Подаваемые объединениями заявки на восполнение израсходованных ЗИП удовлетворяются не в полном объеме. При этом запасы материальных средств и ЗИП в объединениях ПВО быстро убывают (уменьшаются), что в конечном счете сказывается на оперативном восстановлении технической исправности вооружения. Наблюдается устойчивая тенденция: расход ЗИП есть, а восстановления нет. Финансово заказ и поставка ЗИП подкреплены не были.
С учетом реальных объемов финансирования оставалось одно – переходить к заказу только тех позиций, которые определяли боеготовность и нужны были весьма срочно. При этом становится понятным, что оперативность приведения вооружения в исправное состояние зависела от сроков изготовления и поставки того или иного элемента. А это уже были не минуты и часы, как ранее, а мягко говоря, несколько иные интервалы времени.
Погром
Худшее, как оказалось, ждало впереди. С 2008 года начинается резкое сокращение органов технического обеспечения. Одно следует за другим. В конечном счете в 2011-м аппарат заместителя главнокомандующего по вооружению вида ВС «приказал долго жить». Остались два человека: первый заместитель главкома по МТО и один помощник. Теперь обеспечивать перевооружение на новую военную технику, ремонт старой и боевую готовность предстояло этими силами и средствами. Такая картина не только в центральном аппарате вида Вооруженных Сил, но и в остальных объединениях и соединениях. Было разрушено все. Остались некие гражданские департаменты, которые не завязаны на виды Вооруженных Сил, живут своей жизнью.
Допустим, отдали концерну «Алмаз-Антей» (ныне Концерн ВКО) всю тематику ПВО. И там вроде занимаются ею, но отнюдь не в ущерб себе. Берут то, что интересно концерну, – для ремонта, для производства. Что можно продать куда-нибудь в близлежащие или дальние страны. И немного беспокоятся о внутреннем потребителе – Министерстве обороны. Проблема боевой готовности, боевого дежурства и исправности техники повисла в воздухе. Один человек (первый заместитель главкома по МТО) не может справляться с такими задачами.
В 1998 году, когда службы объединили, в аппарате заместителя главнокомандующего по вооружению насчитывалось более 350 человек. Сейчас – два. Помимо всего прочего, этот аппарат занимался планированием, подготовкой всех организационных документов, наставлений и положений. Без этого никак нельзя. А сейчас этим заниматься практически некому.
Одновременно с органами управления техническим обеспечением резкому сокращению подверглись структуры (базы снабжения и хранения вооружения армейского и центрального подчинения, ремонтные предприятия, передвижные ремонтные базы объединений), отвечающие за накопление, хранение и обеспечение войск необходимым имуществом для поддержания техники в исправном состоянии.
При непосредственном участии псевдореформаторов сокращаются до минимума части технического обеспечения в объединениях (осталось по одной) и центрального подчинения (осталось две). Как при таких силах и средствах обеспечивать на требуемом уровне боеготовность и исправность вооружения и военной техники – непонятно.
Пока новая, только что полученная с предприятий промышленности техника работает нормально, а дальше что? Ответа не может дать никто. Потому что той системы ТО, которая была раньше, нет. Она и нарушена, и разрушена. И между оставшимися структурными подразделениями нет никакой ни положительной, ни отрицательной обратной связи. Войска пытаются попросту выживать. Но на войне это будет катастрофа.
Иными словами, единой структуры ТО нет, ремонтно-восстановительные органы разрушены, базовые ЗИП не заказываются. А ведь на войне начнется массовый выход вооружения из строя. К тому же и ремонтных бригад никаких нет.
Если сделать вывод, то можно сказать: если до 2006 года все как-то еще худо-бедно существовало, то с приходом Анатолия Сердюкова начался настоящий погром системы технического обеспечения, органов, самой структуры. Сердюков был главным идеологом по сокращениям в сфере ТО. Он нанес мощный удар по объединениям и соединениям. Это при нем генерировались бредовые идеи, которые нельзя ничем оправдать (типа Дальний Восток перенести на Урал, Московский округ ПВО объединить с 6-й отдельной армией и т. д.). В это время чувствительный удар наносится и по кадровой составляющей: сокращаются военно-учебные заведения – основа подготовки инженерно-технического состава первичного звена, а также наборы курсантов до 10–15 человек в год.
Анатолий Сердюков не понимал, для чего нужны запасы ВВТ, для чего требуется техника на особый период, для чего закладывать туда материальные средства. Он не видел никаких перспектив вкладывать в эти направления. Сердюков не понимал, что когда снижаются заказы, то предприятия промышленности не будут держать большой штат работников. Если вместо пяти полковых комплектов делать один, нет смысла в таком количестве людей. Здания и сооружения при этом передавались в частные руки. Сердюков думал, что при необходимости все можно восстановить за несколько месяцев. Но если заказывать один комплекс в два года, то за ночь объемы производства никакой политической волей не нарастишь.
И в настоящее время каких-либо программ восстановления разрушенного не просматривается. На уровне деклараций вроде как прослеживается желание приступить к восстановительным процессам, но нет пока осязаемых результатов. Не созданы специальные структуры, которые осмысленно занимались бы данной проблематикой. Это характерно не только для Войск ПВО (ВВС), но и для всех остальных.
Нет сегодня тех запасов материальных средств, которые раньше были научно обоснованы. Они создавались, накапливались, специальным образом хранились и использовались. Сегодня наука работает уже не так эффективно. Разрабатываемые и предлагаемые решения по совершенствованию системы ТО, предложения по уточнению номенклатуры и объемов поставляемых ЗИП, порядку и срокам проведения всех видов ремонта не подкрепляются требуемым финансированием. Вся информация, поступающая по данным вопросам от объединений в институты, анализируется, просчитывается, но результаты данной работы не могут быть реализованы в полном объеме силами и средствами ТО, сохранившимися в настоящее время.
Иными словами, впереди очень большой объем работы. И в долгий ящик решение этих проблем откладывать никак нельзя. Это вопросы национальной безопасности.
Упорно складывается впечатление, что названия для образцов вооружения, военной и специальной техники и даже для обмундирования у нас в стране придумывают какие-то странные люди.
Это либо достаточно безумные персоналии (судя исключительно по тем названиям, которые они присваивают образцам ВВТ), или же (в ряде случаев) изрядные юмористы. В частности, не так давно танковые подразделения Южного военного округа получили первые комплекты новой экипировки «Ковбой», призванной защитить бойцов от огня и осколков.
В состав экипировки «Ковбой» входят противоосколочный бронежилет первого класса защиты, огнезащитный костюм и противоосколочная накладка на танковый шлемофон. Согласно требованиям ГОСТ Р 50744-95 бронеодежда первого класса должна защищать от выстрела из пистолета Макарова пулей калибра 9 миллиметров со стальным сердечником или из револьвера типа «Наган» пулей калибра 7,62 миллиметра со свинцовым сердечником. Кто б сомневался, что в наше время «Наган» – самый распространенный револьвер в мире. Но сейчас не об этом.