В песне был сольный фрагмент, но Кендалл не перестала играть, даже когда остальные смолкли. Ее игра значительно улучшилась с прошлого раза, и она ухмыльнулась Рожеру.
Оба не привыкли отступать перед музыкальным вызовом, и соло превратилось в поединок – каждый брал все более сложные созвучия, и Кендалл держала темп, пока Рожер со смехом не предоставил ей доиграть последний раунд, после чего перешел к следующему куплету. Едва отзвучала финальная нота, публика воздела руки и загалдела. Многие утирали слезы.
Краем глаза он заметил цветное пятно, повернулся и увидел Аманвах и Сиквах: свою дживах ка – в ярко-красном и оранжевом шелках, а дживах сен – в голубом и зеленом. Наряды украшали меченые драгоценности, и обе надели меченые колье.
Под ошарашенными взглядами зрителей они поднялись на сцену. Разрезы были скромнее, чем те, что они позволяли себе в опочивальне, но все равно обнажали намного больше кожи, чем решилась бы на людях любая красийка, даже дама’тинг. Вид они являли скандальный даже по северным меркам.
Аманвах с поклоном вручила Рожеру подбородник.
– Благодарю тебя, дживах ка, – улыбнулся он и прикрепил его к основанию скрипки.
Затем повернулся к толпе:
– Во время путешествия я выучил новую песню. Мне пришлось перевести ее на тесийский и кое-что изменить, но в ней поется о вещах, которые важны для всех нас, и мне кажется, что меченой чете будет приятно ее услышать. – Он кивнул Арлену. – Надеюсь, вам понравится.
И завел «Песнь о Лунном Ущербе». Здесь колебаний не возникло, и Аманвах с Сиквах тягуче ее подхватили. Метки усиливали, а раковина направляла звук, и песня потрясла толпу своей силой.
Другие исполнители не вступали, боялись присоединиться, лишь напряженно вслушивались. Жители Лощины внимали с расширенными глазами.
Когда песня кончилась, повисло гробовое молчание. Рожер взглянул на Арлена и поднял бровь. Тот стоял более чем в сотне ярдов, но Рожер не усомнился, что он заметил. Арлен кивнул и громко зааплодировал. Вскоре уже, топоча и гикая, рукоплескала вся толпа.
– А теперь, – призвал Рожер с улыбкой, – давайте-ка заткнемся и спляшем!
Он жахнул очередную кадриль, а остальные оркестранты лихорадочно настроили инструменты и подхватили.
Лиша могла не стоять в очереди. Она – госпожа Лощины, и эти люди оставались ее детьми. Пойди она прямо к молодоженам, никто не заступит ей путь. Какое там – уберутся с дороги, едва узнают.
Но Лиша никуда не спешила, довольная возможностью привести в порядок мысли. Следила за Арленом и Ренной и нервно сплетала цветы. Новобрачная широко улыбалась с благодарностью на устах и в глазах, а жители Лощины все подходили засвидетельствовать почтение.
«Недра, ты же ничего про нее не знаешь», – сказала себе Лиша и соврала. Одно она знала. Арлен любил ее. Прояви она подлинное внимание, этого бы хватило.
Но, даже несмотря на игру Рожера, очередь двигалась неприятно быстро, и вскоре Лиша очутилась перед молодоженами.
На миг все замерли, даже Гаред. Невозмутимой осталась одна Шамавах.
– Госпожа Лиша Свиток, дочь Эрни, – доложила она Ренне и записала имя.
Лиша с улыбкой сделала реверанс:
– Невесте положен подобающий головной убор. – Она протянула венок, сплетенный из цветов Стелы.
Ренна посмотрела на нее, и ее глаза оказались красноречивее любых слов. Они блестели от слез.
– Очень красиво, благодарю.
Она склонилась, и Лиша возложила венок ей на темя.
– Да будет благословен ваш брак, – обратилась Лиша к Арлену.
Он распахнул объятия, она приникла к нему, крепко обняла и быстро отстранилась. Хорошо, если не заметит слез на своей сорочке. Появилась Уонда, она держала в поводу тяжело навьюченного мула, Лиша извинилась и поспешила к ней.
– Забрала все годное, – сообщила Уонда.
– Спасибо, – улыбнулась Лиша и сунула проходившему мимо мальчишке связку петард и спички. Он расплылся в улыбке, взвизгнул и бросился прочь со своим сокровищем. – Не поищешь мне какого-нибудь питья?
– Само собой, – откликнулась Уонда. – Чаю? Воды?
Лиша покачала головой:
– Такого, от чего с моего крыльца слезет лак.
Рожер покатывался со смеху, глядя на сцену, где его жены отплясывали кадриль. Яркие шелка мелькали и колыхались, возбуждали разгоряченную толпу. Под музыку дюжины жонглеров и общий хохот с прихлопами они увлекли за собой и Рожера, и Кендалл. В толпе защелкали фейерверки: рассыпные, шутихи, петарды и огненные колеса. Посреди кладбища оголилась площадка: там стояла Лиша и наполняла ночное небо ракетами и падающими звездами.
Танцы прекратились, люди благоговейно обратили очи горе. Аманвах и Сиквах потрясенно уставились на Лишу, что готовилась запустить ракету, и бешено захлопали в ладоши, когда небо взорвалось разноцветными брызгами.
– Самое время засвидетельствовать почтение, – заметил Рожер и увлек их к левой лестнице, откуда было ближе до Арлена и Рейны.
Жены потянули за собой Кендалл.
– Расскажи нам о свадебных обычаях северян, – обратилась к ней Аманвах.
– У нас принято дарить подарки в знак уважения, – ответила девушка. – Но после этой песни… наверное, поблекнут все дары.
– Если такова традиция, мы должны что-нибудь дать, – сказала Сиквах.
Аманвах кивнула:
– Дадим. Как нам показали.
Рожер не понял, что имелось в виду, но времени у него не осталось – толпа расступилась, освободила им путь.
Арлен неожиданно обнял Рожера. Невиданный поступок! С каких пор Меченый обнимается?
– Великолепно, Рожер! Я уже слышал «Песнь о Лунном Ущербе», но не в таком исполнении. В ней появилось нечто…
– Сила, – подсказал Рожер. – Сила, способная убить на месте скального демона. Я пообещал тебе волшебных скрипачей, и ты их получишь.
Он повернулся к Ренне и с улыбкой шаркнул ногой:
– Прими подарок в сей знаменательный день!
Ренна вспыхнула, когда к ней подошла Аманвах.
– Я Аманвах, первая жена Рожера, сына Джессума из рода Тракт племени Лощины. – Она указала на спутниц. – Это моя сестра-жена Сиквах и подмастерье моего мужа Кендалл.
Женщины поочередно поклонились, а Аманвах достала из кошеля отрез белоснежного шелка.
– Кендалл говорит, что у вашего народа принято дарить на свадьбу подарки. Так делают и у нас. – Она подняла отрез. – Ты дживах ка Пар’чина и должна иметь брачное покрывало. Это мое личное, сотканное из чистейшего шелка и благословленное во дворце дама’тинг.
Ренна молча позволила ей повязать себе покрывало и прикрыть измеченное лицо от носа до подбородка.