Расчеты возобновили обстрел, десятками уничтожали мелких демонов, однако вскоре вылез первый скальный с солидным булыжником. Стрелы посыпались на него дождем, но причинили вреда не больше, чем мошкара, а демон размахнулся лапищей и швырнул камень в ближайший меченый столб, тем самым вырубив часть сети. Полевые демоны незамедлительно рванулись в брешь, перемещаясь с устрашающей скоростью. Шарумы сомкнули щиты, но этого не хватило, чтобы ее прикрыть. Одни демоны пали на них и разорвали в клочья, другие кружили вокруг, некоторые атаковали фланги, однако еще больше беспрепятственно прорвалось в ночь, чтобы выслеживать неосторожных. Со щитов сыпалась огневая слюна, и всюду занимались костерки, которые в дальнейшем разгорались сами по себе.
Скальник вновь занялся раскопками, а несколько его собратьев поднялись с собственными булыжниками.
Инэвера никогда не видела битвы такого размаха. Шарумы держались молодцом, но даже ей стало ясно, что алагай действуют с необычной смекалкой, наносят удары в неожиданных местах и неуклонно ослабляют меточную сеть внешнего города, медленно подбираются по холму к стенам внутреннего. Войти не смогут, но запросто снесут стены и учинят в городе разгром. Пожары и обрушения убьют народу не меньше, чем когти алагай.
Шарумы же сражались за свою жизнь. Время от времени скальные демоны попадали булыжниками в скопления воинов, рассеивали их достаточно надолго, чтобы в прорехи устремились полевые и огненные демоны. Большинство людей было в доспехах, однако те мало помогали против камней и огненных плевков. В небе над сетью закружили воздушные демоны с камнями в задних лапах. Они оказались не такими меткими, как скальные, но созданный ими хаос причинил больше вреда, чем снаряды.
Коль скоро начался ближний бой, засевшие на стене мехндинги уже не могли рисковать и стрелять по демонам мелким, а потому сосредоточились на скальных. Стоило одному вылезти с камнем, как его угощали жалами и мечеными камнями из скорпионов и пращей. Нескольких исполинов убили на месте, а еще больше скальников промахнулось по своим целям.
Но одному гиганту с огромным валуном удалось подобраться к городским воротам и распахнуть их настежь. Это не привело бы к вторжению демонов, но погубило бы много воинов при сторожке и поселило страх в сердцах тех, кому надлежало быть храбрыми. Из толстого панциря выползня торчали стрелы, но он целеустремленно топал со своей ношей.
– Борода Эверама!.. – выдохнул Асом.
Инэвера не обратила внимания на реплику, извлекла из одежд тоненькую кость предплечья мозгового демона, которого умертвил Ахман. Одетая в электрум, та ярко светилась в меточном видении. Инэвера навела ее на камень, ловко поиграла пальцами на метках в участке захвата. Распаковала тепловые и ударные метки, после чего нанесла по камню удар.
Заклинание, что полетело в цель, было похоже на северную бабочку, но вызвало взрыв, который осветил ночь и опалил лица зрителей, а камень превратился в облако пыли.
Потрясенные взоры обратились к Инэвере, которая теперь прицелилась хора в самого скального демона. Еще одна шипящая вспышка – и взрыв швырнул тварь на землю, так что стрелы, уже застрявшие в броне, протолкнулись в беззащитную плоть. Демон грохнулся на спину, грудь его задымилась, и он больше не встал.
– Мама… – начал Асом, но взглянул на нее и умолк.
Инэвера улыбнулась. Ее честолюбивому сыну полезно напомнить, что она располагает силой, которой следует бояться. Ашия и мехндинги пребывали в таком же благоговейном ошеломлении, что тоже неплохо.
Снаружи, на поле брани, воины воодушевились увиденным и удвоили усилия, чтобы сдержать демонов в тот самый миг, когда пришло подкрепление.
Но последовала реакция и со стороны алагай. С неба спикировало звено воздушных демонов, устремилось непосредственно к Инэвере, и каждый – с увесистым камнем в когтях. Впрочем, лук Ашии был наготове. Она сбила одного, как разжиревшего гуся. Остальных сняли лучники-мехндинги, но не раньше, чем те сбросили груз камней. Инэверу швырнуло на бастион, когда один грохнулся по соседству. Обломки посыпались дождем, но Асом никуда не делся, накрыл ее собой и принял основной удар.
Когда все кончилось, половина его лица оказалась в крови, а рука, как отметила Инэвера, сломана – вывернута под невозможным углом. Она потянулась к нему, но сын плавно встал на ноги. Здоровой рукою взялся за запястье больной, выправил конечность и предоставил ей безвольно висеть. Боль, без сомнения, была дикой, однако Асом сохранил выдержку и ничем не выдал ее, протянул Инэвере здоровую руку и помог подняться.
– Ничего такого, мама, что не может подождать. – Он указал подбородком за стену. – У тебя есть заботы посерьезнее.
Инэвера приняла руку, но вскочила, не нагружая ее. Посмотрела в ту самую сторону, и у нее расширились глаза. Во внешнем городе шел отчаянный бой, а за внешней стеной и того пуще, но все это лишь отвлекающие маневры.
Со своего места Инэвера увидела то, чего не видно Ахману, хотя даже ее настолько поглотило сражение, что она рисковала все пропустить и опоздать. Вдали от города огненные демоны аккуратно выжигали буйную пшеницу, сооружали метки размером с поля. Скоро символы оживут и дадут алагай чудовищное преимущество.
Увидел это и Асом.
– Они настоящие пособники Най, крадут у нас продовольствие и используют его для усиления темной магии. У нас нет выбора, кроме как выжечь поля целиком и уничтожить сеть меток.
– Возможно, – отозвалась Инэвера и вспомнила свое пророчество. Она перевела взгляд на Ашию. – Надо сообщить твоему дяде.
Кай’шарум’тинг без колебаний спрыгнула со стены и перевела силу удара от приземления в компактный кувырок, после чего вскочила на ноги. Затем помчалась по холму во внешний город и быстро затерялась во тьме.
Асом посмотрел на мать:
– Мало того что ты подставила Избавителя и привела ее на стену – теперь еще и отправила мою дживах в открытую ночь? Если она не достанется алагай, то уж отец непременно убьет за неподчинение.
– Тебе-то что? – осведомилась Инэвера. – Умрет она в ночи или будет казнена за неподчинение – твои-то ведь проблемы разрешатся?
– Я просил развода, а не смерти, – возразил Асом.
– Ты не получишь ни того ни другого, сын мой. Никакой демон не тронет ее, и ты плохо знаешь отца. Его главный долг – Шарак Ка. Донесение Ашии может стать переломным, решающим для победы. Он поблагодарит ее за службу и забудет обо всем до завершения Ущерба, а потом назначит символическое взыскание, за которым последует публичное чествование. И впредь, на Ущерб, шарум’тинг уже не будут заточаться в Подземном городе.
– Как ты и задумала, – подхватил Асом.
В его тоне не было горечи, однако она ее уловила.
– Что тебе важнее – победить в Шарак Ка или оставить под каблуком жену? – спросила Инэвера. – Если захочешь, героизм твоей дживах укрепит и твое могущество. Я знаю, ты не питаешь к ней тех же чувств, что к Асукаджи, но она сестра твоего возлюбленного, мать твоего сына, и ты обрек себя ею перед Эверамом. Такие узы связывают честного человека не менее крепко, чем любовь.