье арестованных и дальнейшие аресты по их показаниям прекратились.
Борис Ванников так вспоминал обстоятельства своего ареста и внезапного освобождения:
В первых числах июня 1941 года, за две с половиной недели до начала Великой Отечественной войны, я был отстранен с поста Наркома вооружения СССР и арестован. А спустя менее месяца после нападения гитлеровской Германии на нашу страну мне в тюремную одиночку было передано указание И. В. Сталина письменно изложить свои соображения относительно мер по развитию производства вооружения в условиях начавшихся военных действий.
Обстановка на фронте мне была неизвестна. Конечно, составленную мною при таких обстоятельствах записку нельзя считать полноценной. Она могла быть значительно лучше, если бы я располагал нужной информацией.
Так или иначе, записка, над которой я работал несколько дней, была передана И. В. Сталину. Я увидел ее у него в руках, когда меня привезли к нему прямо из тюрьмы. Многие места оказались подчеркнутыми красным карандашом, и это показало мне, что записка была внимательно прочитана. В присутствии В. М. Молотова и Г. М. Маленкова Сталин сказал мне:
– Ваша записка – прекрасный документ для работы наркомата вооружения. Мы передадим ее для руководства наркому вооружения.
В ходе дальнейшей беседы он заметил:
– Вы во многом были правы. Мы ошиблись… А подлецы вас оклеветали.
Почему Сталин убрал Берию с его поста – говорить трудно. Скорее всего, он не хотел, чтобы вся власть над правоохранительными органами сосредотачивалась в руках одного человека, тем более такого талантливого и хитрого, как Лаврентий Берия. С другой стороны, вождь не мог не заметить тягу Берии к руководству хозяйственными отраслями, особенно ценную накануне приближающейся войны. К этому времени ГУЛаг стал одним из крупнейших производственных наркоматов. В его состав входили Главное управление аэродромного строительства, цветная металлургия и ее центр – Норильск, большая часть лесозаготовок, строительство ГЭС, Волго-Балта, портов, железных и шоссейных дорог, горно-металлургические предприятия (в том числе Воркута и Ухта), промышленное строительство, золотодобыча и многое другое. Неслучайно 3 февраля 1941 года, в день разделения НКВД, Лаврентий Берия был назначен заместителем председателя Совета народных комиссаров СССР.
В 1939 году Берия стал кандидатом в члены Политбюро, 30 января 1941 года он получил звание генерального комиссара госбезопасности, соответствующее званию маршала Советского Союза.
После разделения наркомата внутренних дел на две части власть и влияние Лаврентия Берии, на первый взгляд, заметно уменьшились. Разведка, контрразведка, следствие, надзор над армией, агентурная сеть перешли в новое ведомство – Наркомат государственной безопасности, который возглавил бериевский протеже Всеволод Меркулов. Берия остался в Наркомате внутренних дел, включавшем в себя систему ГУЛага, внутренние войска, пограничников, милицию и пожарную охрану.
Кроме того, заместителем Берии становится Виктор Абакумов, человек, никогда не входивший в команду Лаврентия и явно поставленный с тем, чтобы надзирать за наркомом и уравновешивать его власть. За деятельностью правоохранителей присматривал и секретарь ЦК Лев Мехлис. Впрочем, реально положение Лаврентия Берии только укрепляется. С 22 марта 1939 года – он кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б). 30 января 1941 года Л. П. Берии было присвоено звание генерального комиссара государственной безопасности. 3 февраля 1941 года он был назначен заместителем председателя Совета народных комиссаров СССР, курировал работу НКВД, НКГБ, наркоматов лесной и нефтяной промышленности, цветных металлов, речного флота. Лаврентий Берия становится членом и неформального узкого сталинского руководства, в которое входят его сверстники Андрей Жданов, Георгий Маленков, Никита Хрущев и Николай Вознесенский. Роль же старых товарищей вождя – Лазаря Кагановича, Вячеслава Молотова, Клима Ворошилова, Анастаса Микояна – соответственно падает.