У нее кружится голова, картинка дрогнула и плывет, перед ней уже не комната с письменным столом, а снежная равнина с темнеющей вдалеке деревней. И привкус особого состояния между сном и явью, когда реальность расслаивается и обрастает диковатыми сюжетами.
Нина уже подносит ладони к лицу, как вдруг снова звонит телефон.
Она смотрит на экран: номер не определен, вместо него возникает надпись «неизвестный». На мгновение ей становится холодно.
– Слушаю, – говорит она вежливо.
– Нина Корецкая? – приветливо произносит незнакомый мужской голос. – Меня зовут Павел. Нам с вами необходимо встретиться.
– Зачем? Кто вы такой? Мы знакомы?
– Нет, мы не знакомы. Меня прислал к вам один человек, вы его тоже, скорее всего, не знаете. Этот человек хочет вас видеть.
– А как зовут человека?
С первых же слов необычного разговора у Нины возникает твердая уверенность, что звонок имеет непосредственное отношение к недавним событиям. А что, если голос в трубке как-то связан с убийством?
Но кому понадобилась Нина? Может быть, она кому-то мешает, и ее тоже хотят устранить, застрелив из невидимого пистолета?
Нина снова ощущает близость опасности. Все как в детской игре «холодно-горячо», когда ищут спрятанный предмет: некоторое время назад, еще совсем недавно, было тепло, а теперь близость разгадки обжигает ей руки и лицо. Она смутно догадывалась, что вот-вот развяжет намертво затянутый узел, не поддававшийся годами. Ее приглашают вступить на чужую территорию и войти в игру, где предстоит играть по чужим правилам. Чем кончится эта игра для нее? Не будет ли она лежать на асфальте в своем дворе ранним утром; бабуся из соседнего подъезда выведет на прогулку плешивых мосек и не испугается, увидев лежащую навзничь Нину, потому что тоже подумает, что она чем-то занята – считает последние звезды в бледном небе или следит за полетом первых утренних стрижей…
А если отказаться? Нина объяснит, что не может встретиться, что у нее свои планы, что в ее жизни все теперь будет как раньше, и на эту встречу лучше пригласить кого-то еще. Она открывает рот, чтобы все сказать, но в крови уже закипает смесь нетерпения и любопытства, и она так и не произносит важных, единственно правильных слов.
– Не беспокойтесь, – собеседник как будто уловил Нинины колебания. – Мы отнимем у вас совсем немного времени.
– Скажите, а как зовут человека, который хочет меня увидеть?
– Этого человека зовут Эвелина. Наверное, вы что-то слышали о ней.
– Что-то слышала.
– Отлично, тогда увидимся сегодня в семь вечера. Около метро «Маяковская», выход к концертному залу. Я вас встречу и провожу к Эвелине.
– А где она будет меня ждать? На частной квартире? – осторожно спросила Нина.
– В кафе в центре города. Не беспокойтесь.
– Договорились, – Нина нажала кнопку «отбой».
Мобильник умолк, и Нина сразу же поняла, как тихо в доме. Молчали даже часы в кухне, которые обычно всюду было слышно. Должно быть, кончилась батарейка.
Внезапно Нина чувствует себя неуютно. Ей кажется, что за ней наблюдают, что прямо сейчас, в этот самый миг, когда она задумчиво стоит возле стола в мятом халате с кофейным пятном на груди, кто-то смотрит на нее через невидимое устройство, встроенное в стены ее собственной комнаты…
Нет, этого не может быть. Ведь это и есть та самая паранойя, которая была у Кирилла! Но на всякий случай Нина приглаживает волосы и завязывает халат.
Насколько она знала из своего небольшого опыта, Эвелина была чрезвычайно влиятельной фигурой, которая держала в своих руках дальние северные регионы, от мелких посредников до крупных чиновников. Ксения когда-то рассказывала, что Эвелина контролирует Сибирь и Дальний Восток. Тысячи и тысячи пустынных километров, которыми глупая Нина когда-то гордилась перед своими испанцами. Большие промышленные города, где много детских домов и тысячи сирот – именно там работала когда-то Рита.
Она смотрит на часы: половина шестого. Отправляется в душ, закрывает за собой дверь и на всякий случай защелкивает шпингалет. Окрывает теплую, почти горячую воду и не спеша моет голову.
После душа идет на кухню и варит кофе. Ощущение, что за ней следят, по-прежнему ее не покидает.
На память приходит одна книжка, где описывалось, что именно так начинаются некоторые психические заболевания. Человеку кажется, что у него дома кто-то побывал, он улавливает чужой запах, находит незнакомые предметы. Нина прошлась по комнатам, выглянула в прихожую. Незнакомых предметов не было, но квартира с массивной металлической дверью, похожей изнутри на плитку шоколада, которую пришлось поставить, когда в доме завелись деньги, больше не казалась ей надежным убежищем. Она чувствовала чье-то присутствие, чье-то напряженное внимание.
– Эй! Кто вы такие, что вам нужно? – кричит Нина, останавливаясь посреди комнаты и оглядывая стены и потолок. Ничего подозрительного она не обнаруживает, только кое-где под потолком свисают неопрятные лохмотья пыли и паутины, какие можно увидеть в не слишком ухоженных домах.
– Что вам от меня надо?
Ей никто не отвечает.
Нина одевается и через несколько минут выходит на улицу.
Там ей становится спокойнее. Солнце светит так ярко, что перехватывает дыхание – кажется, душа вот-вот вылетит вон и растворится в этом ликующем, ослепительном сиянии. Мимо проезжает автомобиль – глаза не различают его цвет, не успев привыкнуть к солнцу. Плетется старушка в допотопной шляпке, ведя на поводке двух дворняг – это и есть та самая бабуся из соседнего подъезда, которая, возможно, в скором времени обнаружит Нинин труп.
Спускаться в метро смысла не имеет: от ее дома до Маяковки совсем недалеко. Нина выходит из подворотни и идет пешком вверх по Тверской улице. Времени у нее достаточно.
Когда уже потом, много дней спустя Нина вспомнит тот день, он будет казаться ей бесконечно долгим и белым-белым. Словно никаких других красок не оставалось в мире, который протянулся длинной улицей от Белорусского вокзала до самой Красной площади, кроме этой белизны. На самом же деле Нину тогда окружало много других цветов: серые, голубые и бежевые стены старых зданий, пестрые рекламные щиты, витрины магазинов и банков, вывески кафе, которых в этой части Тверской улицы в последние годы появилось так много. Асфальт жаркий, сухой, мальчишки несутся ей навстречу на роликовых коньках, и она отходит к фасаду какого-то дома, пока они не исчезают все до одного. Потом ее нагоняет озорной теплый ветерок, толкает в спину, обдает пылью и запахом весеннего города.
Нина замедляет шаг: до встречи с неизвестным остается еще почти сорок минут, которые предстоит чем-то заполнить. Она машинально рассматривает знакомые с детства здания родной улицы. За последние годы здесь многое изменилось. Когда-то, еще совсем недавно, не было ни отелей, ни бессчетных банков. В этом доме появился первый в Москве «Баскин-Робинс», казавшийся роскошным и баснословно дорогим, а в следующем жил знаменитый клоун Карандаш – Нина проходит мимо мемориальной доски. А этого здания не было вовсе, хотя внешне оно напоминает старинное, московское: подделки были выполнены так искусно, что когда на месте ветхого двухэтажного особняка появлялся новый дом, Нина не сразу замечала подмену.