Его просто скрутило, жалко было смотреть, как он мучается.
– У меня есть анальгин, – с сочувствием предложила Астра. – Вот, возьмите…
– Я уже съел полпачки! Ни черта не помогает. А сменщик, как назло, крестины справляет. Работнички…
– Так мы поднимемся?
Консьерж махнул рукой. Он бы кого угодно пропустил, лишь бы его оставили в покое.
Астра и Матвей поднялись на третий этаж и замерли у двери, за которой проживал сын банкира Евланова.
– Ты взял с собой отмычки? – одними губами спросила она.
– С ума сошла? А вдруг, он дома? Хочешь загреметь в полицию?
– Давай звони.
После пятого или шестого звонка за дверью послышались шаги. Матвей округлил глаза – видишь, мол, хороши бы мы были, вскрыв чужие замки!
– Кто там? – раздался сердитый мужской голос.
– Коммунальная служба, – затараторила Астра. – Мы проводим опрос жильцов вашего дома…
– К дьяволу!
«А он не очень-то вежлив, – подумал Матвей. – Вот тебе и светские манеры!»
– Откройте, пожалуйста, – гундосила Астра. – Без вас наш опрос не будет полным…
– К дьяволу ваш опрос! – прогремело из-за двери.
Удаляющиеся шаги возвестили, что разговор со съемщиком квартиры окончен.
– По крайней мере, мы убедились, что он жив.
– Ты уверена, что это был именно Евланов?
Вопрос Матвея заставил ее снова потянуться к звонку. Он поймал ее руку на лету.
– Нет… не сейчас. Он не откроет! Мы только разозлим его.
– Скажем, что обязаны проверить вентиляционную тягу или водопроводные краны.
– Нет! Поверь, нам лучше удалиться. Не тот случай, когда надо идти напролом.
Раздосадованная Астра все же согласилась с его доводами и понуро поплелась вниз. Консьерж посмотрел им вслед воспаленными от боли глазами. Возможно, при других обстоятельствах он бы поболтал с ними… за определенную плату. Но не сегодня.
Выйдя на улицу, Астра задрала голову. Кое-где на балконах старой девятиэтажки висели горшки с цветущей петуньей. Такие дома раньше считались престижными, но теперь в городе появилось куда более комфортабельное жилье. Почему Дмитрий поселился именно здесь? Почему представился консьержу писателем? Выдает желаемое за действительное?
– Его окна сюда выходят? Во двор?
– Пожалуй, да… – Матвей легонько потянул ее к машине. – Вдруг Евланов имеет привычку выглядывать в окно? Идем…
Черный «Фольксваген Пассат» блестел вымытыми боками. Астра уселась и опустила стекло со своей стороны. Ей было душно. На сером асфальте живописно желтели редкие кленовые листья.
– Давай покараулим немного, – предложила она. – Может, нам повезет, и этот Евланов выйдет погулять или за хлебом в булочную? Мне не терпится его увидеть.
– А если нет? Будем торчать тут до вечера, голодные?
– Я взяла с собой бутерброды и кофе. Ты ведь никуда не торопишься?
Он начал раздражаться. Ее бесцеремонность порой выводила его из себя.
– Вообще-то я собирался посидеть пару часов в офисе. Заказов стало меньше, но есть один сложный проект.
– Зачем ты нанимал директора, если вынужден сам копаться в чертежах и расчетах?
Они лениво препирались, не спуская глаз с дорожки, на которой должен был появиться Евланов. Время тянулось медленно. Мимо прошли две пожилые дамы, одна из которых вела таксу на поводке, мамаша с ребенком в коляске и два школьника младших классов с ранцами.
– Это не твой метод, – ворчал Карелин. – Ты ведешь себя, как полицейский оперативник. Так мы ничего не узнаем. Наружное наблюдение – своего рода искусство…
Он бубнил и бубнил, но Астра перестала его слушать. По дорожке шагала молодая женщина, одетая во все черное: жакет, юбка, туфли, платок, лицо закрывали огромные темные очки.
– Смотри!
– Что такое?
– Вот она, роковая соблазнительница… Подходящий наряд для свиданий на кладбище. Зловещий!
– С чего ты взяла? Женщина похоронила кого-то, у нее траур…
Он осекся и замолчал, потому что на некотором отдалении от женщины в трауре показался высокий плечистый мужчина в джинсах и ветровке.
– Это он, Евланов! – прошептала Астра. – Зуб даю!
Матвей улыбнулся. Она перенимает его выражения… А мужчина вправду похож на элегантного господина с фотографии. Только одет попроще.
* * *
Лера избегала темных переулков и пустынных улиц. Она перестала задерживаться на работе и убегала первая, едва стрелки часов добирались до заветных цифр. Ее нервозность и неуместную торопливость заметил даже администратор магазина.
– У тебя все нормально? – как-то спросил он, глядя на Леру из-под стильных очков в модной оправе. – Чего ты дергаешься? В торговый зал выходишь, как в клетку с тиграми! Так нельзя, дорогуша! Так ты нам всех покупателей распугаешь. У нас товар фирменный, дорогой, поэтому ты должна улыбаться и угождать каждому, кто заходит в магазин. Поняла?
Лера испугалась, что он сию минуту ее уволит, прикажет подписать заявление и убираться на все четыре стороны.
– И-извините… – давясь слезами, пробормотала она. – У меня… неприятности. Мама заболела!
Не говорить же, что ее любовника застрелили бандиты и теперь она боится за свою жизнь? Да, у нее развивается панический страх, которому нет толкового объяснения. Этот страх проникает в ее мозг и заставляет совершать глупости. Она ведет себя неадекватно. Неудивительно, что люди обращают на это внимание.
– Ты свои неприятности оставляй дома, дорогуша, – строго произнес администратор.
– Хорошо…
– Надеюсь, завтра ты будешь в порядке.
Лера как ошпаренная выскочила на улицу, понеслась к метро и уже у входа вспомнила о забытом в подсобке зонтике. Как назло, припустил холодный дождь.
Трясясь в переполненном вагоне, она старалась думать о чем-то приятном. О новой курточке, на которую она откладывает деньги, о родителях, которые обещают зимой взять ее с собой в Альпы: у них намечался отпуск, и они решили провести его с дочерью. В горах будет лежать снег ослепительной белизны, а в маленьком уютном шале [4] папа разведет огонь в камине, и они наконец наговорятся власть…
Лера едва не проехала свою остановку. Толпа пассажиров вынесла ее на платформу, повлекла к эскалатору. Под землей было тепло и сыро, на земле лил дождь. Лера постояла под навесом, замерзла и побежала к остановке троллейбуса. Втиснувшись в салон, она, мокрая, уткнулась в чью-то спину; чей-то локоть уперся ей в бок, а одну ногу девушке пришлось держать на весу, потому что поставить ее было решительно некуда. Зато Лера сразу согрелась.