– Сэнди ведь кричала во сне, – сказал Жюль. – Я подумал, что она могла так среагировать на какие-то слова.

– Она просто испугалась, когда увидела эту женщину, – ответила Кит. – Сами подумайте: вы просыпаетесь в комнате, где кроме вас никого не должно быть, и обнаруживаете, что возле кровати стоит кто-то и смотрит на вас. А еще там было очень холодно! Сэнди промерзла до костей, она была просто синяя!

– Послушай, Кит, в комнате Сэнди никого не могло быть, – покачал головой Жюль. – Как эта женщина туда забралась? Ворота Блэквуда всегда запираются на ночь, дом тоже. Вряд ли кому-то взбредет в голову лезть через окно. Но даже если и так, то как она успела спуститься обратно? У нее что, были крылья? – Жюль выразительно поднял бровь.

– Но закрытая дверь… И холод…

– Я уже сказал, что дверь могло заклинить. А холод… Наверное, Сэнди оставила окно открытым, вот комнату и выстудило.

Жюль подался вперед и накрыл руку Кит своей. Теплая, сильная, с длинными изящными пальцами, она на мгновение отодвинула в сторону одолевшие девушку тревоги.

– Блэквуд – очень старое поместье, – когда Жюль заговорил, голос его был неожиданно нежным, – красивое, даже великолепное, но со своей атмосферой. Старые дома несут на себе отпечаток времени. Со временем ты здесь освоишься. Когда мы только приехали, я тоже видел странные сны.

– Да? – недоверчиво спросила Кит.

– Конечно. А ты думала? Я не привык жить в подобных местах. Во время учебы я снимал квартиру с друзьями, а каникулы проводил с матерью в какой-нибудь из ее школ, но в остальном был предоставлен сам себе. Когда я окончил консерваторию, мать предложила мне поехать в Америку, чтобы преподавать. Я не сразу согласился, но она так расписывала Блэквуд – и саму школу, и то, для каких студентов она предназначена, что я решил попробовать.

– Впервые увидев Блэквуд, я глазам своим не поверил, – продолжил Жюль. – Я до сих пор не знаю, как мама отыскала это место. У него удивительная энергетика. Тебе просто нужно к ней привыкнуть.

– А вы, значит, привыкли? – испытующе посмотрела на него Кит.

– Мне нравится в Блэквуде. Здесь я чувствую себя иначе. Лучше играю. Ярче воспринимаю окружающий мир.

– А сны видите?

– Да, конечно. Иногда. Все видят сны.

– Жюль, – Кит сделала попытку улыбнуться, – когда вы говорите об этом, все выглядит абсолютно нормальным. Вы, наверное, думаете, что я дурочка.

– Нет, я так не думаю, – тихо сказал Жюль. – Я думаю, что ты умная. И красивая. Иногда мне хочется, чтобы я встретил тебя в другом месте и при других обстоятельствах. Чтобы я не был твоим учителем. Но… – Он быстро сжал ее руку и отпустил, – я твой учитель, и мы с тобой проболтали половину урока. Ты готова сыграть?

– Больше, чем когда-либо, – вздохнула Кит. – Но предупреждаю, вряд ли у вас прежде была настолько бездарная ученица. Вам не скучно слушать, как я с трудом пробираюсь сквозь простейшие этюды и пьесы?

– Нет, – покачал головой Жюль и, помолчав, добавил чуть тише: – Ты не бездарность, Кит. Ты удивительно талантлива, и я надеюсь, что когда-нибудь ты и сама это осознаешь. Можно быть талантливым во многих областях, а не только в музыке.

Глава седьмая

– Эй, Кит! Угадай, что? Я нарисовала твой портрет! – Линда стояла на входе в гостиную, прижимая к груди лист бумаги.

– В самом деле? – Кит оторвалась от книги. – Дай посмотреть.

