Луиза много времени и сил отдавала благотворительной деятельности по финансированию медицинских исследований. Светские рауты и показы мод это лишь малая часть всего, что она организовывала. А самым значительным событием в ее общественной жизни был этот бал.
— Надеюсь, ты не забыла, chirie?
— Нет, конечно, нет.
— Машину поведет Жаклин, так что я у тебя ночевать не останусь — вернусь с ней во Фрэнкстон. Мы заедем за тобой около семи.
— Merci, rnaman. Счастливо тебе!
Положив трубку, Лизетта кинулась в душ, второпях оделась и поехала на работу, где ее ожидал еще один полный нервотрепки день.
Задержка в подписании двух договоров, возникшая буквально в последнюю минуту, повлекла за собой серию изматывающих телефонных звонков, потом недовольный клиент устроил ей сцену, в довершение всего заболела ее стенографистка, и Лизетте пришлось воспользоваться услугами молоденькой машинистки, взятой на фирму недавно и, как выяснилось, абсолютно незнакомой с юридической терминологией.
О том, чтобы в полдень пойти в ресторан, не могло быть и речи; она опять попросила принести себе бутерброды и кофе в офис. Наконец, звонок Хэнка Престона с требованием срочно оформить кучу документов также не способствовал ее душевному покою.
Домой она добралась совершенно измочаленная и решила вместо душа подольше полежать в ванне. Налила воды с пеной, добавила несколько капель ароматической эссенции и с блаженным вздохом погрузилась в душистую горячую воду, чувствуя, как нежно обволакивающие струи сразу снимают напряжение.
Через тридцать минут она вылезла из ванны, завернулась в пушистое полотенце и наложила крем. Пройдя в спальню, надела чистое белье, халат и села к зеркалу краситься.
Ровно в семь Луиза открыла дверь своим ключом и вместе с Жаклин вошла в квартиру. Лизетта расцеловала женщин в обе щеки и сделала каждой комплимент по поводу их элегантных туалетов. — А вот твой, cherie, — заявила Луиза, подавая дочери пакет с платьем. — Ступай переоденься, я сгораю от нетерпения.
Это был шедевр из темно-красного бархата: открытые плечи, узкий лиф, мягкая драпировка по бедрам и ниспадающая красивыми волнами длинная юбка. Платье сидело как влитое. Мать даже позаботилась о длинных красных перчатках в тон платью и точно такого же цвета туфельках ручной работы на высоком каблуке. Из украшений Лизетта надела тонкую золотую цепочку и брильянтовые огоньки в уши.
В зеркале отразились матовая гладкость кожи, удивленно расставленные ореховые глаза, блестящие, точно соболий мех, волосы, по привычке подколотые кверху, чтобы подчеркнуть стройную шею.
Из аэрозольного флакона она побрызгала на себя своим любимым «Диором» и вышла в гостиную.
— Потрясающе, — в унисон выдохнули Луиза и Жаклин.
Лизетта улыбнулась в ответ и взяла в руку вечернюю сумочку.
На балу собирались сливки общества; билеты распределялись загодя, а если что и оставалось, всегда находились дамы, стремившиеся проникнуть в этот избранный круг и специально готовившие туалеты, понимая, что лучшее средство для достижения данной цели — появиться и быть замеченными на одном из важнейших светских мероприятий года.
Лизетта обвела взглядом огромный зал, предназначенный для бала, и прикинула, что здесь должно быть не меньше трехсот человек. Она пригубила шампанское и улыбнулась Жаклин, извинявшейся за то, что ей надо срочно переговорить с каким-то членом благотворительного комитета.
— Спасибо за платье, marnan, — шепнула Лизетта, оставшись вдвоем с матерью. — Вкус тебя, как всегда, не подвел.
— Ox, cherie, я так рада, что тебе нравится! К тому же у меня просто дух захватывает, как посмотрю на тебя в Нем. Лизетта благодарно улыбнулась и спросила:
— Ты Когда летишь в Сидней?
— В будущую субботу. Просто не дождусь.
— Еще бы, сколько не отдыхала! Могла бы взять и две недели.
Луиза сокрушенно развела руками.
— Что поделаешь, я не могу надолго бросить магазин. Может, удастся еще на недельку вырваться ближе к концу года. Как дела пойдут.
— Луиза, Лизетта, добрый вечер!
Ну вот, опять этот голос, опять это нервное напряжение! Какого черта Джейк сюда явился? А отчего б ему и не явиться? — возразил ей внутренний собеседник.
Она достойно выдержала его загадочный взгляд и даже сумела выдавить из себя какую-то вежливую фразу, в то время как мать одарила его поистине обворожительной улыбкой.
— Как хорошо, что вы все-таки освободились!
Так это Луиза его пригласила? Может, они составили заговор против нее? Лизетта в своей досаде не расслышала слов Джейка, усаживающегося напротив. — Прошу прощения, я немного опоздал.
— Какие пустяки! — отмахнулась Луиза. — Вы же предупреждали, что, может быть, и вовсе не придете.
В голове не укладывается! — негодовала Лизетта. Если б не боязнь обидеть мать, она бы просто извинилась и покинула этот бал. Боже, до чего она дошла! Готова наплевать на приличия, показаться грубой, и все из-за того, что Джейк всеми правдами-неправдами проникает в ее жизнь. Везде: на работе, в обществе, даже дома — нет чтобы поселиться в отеле!
Но зачем, чего он добивается? Неужели он так мстителен, что ведете ней эту жестокую игру, пытаясь побольнее ее унизить?
Власть и жестокость идут рука об руку, а он-то, без сомнения, обладает и тем и другим. И ведь какое дьявольское оружие избрал — воздействует на ее чувственность, стремится возбудить ее в сексуальном плане! Непостижимо!
Но она не даст ему одержать победу, пусть не надеется! У нее тоже есть свое оружие: вежливая отчужденность, решительный отказ от всех его приглашений, общение только на деловой почве.
Все это прекрасно, с досадой размышляла она несколько часов спустя, однако же она так и не сумела уклониться от его приглашения на танец. Он будто не слышал ее отказа, и самое ужасное — он знал, что она чувствует, когда с бесстрастным и непроницаемым видом положил руку ей на талию и закружил по залу.
— Вы вовсе не обязаны со мной танцевать, — вспыхнула Лизетта.
Нелепо чувствовать себя в опасности здесь, в зале, и все же, стиснутая в его объятиях, упирающаяся взглядом в черный галстук-бабочку (высокие каблуки прибавляли ей всего четыре дюйма росту), Лизетта ощущала себя затравленной ланью и молила Бога дать ей спасение от этого хищника.
— Разумеется, не обязан, — невозмутимо отозвался Джейк.
Из ореховых глаз едва не посыпались золотые искры.
— Тогда зачем…
— Вы не допускаете, что мне этого хочется? — протянул он, и стальное кольцо обхвативших ее рук сжалось еще сильнее.
— Почему вы всюду преследуете меня?! — выпалила Лизетта. — Ну, в офисе — понятно, но где бы я ни появилась помимо работы — везде вы! — Она глубоко вздохнула. — Кажется, даже мою мать вовлекли в заговор против меня: она присылает вам билеты, приглашает на званые обеды. По-вашему, вы ведете себя порядочно?