Бросил ненавидящий и в то же время затравленный взгляд на гору бумаг. Чтобы мои слова звучали с иронией, пришлось сделать над собой усилие:
— Вы, я вижу, не сомневаетесь в летальном исходе шоу?
Стареющий плейбой поднял кустистые брови.
— А вы?.. Народец у нас взбалмошный, никто не знает, когда шлея попадет ему под хвост! Каждому второму не мешало бы отдохнуть в Кащенко… — Взял меня за пуговицу рубашки с таким видом, будто собирался ее оторвать. — Я вам вот что скажу: если спросят, не выбирайте виселицу, уж больно она не эстетична! Больно?.. — Удивился уместности слова. — Именно! — Покрутил, будто примерял петлю, морщинистой шеей. — Должно быть чертовски неприятно! По мне, так лучше гильотина: тррр-ах, и финита ля комедия! Но Феликс Адрианович к окончательному решению еще не пришли…
Упоминание Фила во множественном числе не показалось мне ни странностью, ни издевкой, а выражением глубокого уважения. Должно быть, в глазах Майского он стоял где-то на одной ступени с ангельским чином Властей, а если ниже, то не намного. А может, и правда, стоял, мне-то откуда знать. В шоу-бизнесе люди зависимы, а не только завистливы, из них мало кто дышит не за деньги, а Феликс платил, и, скорее всего, щедро.
Режиссер тем временем отпустил мою пуговицу и принялся мерить шагами большую комнату. Подавшись корпусом вперед, выставляя попеременно ноги, чтобы не упасть. Ходил руки за спину, смотрел в пол. По-видимому, этого требовал мыслительный процесс. Пробегая мимо меня, как мимо семафора, пожимал плечами.
— Откуда мне знать, повесят вас или четвертуют? Заплатят, сбацаем реквием, а можем оду Бетховена «К радости» с вариациями из марша Мендельсона…
Остановился напротив, повернулся на каблуках.
— Ладно, так уж и быть, давайте вашу сигарету! — прикурил, хватая по привычке дым ртом. Страдая худым лицом, заметил: — Ну и гадость же вы курите! Не нравится мне, не по душе вся эта камарилья. Послушайте… — И хотя я продолжал молчать, подергал за рукав. — Нет, вы меня послушайте! Я старше вас, вы просто обязаны меня слушать!.. Зачем вы так с собой? Может, не стоит, а? Черт с ними, с бабками, аванс верну, мне не привыкать. В конце концов, есть другие предложения. Парад геев в Пасадене… Нет, я исключение, не педераст! А можно устроить чес по Канаде. Там, вдали от родины, наши скучают без ее потрясений. Видели когда-нибудь Ниагару?.. Зрелище! Особенно ночью, когда все в огнях… — В глазах его, подпертых снизу мешками, появилось жалостное выражение. — Мой вам совет: забейте на все, положите с прикладом! В жизни всякое бывает, зачем же, чуть что, сразу в крайности… — Загорелся видимым образом новой мыслью. — Хотите, возьму вас на первое время в помощники? Наука нехитрая, главное — побольше апломба и не забывать морду кирпичом!
Я положил руку на его фиолетовое плечо, я был ему благодарен.
— Спасибо, Арнольдыч! Правильный вы мужик, только ничего из этого не получится. Долго объяснять, это сделка…
Его костистое, носатое лицо перекосилось и стало скорбным.
— Черт бы всех вас побрал с вашими сделками! Куда ни глянешь, везде одно и то же, а того не понимаете, что сделка эта с собственной совестью! Живете, будто вам не умирать. Побойтесь Бога, ребята, чем торгуете? — Поднял ногу, потушить о каблук сигарету, но заметил пепельницу. Вдавил в ее дно окурок. — Ну и хер с вами! Что я, святее Папы Римского, что ли?..
Обойдя меня, будто я верстовой столб, стороной, Майский подобрал со стола первую попавшуюся бумажку и принялся ее внимательно изучать. Не дочитав, повернулся:
— Феликс Адрианович сказал, идея шоу принадлежит вам. Что ж, поздравляю! Я давно в этом бизнесе, но ничего сильнее не встречал. Придумать что-то свеженькое трудно, а то и невозможно. Насилие, похоть, слюни про любовь, а больше ничего и нет. Набор сюжетов и сценических решений очень ограничен. Видя, до какого примитива довел себя человек, высшие силы решили, что и этой малости достаточно. В нашем случае фишка не в том, что игра со смертью идет вживую, а в ответственности, которая в случае печального исхода ляжет на плечи каждого. Людям придется жить с чувством вины, хотя мало кто это понимает…
Я слушал Леопольда и думал, что во снах мне давно уже живется интереснее, чем наяву, а тут еще и Анька не звонит. Майский все говорил и говорил, излагая в подробностях свое видение шоу, не желая его обидеть, я кивал головой, наверное, часто невпопад.
— Знаете, мой друг, — тронул он меня за руку, — пожалуй, сегодня вы мне больше не нужны. По сценарию вы выходите на сцену трижды, включая… — покашлял смущенно в кулак, — ну, вы понимаете! Первый раз вас представят публике, потом, после дефиле в бикини, вопросы ведущих…
— Дефиле тоже я?
— Ну зачем же, — улыбнулся Майский, — тут и без вас найдется кому потрясти сиськами и задницей! Только свистни, желающих хоть отбавляй. Девицы бьют копытами, только бы засветиться по ящику. Но опыт мне подсказывает, что порядок номеров в последний момент придется изменить, уж очень большие деньги замешаны! Не мне вам говорить, что цена рекламы прямо зависит от охвата аудитории, а по данным Феликса Адриановича, шоу без преувеличения будет смотреть вся страна.
Не то чтобы я так уж беспокоился, однако спросил:
— А что за вопросы? Мне придется на них отвечать?
— Это чепуха, — беззаботно махнул рукой Майский, — процедура отработана. Публика дура, все схавает. Лет пятнадцать назад для встречи с президентом по стране возили одних и тех же бабушек, думаете, кто-то заметил? Никакого экспромта, интересоваться вашей жизнью и взглядами будет учительница из Саратова и заслуженный пенсионер из Витебска…
— Так это вроде бы Белоруссия… — неуверенно заметил я, но Майский отмел мое замечание как несущественное. И не без раздражения:
— Что у нас, городов, что ли, мало, подберем! Редакторская группа проследит, чтобы были представлены интересы всех возрастных групп и слоев населения, не хуже, чем на пресс-конференции президента… Да, кстати, меня поставили в известность, что идут переговоры с рядом ведущих иностранных компаний, желающих транслировать шоу лайв! Вы станете мировой знаменитостью, десятки миллионов телезрителей будут с замиранием сердца ждать, когда вас… — махнул рукой. — Ладно, не обижайтесь, шучу, может, еще и обойдется! Ну а в самом зале посадим человек триста, больше не надо, и так сожрут кусок бюджета.
— Вы что, им платите?
— А как же! — удивился Леопольд Арнольдович такой моей наивности. — Пять сотен в зубы и аплодисменты по команде. И вот еще что! — собрался было вернуться к откручиванию пуговицы, но сдержался. — Имейте в виду, последним словом ни в коем случае не пожертвую! — поскольку я не выразил по этому поводу особого удовлетворения, уставился на меня с интересом. — Неужели это вам без надобности? Серийным убийцам и тем дается шанс обратиться к суду, а наше с вами шоу от судебного процесса ничем не отличается. Количество присяжных будет исчисляться миллионами, вот и вся разница, а еще то, что никакого преступления вы не совершали. Хотя кого это смущает с нашей-то судебной системой?