Опасения союзников вовсе не были беспочвенны. Вот что нам рассказал об этом племянник одного из руководителей советского атомного проекта академика А. П. Александрова ученый-физик Евгений Александров:
Не так давно опубликованы были материалы в журнале английском, из которых следовало, что по опубликованным за границей материалам КГБ немцы продвинулись к атомной бомбе несравненно ближе, чем об этом говорилось. И в этих материалах даже говорилось, что они делали первые испытания, вспышка была и произошло массовое облучение русских пленных и большое количество смертей там было, радиационный ожог. Никакого сильного взрыва не произошло, они до этого не дошли. Но вообще немецкие ученые, которых вывезли в Америку, они создавали для американцев такую версию, что, дескать, они саботировали развитие атомного оружия при Гитлере и потому далеко не продвинулись.
Немецкие ученые, которых непрерывно прослушивали и записывали, они между собой и вели такие разговоры, наговаривали на микрофоны такую версию, что, дескать, они всегда были противниками атомной бомбы и их усилиями эта работа была саботирована в Германии. Это была неправда. Они выглядели все такими овцами, эти самые немецкие ученые у себя, а на самом деле они очень близко подошли к атомной бомбе.
Нобелевский лауреат, академик Жорес Алферов рассказал нам:
Вернер Гейзенберг был руководителем немецкой программы, и я не уверен в том, что по каким-то моральным принципам он завалил, скажем, немецкий атомный проект. Ничего подобного, просто он великий теоретик, принцип неопределенности Гейзенберга, он очень молодым человеком получил Нобелевскую премию, но он не понял, как нужно делать атомную бомбу и поэтому завал немецкой атомной программы был скорее связан не с желанием помешать Гитлеру иметь атомное оружие. Скорее все-таки с тем, что они не были уверены, что можно сделать атомную бомбу за короткий срок. Поэтому и Шпеер, который был руководителем Министерства вооружений и отвечал за эти дела тоже, не придал проекту в Германии приоритет номер один. Раз не поняли, что можно сделать быстро, значит, это не приоритет в блиц-криге, вся концепция войны у Гитлера – блиц-криг. Он прекрасно понимал, что затяжная война – все, труба, он проигрывает.
Я и литературой интересовался, и со многими участниками в свое время беседовал, была идея того, что бомбу можно сделать за два, два с половиной года. Она принадлежит Рудольфу Пайерсу и Фришу, которые работали в Великобритании, немцы, уехавшие в Великобританию. И лидером атомного проекта поначалу была Великобритания. И идея была, что можно успеть и применить это ужасное оружие в войну и что оно может спасти Британию. Идея эта, конечно, сыграла очень большую роль. И для Великобритании, и для Соединенных Штатов Америки атомный проект был, безусловно, огромным патриотическим делом, потому что они не знали, как дела обстоят в Германии, и данные говорили о том, что атомный проект в Германии идет. И поэтому нельзя допустить, чтобы Гитлер получил это оружие раньше.
Известный немецкий историк, автор книги «Бомба Гитлера» Райнер Карлш, рассказал нам:
Мы не должны забывать, что вермахт захватил Францию и Бельгию, которые считались крупными урановыми странами. Так что у Германии были лучшие предпосылки. И, несмотря на все это, до большого технического проекта так и не дошло. Тому много различных причин. Главная причина, что Урановый союз – это объединение для ученых, которые занимаются атомным проектом, – не имел центрального органа. То есть не было центра. В Берлине был институт физики, и в других городах и землях были институты поменьше, которые занимались этим, но не было центра. И правящая верхушка Уранового союза – Вернер Айзенберг, Отто Хаген – они бросили не все силы на этот проект.
Решающая ситуация произошла летом 1942 года, когда в Берлине сотрудники уранового клуба встретились с представителями правительства. И тогда министр обороны Альберт Шпеер спросил Айзенберга: «Г-н профессор, какая сумма вам необходима?». Айзенберг ответил: «50 тысяч марок». Это смешная сумма. И тогда министр сказал: «Все понятно. У этого проекта мало шансов быть реализованным до конца войны». Это означало, что он не хотел возвращаться к этой теме, что он считает, что время атомного проекта придет много позже. Потом были попытки у других групп, которые сотрудничали с СС, создать атомную бомбу. Но чего не хватало, так это большой индустриальной структуры и производства расщепляющих материалов.
Первоначально главный центр атомных исследований американцев и англичан располагался в Великобритании, и советская разведка поставляла из Лондона самые актуальные и подробные сведения о создании союзниками ядерного оружия.
Информацию, которую подготовил лейтенант Владимир Барковский, в Москве ждали уже давно. Еще в 1940 году начальник отделения научно-технической разведки НКВД Леонид Квасников обратил внимание на таинственное исчезновение из зарубежных научных журналов всяких упоминаний о работах по использованию энергии атома в военных целях. А значит, эта информация стала секретной. Он направил в резидентуры НКВД в США, Англии и Германии ориентировки к получению сведений о возможных исследованиях в этих странах по созданию атомного оружия.
Однако первые доклады лондонской резидентуры об атомных разработках в Центре будто не замечались. К октябрю 1941-го немцы уже взяли Киев, осадили блокадным кольцом Ленинград, рвались к Москве. Промышленность эвакуирована на восток и едва работала. Страна была на грани катастрофы. В этих условиях тратить силы и средства на мифическую урановую бомбу казалось безрассудным. Лаврентий Берия подозревал в лондонском донесении дезинформацию и даже не доложил о нем Сталину.
Когда немцев уже отбросили от Москвы, в марте 1942-го Берия обращается к Сталину с запиской: скопилось множество разведданных о разработке нового оружия. Лаврентий предлагает мобилизовать ученых на оценку разведданных и создать научный центр по урановой проблеме. К тому времени это был не единственный сигнал. Физик Георгий Флеров забрасывал Академию наук и Кремль письмами, в которых пророчески предупреждал о грядущей опасности, если атомное оружие окажется в руках врагов:
…В военной технике произойдет самая настоящая революция. Результаты будут настолько огромны, что не будет времени решать, кто виноват в том, что у нас в Союзе забросили эту работу.
В Кремле поняли: призрак ядерной катастрофы обретает реальные черты. В результате Сталин подписывает постановление правительства об организации работ по использованию атомной энергии в военных целях. Руководителем назначается Молотов. Берия – его заместитель. Он поставляет развединформацию. В Москве создана секретная Лаборатория № 2 во главе с Игорем Курчатовым.
Комплекс Курчатовского института (знаменитый «курчатник») в Москве мы посетили во время нашей кинокомандировки. Видели первый советский атомный реактор, который и сейчас работает в интересах науки. На территории института расположен дом-музей Игоря Курчатова. Рядом с ним та самая скамейка, которая запечатлена на знаменитой фотографии Курчатова с Сахаровым. Сам коттедж по тем временам – жилище роскошное, но сейчас дача любого районного прокурора или бизнесмена средней руки выглядит гораздо богаче.