Помнишь ли, как давно ты не танцевал, а ведь это дар небес, это же в тебе, ты должен передать, научить, одарить других, научиться сам, впитать, понять, оспорить: «Это ведь круг моей души и моих близких, в нем ведь отражены история и традиции моего народа, это ведь наши приемы, которыми мы пользуемся в своем труде, борьбе, любви». Радуйся, что он перенимает, впитывает твое — ты-то знаешь, что это даровано тебе Богом, тебе это доверил и обязал к этому Всевышний — показать, воспитать и передать другим.
Так подхвати, подыграй, танцуй, заставь танцевать других!
Помнишь ли, как давно ты не задумывался над истоками жизни, не высказывал свою точку зрения, разделял чужую, дав обет раскрыть эту тайну, нести не смерть, но жизнь?
Давай жизнь, приумножай жизнь!
Помнишь ли, как давно ты не раскрывал «золотое руно» — в нем ведь заложены душа, разум, помыслы твои и твоего народа. Перелистывай, изучай, восполни плодами своего ума — ведь его страницы безграничны, их надо восполнять, а имя им — прогресс человечества. Он должен способствовать быстрому возвышению, просвещению человека, помочь ему подняться на новую ступень и оттуда протянуть руку помощи другим.
Трудись, восполняй, учи, помогай другим!
Помнишь ли, как давно ты не вспоминал о Боге, взывая к нему, не посещал святых мест, храмов, не преклонял там колен, не склонял голову, не очищался от зла, не возвышался, не наполнялся покоем, любовью, добром, проявляя уважение к чужой культуре, чаяниям, надеждам, правам и обычаям, религии? Как давно не задумывался над тем, что разные народы по-разному взывают, воспевают и преклоняются перед Богом. Но Бог един для всех. Бог покровительствует всем!
Возлюби Бога и уважай другие религии!
Помнишь ли, как давно ты не вспоминал, не повторял, не передавал, не осознавал, не учил тому, что заложено в тебе, в твоих генах, что впитано тобой с молоком матери и о чем невозможно забыть?
1. Я Господь Бог твой, да не будет у тебя других богов перед лицом моим!
2. Не создавай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху и на земле внизу и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им.
3. Не произноси имени Господа Бога твоего всуе.
4. Помни день субботний, чтобы чтить его. Шесть дней работай и делай всякие дела твои. А день седьмой, суббота — Господу Богу твоему.
5. Почитай отца своего и мать свою, чтобы продлились дни твои на земле, которые Господь Бог твой дает тебе.
6. Не убий.
7. Не прелюбодействуй.
8. Не укради.
9. Не произноси ложного свидетельства на ближнего своего.
10. Не возжелай дома ближнего своего, ни жены его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его — ничего, что у ближнего твоего.
И коль все это в тебе и ищет выхода — не удерживай, открой душу, выплесни, выпусти на свет, рассыпь бисером, раздай, раздари, стань сеятелем добра, любви, милосердия, чистоты.
Да снизойдет на тебя просветление! Просвещай, освящай!
Воспламенись и сгори как священная свеча! И тогда в нашем маленьком лазоревом доме, в нашей Отчизне, в наших семьях, наших душах воцарятся мир, чистота и гармония!
Помилуй нас, Господи, помилуй…
Талес.
1995 год.
Да снизойдет на вас благословение Господне, его благодать и человеколюбие, ныне, присно и во веки веков.
Аминь!
Илия П. Святейший и Блаженнейший Католикос — Патриарх Всея Грузии, архиепископ Мцхета — Тбилиси.
Безработица и всеобщий нигилизм часто приводят к печальным последствиям. С затянувшейся апатией, как правило, тяжело справиться и тяжело от нее излечиться. Несмотря на то что в телевизионной эпопее я была права и институционно, и конституционно, никто не спешил возвращать меня на телеэкран, тем более что мое эфирное место ни на минуту не оставалось свободным. Как говорят: «Свято место пусто не бывает».
— Не нервничай, детка, — успокаивала меня мама, одетая в черное, как бы подчёркивая скорбность нашего бытия. — Не время сейчас для экрана, я вот всю жизнь потеряла… Пережди, всё проходит…
После смерти Талеса Манана на время будто отключилась от внешнего мира. Ходила рассеянная, под одежду надевала белье Талеса и разговаривала в основном с его портретом. Эрэкле служил в государственной охране и, оставшись один на посту, наедине с луной убивал свою боль в раненом сердце. Мужчине на Кавказе не гоже лить слёзы, а ему было уже целых 19. Бабушка Нана в необычном для нее амплуа пыталась облегчить Манане ведение домашнего хозяйства и выдумывала абсолютно безвкусные, не существующие в природе блюда. Я же, как самый приземленный член семьи, с керосиновыми бидонами и канистрами с бензином думала о нашем спасении. Маленькому Сандро требовалось много чего, а особенно тепло. Нукри наслаждался холостяцкой жизнью, и поэтому решение каждодневных проблем, конечно же, полностью легло на меня.
Несмотря на то, что я выросла в элитной (не люблю этого слова, но читатель поймет контекст, в котором это говорится) семье, всегда, во все трудные моменты мной явно управлял инстинкт самосохранения «дворняжки». И на сей раз думать нужно было не только о завтрашнем дне, но и о хлебе насущном.
Когда в 60-е годы члены моей семьи из-за нахлынувших патриотических чувств начали процедуру «возвращения к корням» и обмена сочинской квартиры на тбилисскую, желающим оказался русский военный. Он служил в Тбилиси и жил в Сабуртало, в военном городке. Обмен состоялся.
Двор в Сабуртало остался в моей памяти как маленькая, красивая «модель дружбы». По воскресеньям в ухоженный, погруженный в зелень двор соседи почти всех национальностей и вероисповеданий выносили большой стол, ставили на него огромный серебристый самовар и пекли разные булочки из заранее замешанного сдобного теста. Их аромат и по сей день вьется у меня перед носом, и мое «ароматное эго» удовлетворяется только тогда, когда начинают печь куличи перед Пасхой.
Вот таким был запах «русского двора» на улице в Сабутало, — с армянской аджикой, еврейской мацой и украинским борщом, приправленным по вкусу. Вскоре вместе с неблагоприятными историческими процессами, развившимися в Грузии, исчезла воскресная традиция нашего двора, испарился аромат булочек, затерялись и самовар, и русский язык, объединяющий столько этносов.
Зеленый уголок превратился в безжизненные уродливые бетонные изваяния с огромными пристройками и безликими гаражами.
Мои соседи: русские, евреи, украинцы, армяне, азербайджанцы и белорусы — торопились возвратиться на свои незнакомые исторические родины и поэтому наспех, довольно дешево продавали свои квартиры, мебель и машины. Помню изумление моей матери, когда перед отъездом на Украину жившая над нами семья Якубов, с которой мы дружили, прощаясь, предложила переоформить на нас фамильные могилы.