Те семейные люди, которых еще беспокоят сексуальные желания, могут поднимать энергетику вверх даже во время занятия сексом, используя приемы тантрического секса, данные Господом Шивой для тех, кто находится в страсти с невежеством (они сохранились также и в даосских практиках). Сейчас псевдотантрический секс используется как оправдание развратного поведения: «мы занимаемся энергетической практикой». Такого не будет, если знать самое первое правило: поднять энергетику вверх можно только в паре с любимым: высшие энергетические центры должны быть синхронны – только тогда при соединении низших центров энергия со временем потечет вверх. Другой важный момент: чтобы достичь совершенства поднятия энергетики вверх в парной практике (монахи-даосы поднимают свое семя вверх без партнера), необходимо 12 лет практики с одним и тем же партнером. Таким образом, метод, данный Господом Шивой, не поощряет разврат; наоборот, он направлен на достижение высшей гармонии с одним, любимым вами партнером.
Поднятие энергетики вверх через устремление мыслей в высокие сферы практикуется в разных религиозных традициях. Само слово «брахмачари» («монах» – санскр.) означает брахма-ачаратэ — сосредоточенность на духе, на Брахмане. Только когда человек воспринял духовное знание, утвердился в духовном сознании, он может быть эффективен и в материальной сфере. Именно в этой связи в ведическом обществе все мальчики до 25 лет соблюдали обет монашества, проходя обучение отдельно от девочек и храня целибат.
Я об этом не знал, но хранил целибат, будучи идеалистом-романтиком, зная, что близость должна быть лишь с тем, с кем хотел бы прожить всю жизнь. Конечно, будучи привлекательным парнем и живя в общежитии, а не в монастыре, я порой попадал в пикантные ситуации. Глядя на готовый мне отдаться «подарок», я задавал себе только один вопрос: «Хочу ли я, чтобы она была моей женой?» – и когда всплывал ответ: «Нет!» – меня словно окатывало холодной водой; это «Нет!» относилось также и к сексу. Под каким-то предлогом я «на минутку» сбегал и уже не возвращался обратно. Поиск ответа на вопрос «зачем я живу?» интересовал меня куда больше, чем общение с девчонками. Даже мама, переживая из-за моей «необычности», из-за того, что я все каникулы проводил дома, читая, выгоняла меня из дома, подталкивала: «Что ты дома сидишь? Иди погуляй с девчонками, пока молодой, а то потом жалеть будешь!»
Я же жалел только лишь об одном: что время уходит, а я так и не знаю, в чем смысл моей жизни… Из-за этого я ощущал себя внутренне уязвимым и слабым: я не мог, как другие, без остатка отдаться какому-то делу, погрузиться в него с головой, двигаться к какой-либо цели, ибо не видел ни в чем смысла. В то же время я очень завидовал тем, кто был в чем-либо абсолютно уверен, даже если я видел, что они ошибались. Но любая уверенность, пусть даже ложная, придает силу духу, а у меня этой силы не было. Не зная, зачем я живу, я не был уверен ни в чем – все казалось пустой и бессмысленной тратой времени! Даже будучи «душою компании», оборудовав дома для этого комнату (я устраивал у себя дискотеки, на которых делал свой фирменный безалкогольный холодный кофейный коктейль), я смотрел на все это со стороны и вспоминал фразу из песни: «Не спастись порой от одиночества даже в окружении друзей…»
Хотя внешне мне не на что было жаловаться: во всех отношениях благополучный парень, из хорошей, любящей семьи (в связи с чем многие мне откровенно завидовали) – я совсем не был счастлив и даже иногда с тоской посматривал на крышу одного высотного дома, думая: «Вот бы спрыгнуть оттуда! Заодно полетал бы чуть-чуть перед смертью… И легко ушел бы в никуда от всей этой суеты… Зачем совершать усилия? Ради приобретения того, что никому еще не принесло счастья? Вплоть до неизбежной финишной черты все бегут в никуда, придумывая себе в качестве смысла жизни глупые, временные, иллюзорные цели… Если в жизни нет никакого смысла – тогда зачем мне здесь жить?» Единственное, что меня удерживало в этом мире – это любовь моих родителей. Для меня была невыносима мысль, что из-за меня их жизнь, как и жизнь моих младших братьев, будет омрачена скорбью – бессмысленной и ненужной, как все в этом мире, когда ты не знаешь, зачем живешь… И я оставался здесь лишь ради них.
Тогда я еще не знал, что бессмертен; что смысл жизни – в духовной, не прерываемой смертью любви, но именно проблески этой чистой божественной любви – в виде любви моей матери, братьев, отца – удержали меня в этом мире. Если бы не их любовь, скорее всего меня бы здесь уже не было. Оглядываясь назад, я очень хорошо понимаю людей, которые, не имея ни духовного знания, ни тех, кто мог бы удержать их здесь своей любовью, уходят из жизни… Вся современная цивилизация подводит нас к этому.
Получив «на автопилоте» диплом о техническом образовании, я заочно поступил на философский факультет. Отец не мог понять: «Что это за профессия такая – философ? В чем ее польза для общества?» Я не мог ничего ему объяснить, потому что прямой, искренний ответ «я ищу смысл жизни» его не устроил, он подумал, что это, уход от ответа. Мне же, чтобы жить дальше, обязательно нужно было узнать, зачем я живу. В споре с отцом мать меня поддержала: «Если ему это нужно – пусть учится!»
Изучая труды многих «великих философов», я поражался: «Как можно такую ахинею не то что преподавать, а вообще даже просто рекомендовать к прочтению? В рассуждениях каждого из этих философов столько «дыр» и логических нестыковок! Объясняя одно, они тут же противоречат себе в другом и еще говорят, что не нужно обращать на это внимания!» Многие из преподаваемых на факультете философий были просто социально вредны. К тому же многие философы, особенно западные, вели не совсем здоровый образ жизни, некоторые из них были не в ладах с нравственностью – в общем, очевидно было, что их философия не способна сделать мир лучше: она не смогла сделать счастливыми даже их самих. Кант и Гегель от своих философий к концу жизни вообще оказались в сумасшедшем доме. И это тот путь, по которому нужно идти всем людям?
Я уже понимал, что перед тем, как всерьез углубляться в изучение какой-либо философской системы, необходимо посмотреть, к чему она приведет, если ей следовать в жизни – то есть узнать, как жили те, кто следовал этой философии. Дерево судят по плодам. Плоды же западных философий были гнилыми. Когда я изложил эти свои наблюдения профессору, он согласился со мной практически сразу. На вопрос «А почему тогда все это преподают?» – он ответил: «Потому что других философий у нас нет. Нужно же дать людям хоть что-то, чтобы у них в жизни появилось хотя бы подобие осмысленности, чтобы они думали: это ничего, что я сам не понимаю, зачем живу – зато смысл жизни известен другим, более умным людям, которые создали эту цивилизацию, этот стиль жизни, всю эту систему». Откровение профессора было для меня как удар грома: зная, что все эти философии непрактичны или даже опасны, что ни одна из них не может быть применена для решения проблем нашего общества, их все равно преподают, их авторы все равно знамениты – «потому что других просто нет!». Но обычные-то люди об этом не знают! Они-то думают, что эти всем известные «мыслители» создали прочную философскую базу, которая позволяет тем, кто умнее, кто «там, наверху, лучше нас знает, что нам нужно для счастья», вести общество в правильном направлении! А в реальности вся эта философия – пустышка, ее все равно что нет! И те, кто находится у власти, на самом деле тоже не знают, как, куда им вести общество, чтобы привести его к процветанию и гармонии!..