– Вы замужем? – и тут же вспомнил мужчину, с которым она приходила договариваться об уроках. – Ах, да… конечно. У вас бывают ссоры?
– Бывают. Еще какие!
Она всячески старалась расположить его к себе. Чувство симпатии – единственный ключик, безотказно открывающий уста.
Видно было, что Денис очень давно ни с кем не говорил по душам. Их беседа потекла неожиданно доверительно… откровенно, словно они знали друг друга с детства. Сработал эффект «случайного попутчика»: постороннему человеку легче исповедаться, чем близкому, который завтра, быть может, в пылу недовольства использует твои признания против тебя.
Астра поведала Кручинину историю своей первой трагической любви. Он – своего развода с женой.
– Из меня получился плохой отец… Я испортил жизнь Ирке и детям.
– Не вините себя.
– Я начал многовато пить… как будто водка – лечит! Напьюсь и забываю, что не способен содержать семью, заработать достаточно денег. Мозги нынче не в цене…
– Наверное, не в этом дело, – мягко возразила она.
– Правильно! – легко согласился Денис. – Я слишком люблю свободу, чтобы стать рабом «зеленых». Мне даже за границу предлагали ехать, читать лекции в математическом колледже. Но я отказался. Дисциплина… любое принуждение – не для меня. Я – вольная птица! А Ирка меня беспрестанно пилила… Ей только баксы подавай!
Астра не упустила шанс переменить тему.
– Почему же ваш друг развелся? У него, насколько я поняла, денег куры не клюют.
– Димка-то? Да-а… он богач! Умеет капитал создать из воздуха. Финансист от бога. Дамы от него без ума. Кроме кошелька, Евланов и в остальном не промах. Там другое дело… – Он показал пальцем на стену, увешанную черно-белыми снимками женских лиц. – Это я виноват!
– В каком смысле?
– Не надо было рассказывать ему про Веру. Я же не знал, что он такой впечатлительный. Самое странное, что Димка сто раз приходил ко мне и не обращал внимания на эти фото. И вдруг – бац! Все! Влюбился! Пропал парень…
Астра переводила взгляд с фотографий Веры Холодной на хозяина квартиры.
– Вы имеете в виду, что…
– Именно! Именно! Верочка его с того света достала… Из-за нее он Злату бросил, в банк перестал ходить… И то правда, зачем ему работать? Деньги есть, трать – не хочу. Можно отдаться любви со всей пылкостью среднего возраста…
Он выразительно вздохнул.
– Позвольте, но как же…
– Любовь выше смерти, – прошептал Кручинин. – Видимо, Вера приходит к нему по ночам… в виде духа…
– Вы серьезно?
– Он сам мне признался!
Крым, Евпатория. 1914 год
Камиль вырос послушным сыном, он привык доверять отцу и никогда ему не перечил. Раз старик решил продать антикварное золото, так тому и быть.
Ислам-Али, исхудавший, желтый, еще не оправившийся от болезни, едва ворочал языком.
– Эти вещи прокляты, – сказал он. – Их нельзя оставлять в доме. Нас могут убить из-за них.
Камиль вспомнил слова дервиша и молча наклонил голову. Он поступит мудро: дабы не навлекать на семью гнев Аллаха, скроет от покупателя свое имя и лицо.
– Как только стемнеет, отправляйся к хитрому греку, который скупает древности… – прошептал отец. – Тот своего не упустит. Гляди, не продешеви… но и не ломай цену сверх меры. Поторгуйся для виду… и уступи. Назовись кем угодно, хоть крестьянином, который нашел золото на собственном огороде, копаясь в земле…
Ислам-Али словно угадал мысли сына.
Камиль дождался положенного часа, оделся в старье, закутался в дырявый башлык, положил золото в корзину для винограда и выскользнул за ворота. По городу шатались подозрительные люди, но никто не обращал внимания на бедного оборванца.
В доме купца и спекулянта антиквариатом Карандониса еще не спали.
– Убирайся прочь! – прикрикнул на Камиля здоровенный детина, который служил у грека приказчиком. – Милостыню по ночам не подаем!
– Мне бы с господином поговорить… – Он приблизился и приподнял край грязной рогожи, в которую был завернут клад. – Я кое-что принес…
Фонарей на улице не было, зато ярко светила луна, и золото блеснуло в ее лучах, ослепив приказчика. Тот сразу присмирел и повел ночного гостя в магазин на первом этаже дома.
– Погоди тут, я за хозяином.
Камиль с бьющимся сердцем опустился на деревянный стул. В магазине теплилась свеча, пахло пылью и лампадным маслом. Резные шкафы были закрыты на ключ, в них хранились коллекции сомнительных «пантикапейских» и «херсонесских» монет. На стенах висели портреты маслом, татарское оружие, медные блюда и шитые ткани. Все, не представляющее интереса для истинного знатока древностей. Самое ценное грек вывозил в Турцию и там продавал местным богатеям и любителям старины. Он не боялся, что его ограбят, – на прилавках стояли третьесортные подделки и никому не нужный хлам.
Карандонис в бархатном халате и феске, в сопровождении приказчика, появился из-за двери в глубине магазина. Его лицо выражало брезгливое недовольство, щеки лоснились.
– Ну, что там у тебя, показывай?
Приказчик услужливо отдернул рогожу. Грек вздрогнул и на мгновение замер, потом с трудом оторвал взгляд от золотых изделий и уставился на посетителя.
– Где ты это взял?
– На огороде… я решил выкопать яму для хранения овощей…
Камиль притворялся безграмотным крестьянином, который, однако, понимает толк в драгоценностях. Крымская степь изобилует золотом из древних погребений, и такие находки – не редкость. Правда, в основном попадаются монеты, нашивные бляшки и прочая дребедень. А здесь – гривна… [7] дивной красоты, обкладка ножен меча, диадема и чаша.
Карандонис отвел горящие глаза. Он не собирался упускать этакое сокровище, но и платить сполна не хотелось. Кровь его закипела, жилы на висках вздулись. С улицы донеслись пьяные крики солдат, которые гуляли перед отправкой на фронт. В саду надрывались сверчки. Время было смутное, неспокойное… Кто станет искать нищего крестьянина, пропавшего в приморском городке? Если и найдут тело где-нибудь на берегу, спишут на несчастный случай или уличных бандитов. Утонул бедняга, а может, утопили злодеи. Сейчас людям не до того – война.
Грек закусил губу и подал приказчику условный знак. Тот все понял.
– Сколько ты хочешь за эти безделушки? – спросил он.
Камиль почуял неладное – в груди похолодело, на лбу выступил пот. Но деваться было некуда. Не разоблачать же себя? Он назвал сумму.