15. Проза как угроза
Снегопад прекратился; небо приподнялось; тучи в нем уварились серыми кусками мяса. Несколько долгих часов Тимоша бродил по городу; джинсы его намокли снизу и до колен. Он вдохнул в себя столько московского сырого воздуха, что весь уже им пропитался. Вдобавок он пропитался спиртным, выпитым в заведениях, попадавшихся по пути. Это было совсем на него не похоже. Что и в каком количестве пил Тимоша, он бы сейчас не вспомнил, да и не пробовал вспоминать. Он даже не пробовал определиться в пространстве. Странным образом он узнавал здания и названия улиц, но пользы от этого узнавания не было никакой. Москва перестала давать подсказки, куда Тимоше держать направление. Впрочем, паники он пока не испытывал, не сомневаясь, что в конечном счете выйдет к какому-нибудь метро. Движимый этой верой, шел он и шел вперед, подражая другим пешеходам, которые знали, куда идут. Однако метро не показывалось. Это уже начинало пугать Тимошу. Москва без метро немыслима. Без него она превращалась в заколдованный лес, из которого не было выхода. Город играл с Тимошей, и притом нечестно – пьяному человеку трудно переиграть город. И всё же Тимоша не хотел сдаваться. Он увидел стоянку такси, и машину с плафоном на крыше, и водителя рядом с машиной, покуривавшего в непринужденной позе. «Вот и способ уехать! – обрадовался Тимоша. – Как же я раньше не догадался».
– Вы свободны? – спросил он, подходя к таксисту.
Тот окинул его оценивающим взглядом.
– Я-то свободен, а тебе чего?
Грубость таксиста Тимошу несколько удивила.
– Ехать, – ответил он.
Таксист, не меняя позы, отряс с сигареты пепел.
– Ну и куда тебе такому ехать?
– Вы спрашиваете, в смысле, адрес?
– А в каком же еще, блин, смысле?
– Как же, конечно. Сейчас скажу…
В эту секунду Тимоша понял, что напрочь забыл свой адрес и даже название своего района. Стало неловко перед таксистом.
– Извините, какой-то бред… – только и вымолвил он, после чего отступил в смятении.
Словно судно, покинутое командой, безвольно и безотчетно дрейфовал Тимоша в уличных людских потоках. Встречные пешеходы увертывались от него, попутные толкали сзади. Наконец его вынесло в какой-то скверик. Усталость вместе с отчаянием заставили Тимошу сесть на сырую скамейку. Возможно, ему удалось бы все-таки собраться с мыслями или он на какое-то время заснул бы, а потом собрался. Но этому помешало одно незначительное, но ужасное происшествие. Проезжавший сквериком велосипедист не заметил сидевшего на его пути воробья, а воробей отвлекся и не заметил велосипедиста. В результате велосипед переехал птичку. Ни велосипедист, ни, скорее всего, воробей даже не поняли, что случилось. Переживание этого эпизода выпало всё на Тимошину долю. Воробей распластал свои крылышки по асфальту; мозг его вместе с глазом выдавился через раскрытый клюв. Тимоша смотрел на него завороженно, больше не чуя мокрой скамьи под собой. Небывалое происшествие взволновало его, но почему-то не удивило. Слишком точно было всё срежиссировано и разыграно непосредственно для Тимоши. Воробей заплатил своей жизнью, маленькой жизнью в большой игре. Эта жертва, конечно, была предварительная, символическая, как бы послание или знак. Страшно было Тимоше это послание расшифровывать, но и без расшифровывания было тоже страшно.
Переживая смерть воробья, Тимоша мог бы не обратить внимания на мужчину в военной куртке, шедшего тем же сквериком. Но мужчина обратил внимание на Тимошу и вздумал составить ему компанию на скамейке.
– Здесь мокро, – предупредил Тимоша, но было поздно. Мужчина плюхнулся рядом с ним и даже притиснул Тимошу боком.
– Ты что, типа, против, чтобы я сел? – с вызовом поинтересовался он.
– Лавочек кругом достаточно, – ответил Тимоша мрачно.
– Значит, против, – констатировал мужчина в куртке. Он достал из-за пазухи пистолет и приставил его к Тимошиному виску. – А теперь? Скажи теперь, что ты против.
Второй уже раз сегодня Тимоше грозили оружием. Он замер, пытаясь соображать. Наемный убийца стреляет, не спрашивая, – значит, это опять послание.
– Я против, – сказал он твердо.
Выругавшись, мужчина убрал пистолет.
– Ну почему ты такой козел?! – воскликнул он с горечью. – Почему вы, московские, все козлы? Может, я просто хотел пообщаться.
Если бы даже Тимоша что-то ему ответил, мужчина бы не услышал. Он откинулся на скамейке и захрапел. Эта сцена с вооруженным пьяницей лишь дополнила череду сегодняшних происшествий, внешне абсурдных и как бы не связанных между собой. Однако Тимоша уже был способен видеть одно, думать другое, а выводы делать совершенно третьи. Если требовалась увязка, он находил ее с помощью интуиции, которая, как известно, есть высшая форма мышления. Интуитивно Тимоша почувствовал, что на него началась охота. Хозяева технологий больше с ним не шутили. Но почему, по какой причине они перешли в наступление? Ответ подсказывала ему та же обострившаяся интуиция. Скорее всего, хозяева технологий смогли раскодировать его тексты. Конечно, Тимошина проза грозила разоблачением хозяевам технологий, но кто дал им ключ к пониманию? Кто предал Тимошу? Некоторые свои опусы Тимоша показывал бабушке, но она хотела читать только дедушкины воспоминания и поэтому была не в счет. Значит, оставалась Надя. Как ни горько было открытие, но сомневаться не приходилось: это она сдала Тимошу хозяевам технологий. Бедная Надя! Конечно, в их подлой игре она и сама была жертва. Устрашенная и несчастная, потерявшая даже свою любовь. Теперь только Тимоша понял: Надя пыталась его спасти – в последние их минуты – пыталась спасти его, отвратив от занятия прозой.
Озаренные интуицией, открывались смыслы, истинное значение многих вещей и событий и Тимошиной прозы в широком контексте. Только теперь было слишком поздно. Тимошины ставки сделаны были все, и все они были биты. И не было пути назад. В Москве зажглись уже фонари, а Тимоша запамятовал свой адрес. Пьяный сосед по лавочке повалился набок. Можно было забрать у него пистолет и здесь же, не сходя с места, прибавить свои мозги к воробьиным. Но Тимоша не захотел облегчить задачу хозяевам технологий. Он встал и пошел, чуть пошатываясь, навстречу своей судьбе.
16. Эпилог
Оказавшись на том или на этом свете, первое, что человек увидит, – это именно тот или этот свет. Лампочку или солнце; далекое синее небо или тускло отсвечивающий потолок. А потом он услышит слово. Нежное слово матери или грозное слово Господа или какое-нибудь еще.
Слово было у женщины в белом халате.
– По-моему, он не наш. – Женщина вглядывалась через очки.
– Вы считаете? Но вчера он выглядел сильно загруженным.
– То-то и странно. Капаем, капаем, и всё без толку. Уж он весь опух.
– А что анализы?
– Два и пять этанола – ничего сверхъестественного. Мог бы проспаться элементарно.
– Значит, думаете, он не наш? Думаете – голова?