У девушек уже вошло в привычку собираться в гостиной за час до ужина. Хорошо освещенная комната с удобной мебелью была куда менее старомодной, чем остальной Блэквуд. Обычно девушки болтали или смотрели телевизор, но сегодня ни у кого не было настроения разговаривать. Кит и Рут читали, а Сэнди сидела за карточным столом в углу и раскладывала пасьянс.

Но стоило Линде появиться, как все они отвлеклись от своих занятий. Было в этой девушке что-то, отчего в комнате становилось светлее. В тот миг Линда выглядела такой довольной, что Кит невольно улыбнулась.

– Давай, я хочу посмотреть. Я не знала, что ты рисуешь.

– Я тоже не знала, – ответила Линда, протягивая ей лист бумаги. – Я и сама удивилась, когда увидела, что получилось.

Кит взяла набросок и, немного дурачась, посмотрела на него с видом искушенного критика – чтобы в следующую секунду ахнуть от искреннего изумления.

– Ух ты! Это действительно я!

– Я же говорила, – Линда присела на подлокотник кресла, в котором обосновалась Кит. – Нравится?

– Ты еще спрашиваешь! – воскликнула Кит. – Это невероятно. Честное слово! Линда, да у тебя талант!

– Дайте уж и мне посмотреть. – Рут поднялась с дивана и встала за креслом. Какое-то время она молчала, потом сухо сказала: – Ты не могла это нарисовать. Наверное, скопировала или что-то вроде того.

– Вот и нет, – обиженно откликнулась Линда. – Я просто села и нарисовала. На самом деле, я прилегла поспать, а когда проснулась, у меня прямо руки зачесались взяться за карандаш. Я достала листок бумаги – и вот. Странное дело, я поначалу и не знала, что рисую, а потом вдруг поняла, что это Кит.

– Но ты ведь раньше никогда не рисовала, – скептически заметила Рут. – Даже в школе не ходила на уроки рисования. А набросок выполнен профессионально. Взгляд Кит передан с невероятной точностью, такой же прямой и дерзкий. Подбородок, рот – все вышло идеально. Это работа настоящего художника.

К тому времени Сэнди тоже забыла про карты и подошла посмотреть.

– Ты права, – согласилась она. – Отличная работа. А меня нарисуешь, Линда? Я бы отправила портрет бабушке с дедушкой. Готова поспорить, они поставят его в рамку.

– Конечно! – радостно ответила Линда. – Теперь, когда я поняла, как это делается, я всех нарисую! Для начала – мадам Дюре с ее пронизывающим взглядом. Или Жюля. Кто-нибудь хочет его портрет?

– Тебе придется наделать копий, – рассмеялась Кит. – Потому что захотят все. И, пожалуйста, нарисуй, как профессор Фарли почесывает бородку…

– Кто-то упомянул мое имя? – Глубокий голос профессора неожиданно раздался в гостиной, заставив девочек вздрогнуть. Фарли стоял на пороге, добродушно улыбаясь. – Я услышал, как вы смеетесь, и не смог удержаться. Поделитесь темой для шуток?

– Линда меня нарисовала, – Кит с гордостью продемонстрировала ему портрет. – Здорово, правда?

– Действительно, – профессор Фарли медленно вошел в комнату, чтобы в задумчивости застыть над наброском. – Потрясающая работа, Линда. Давно ты занимаешься живописью?

– Никогда не занималась, – призналась Линда. – Если честно, за всю жизнь я только раз взялась за карандаш – на вечеринке, где мы должны были рисовать друг друга, а потом угадывать, кто есть кто. Я нарисовала Рут – и получила приз за последнее место! – со смехом рассказала она.

– Ну, с тех пор ты неплохо продвинулась, – с нескрываемым восхищением произнес профессор. – Я непременно расскажу об этом мадам Дюре. Она любит поощрять юные таланты. Уверен, мадам обеспечит тебя всем необходимым для рисования, чтобы ты могла творить и дальше.