– Отдавайте Книгу!! – проорал Мерланиус. – Будете жить!!
– Врешь ведь, Чужак! – ответил Вареникс.
– Как знаете! Славно поедят мои зверушки сегодня! И молоденькие девчонки, и лешачина, и ослятина! И целый херихеб на закуску! – расхохотался понтифик.
И теперь уже два оставшихся змееящера поднялись в воздух и, размахивая перепончатыми крыла-ми, подлетели к порхающему в небе оседланному товарищу.
Все было ясно. Сейчас они устремятся за ним в атаку, по принципу «делай, как я». Видать, выдрессировать их для полноценного боя не успели, а может, и не захотели.
Ревущая и воющая троица спикировала на ощетинившихся мечами и копьями людей.
«Ну, вот и смертушка пришла… Увидимся с Клеором, стало быть…» – успела отрешенно подумать Орландина, тем не менее готовясь вновь рухнуть на песок и ударить снизу вверх в живот летящего на нее желтокрылого пресмыкающегося.
И смерть пришла.
Но не для Орландины и ее друзей.
Из выброшенного вперед кулака херихеба устремился поток бледно-синего пламени и окутал головного дракона и его наездника.
Пламя не обжигало и не могло причинить настоящего вреда – это был лишь безобидный фокус. Но зато оно ослепило дракона и его седока, те потеряли драгоценные секунды…
Визг оборвался звучным ударом и шлепком.
И вот уже на месте смертоносного чудища – груда мертвой плоти, вбитой в землю собственным падением, из которой торчат голые ноги в сандалиях.
Растерявшиеся драконы с жалобными кликами вились над полем боя.
– Дерьмо!!! – с чувством выговорил обескураженный Мерланиус.
Дальше события понеслись вскачь.
Гарет внезапно кинулся прочь, в сторону оазиса, оглашая утренний воздух криками ужаса. За ним побежал Гавейн, в очередной раз получивший по морде от безоружного лешака, в два счета обогнав собрата по ордену.
Сразу двое – раненый Мелегант и Пелеас, пытавшийся натянуть новую тетиву на лук, – рухнули на колени и принялись молиться: один – Христу, второй – Великой Богине.
Эомай ринулся на выручку Будре и Варениксу, намереваясь достать, наконец, проклятого братоубийцу, но тут в бой против него вступил сам Ланселат.
Трудно сказать, насколько была оправдана слава одного из лучших фехтовальщиков Империи, но на этот раз командор явно сплоховал. (А может, последствия колдовства сказались.) Бой он повел вовсе не так, как следовало.
Вместо того чтобы хотя б изредка уходить в оборону, он упорно продолжал атаку, и Мечехвост, предугадав следующее движение, парировал рубящий удар, нацеленный в голову, после чего острие его длинного меча косо чиркнуло по груди противника, разделавшись с лорикой. Рана была неопасная, но туника Ланселата враз набрякла кровью.
Внезапно один из преторианцев, отшвырнув ослабевшего противника, размахивая мечом, кинулся прямо на Мерланиуса. Наперерез ему метнулись двое рыцарей, но он опередил их на какую-то секунду. С занесенной над головой спатой очутился перед чародеем.
Вот клинок опустился вниз…
Странник просто хлопнул в ладоши, так что меч оказался зажатым между его ладонями. Одним движением вырвав из руки воина оружие, понтифик словно сухую палку переломил его о колено, а потом ударил оторопевшего гвардейца кулаком по голове. Тот рухнул на песок как подкошенный.
И именно в этот момент битва закончилась. Да так, как никто не ожидал.
Дело решил черный дракон – любимый зверь Мерланиуса, по-прежнему бестолково вившийся в небе.
Он внезапно сорвался с места, тяжело запрыгал по песку, помогая себе крыльями. Увидевшая это Орланда завопила от страха: ей почудилось, что ужасный черночешуйчатыи ящер намерен растерзать именно ее, повинуясь воле своего господина.
Но вышло совсем не так.
Дракон атаковал… людей Мерланиуса. Вернее, его самого.
Зависнув над ним, как бабочка над цветком, он схватил клыкастой пастью-клювом понтифика за одежду и поволок завопившего кудесника прочь от растерявшихся соратников, бестолково заметавшихся на месте и вопящих так, что слышно их было, надо думать, в Гелиополисе, а то и в Мемфисе.
Вот ящер выпустил своего хозяина из пасти, но лишь для того, чтобы, схватив когтями, поднять его в воздух. Захлопав перепончатыми крылами и тяжело взмыв в небо, куда-то потащил понтифика.
Схватка прекратилась сама собой.
Еще считаные мгновения назад готовые изрубить друг друга люди и нелюди смотрели на улетающего ящера, растворявшегося в небе.
– Вот так-то, – изрек Вареникс, отбрасывая в сторону палицу Саграмора, которой до этого гонял обезоруженного Потаскуна. – Нечего почем зря над бедной животиной изгаляться.
– Это ты?! – спросил Будря, и вопрос подхватили одновременно несколько голосов.
– А то ж, я все же с малолетства зверюшками заведую! А годков мне побольше, чем вам…
Речь его вывела рыцарей Круга Стоячих Камней из ступора. Недобро они воззрились на противников, прикидывая, не продолжить ли схватку?
Положение спас Потифар.
– Властью, данной мне августом, предлагаю почетную сдачу в плен, – хрипло молвил он, утирая пот.
Какое-то время воины стояли, сжимая клинки. А потом Ланселат обреченно махнул рукой, бросив меч к ногам жреца.
Убитых оказалось на удивление мало.
Двое охранников жреца, погибших при воздушной атаке, Галахад, налетевший на клинок Эомая, один из рыцарей, померший, кажется, от страха, и друид, ставший жертвой собственной наглости.
Драконы, приземлившись на песок, сидели, озадаченно вертя головами. Им некому было приказывать, и они не знали, что делать. К ящерам никто так и не решился приблизиться.
Пленники, не пытаясь бежать, сидели теперь в тени пальм оазиса, можно сказать, без охраны – трое преторианцев на дюжину человек. Эомай и осел отправились ловить Парсифаля и Гавейна, но все никак не могли найти.
Ранеными, без различия сторон, занимался леший.
– Ну вот, мил человек, – приговаривал он, бинтуя грудь бледного от потери крови Ланселата. – Что ж ты так сплоховал? Вроде приличный человек, а с кем связался? Нехорошо, нехорошо… А ну как август тебе головку-то отрубить прикажет?…
Сразившийся с Мерланиусом врукопашную преторианец был как будто жив, хотя и без сознания.
– Ты взгляни, – подозвал Орландину Потифар.
Воительница наклонилась, да и обмерла. Шлем охранника, хороший кованый шлем с гребнем треснул от кулачного удара, как переспевший арбуз.
– Уразумела, что бы с тобой было, если бы не сестра? – только и бросил он.
Тем временем неподвижно лежащий преторианец открыл глаза, недоуменно поднес руку ко лбу. Амазонка и советник переглянулись.