Достаточно много и других оговорок, чтобы понять: стратегические резервы, подготовленные к осени 1942 года, были предназначены отнюдь не для развития успеха на юго-западном участке советско-германского фронта. В частности, значительная часть стратегических резервов Ставки осенью 1942 года формировалась и располагалась восточнее и юго-восточнее Москвы – в районах Тамбова, Балашова и Саратова. Заметим: это по официальным данным. На самом деле таких районов было значительно больше. Германской разведке многие из них удалось установить. И на основании информации своих резидентов немцы вполне обоснованно ожидали, что основные события зимней кампании развернутся на Западном стратегическом направлении.
Да в целом практически никогда нет полного комплекта статистических данных (главным образом, систематизированных) по той или иной операции Великой Отечественной войны. В качестве примера приведем только ВВС. Скажем, по той же Сталинградской операции (а равно как и по всякой другой): каков был боевой и численный состав авиации (причем исключительно в сопоставлении обеих сторон), базирование, количество самолетовылетов, обеспеченность запасами МТС (в первую очередь топливом), сколько было израсходовано авиационных средств поражения, количество боевых вылетов на одну потерю по типам самолетов (отдельно истребители, бомбардировщики, штурмовики), понесенные потери (причем не по политдонесениям, а по сопоставлению отчетных документов обеих сторон). Когда таких данных нет (по всем видам вооруженных сил и родам войск), а их нет до сих пор, очень трудно делать обоснованные выводы.
Изменить нельзя
План кампании нельзя радикально изменить после того, как он разработан, утвержден, а государство, вооруженные силы страны приступили к его выполнению. Красные и синие стрелы на картах можно перечертить в течение суток. Однако каким образом можно перебросить в новые районы сотни тысяч и миллионы тонн боеприпасов, горючего, продовольствия, иных материально-технических средств (которые загодя складировались в местах планируемого проведения главных операций очередной кампании), передислоцировать стратегические резервы – непонятно. Повторные воинские перевозки подобного масштаба невозможны просто по определению.
Приведем только один пример. В ту пору на железных дорогах страны использовалась исключительно паровозная тяга. Чтобы осуществить плановые воинские перевозки в соответствии с замыслом очередной кампании, требовалось сосредоточить колоссальное количество угля на узловых станциях. Причем именно на тех, в полосе которых планировалось нанести основные удары по противнику. Дабы что-то существенно изменить в замысле кампании после завершения перевозок (сотни тысяч вагонов между прочим), уже совершенно невозможно подать команду: «Стой! Пельмени разлепить! Дым в трубу! Дрова в исходное!». Не будет даже сожженного угля для паровозов. На заготовку новых запасов топлива уйдет значительный промежуток времени. А по срокам это будет как раз следующая кампания.
Иными словами, государство и его вооруженные силы с определенного момента становятся заложниками собственных планов. Имеет место своеобразный стратегический «цугцванг» или вынужденная последовательность оперативно-стратегических ходов. Как говаривал Наполеон, вино откупорено и его надо выпить. Хочешь не хочешь, а операцию «Марс» проводить уже придется.
Скажем, планировали успех на Западном ТВД, а вышел в совершенно другом месте – на Юго-Западном. Требуется как можно быстрее перегруппировать туда стратегические резервы, материально-технические средства. Да, в относительно сжатый срок удастся передислоцировать на другой театр военных действий несколько бомбардировочных авиадивизий. Однако вместе с самолетами надо организовать переброску как минимум 15 заправок высоко-октанового авиационного бензина, сотни тысяч тонн авиационных средств поражения. Без этого авиадивизии будут представлять собой винтовки без патронов. А на воинские перевозки подобного масштаба требуются десятки тысяч так называемых условных вагонов и промежуток времени, равный двум-трем месяцам. Но за эти 8—12 недель наметившийся на фронте успех противником будет локализован.
Именно тут, надо отметить, коренится ответ на вопрос: почему Паулюса вместе с его армией, сосредоточенной на сравнительно небольшом участке территории, практически без истребительного авиационного и зенитно-артиллерийского прикрытия не подвергали массированным ударам с воздуха? Казалось, чего проще: сыпь на окруженных немцев бомбы сверху, пока не выкинут белый флаг. Но не было ни самолетов, ни – что куда важнее – бомб. Все проблемы решали атаками пехоты и танков после артподготовки, неся немалые потери.
23 ноября 1942 года немцев окружили под Сталинградом. Но вот для того, чтобы развить успех в направлении Ростова, крупных оперативно-стратегических резервов под рукой не оказалось. До города – ворот Северного Кавказа – оставалось 300 километров. Эрих фон Манштейн во главе 56-го МК подобное расстояние в 1941 году в схожей обстановке преодолел всего за четыре дня. У немцев между Сталинградом и Ростовом никаких оперативных резервов не было. Но их не имела и РККА.
Некоторая пауза в действиях советских войск дала немцам возможность произвести необходимые перегруппировки и организовать деблокирующий удар. Первый крупный резерв Ставки – 2-я гвардейская армия – прибыл на Юго-Западное стратегическое направление только в середине декабря (отметим, что на 1 ноября 1942 года в резерве Ставки было пять общевойсковых армий). Он был задействован не для развития сталинградского успеха (или же окончательного разгрома 6-й немецкой армии), а для контрудара по прорывающимся к войскам Паулюса дивизиям группы армий «Дон». В то же время немцы лихорадочно выводили свои соединения и части из огромной северокавказской западни. По этим же причинам – недостатка сил и средств – ликвидация окруженной группировки под Сталинградом затянулась на два с половиной месяца. В итоге неправильная оценка обстановки Ставкой ВГК летом и осенью 1942-го при составлении плана предстоящей зимней кампании привела и к поражению наших войск под Харьковом в феврале-марте 1943 года.
О роли личности в истории
Советская военная история обладает множеством неискоренимых недостатков. Однако главные из них – преднамеренная бессистемность (возведенная в абсолют) и полная безликость.
Об отсутствии элементарной логики я уже не говорю. Да и в целом это не история, наверное, а некая разновидность спецпропаганды. Остановимся пока только на безликости. Что в шеститомной, что в двенадцатитомной, что в новой десятитомной версии истории Великой Отечественной войны за путаными изложениями боев, сражений и операций совершенно не видно людей – командующих фронтами, армиями, корпусами и дивизиями. Совершенно непонятно, кто был храбр, кто труслив, кто инициативен, кто хорошо подготовлен в оперативном отношении, кто откровенный бездарь и самодур (и к тому же пьяница и развратник), кто, наконец, испуганно смотрел в рот Верховному главнокомандующему, а кто в доступной форме пытался отстаивать собственное мнение по оперативным вопросам. А ведь у каждой победы и поражения есть фамилия, имя и отчество.
К примеру, всем известно, что Георгий Жуков был необычайно тщеславный и честолюбивый человек. И без всяких угрызений совести и моральных страданий приписывал исключительно себе те или иные победы в операциях Великой Отечественной войны (в том числе и великую победу под Сталинградом). Однако в ноябре 1942 года его поведение выглядит абсолютно невероятным и лишенным малейшей логики. Это примерно как перед отлетом на Западный фронт он собрал бы руководство фронтов под Сталинградом и сказал: «Товарищи, для вашего будущего полководческого успеха я сделал все возможное, все спланировал, всем необходимым вас обеспечил, а теперь отбываю на ЗФ – осуществлять руководство вспомогательной операцией, чтобы помочь вам еще больше прославить ваши имена и навеки их вписать в военную летопись нашего Отечества».