После ухода графа Александр решил прилечь и немного отдохнуть. Бок у него еще побаливал. К тому же после путешествия в Шлиссельбург он немного подустал.
Но посибаритствовать ему не дали. В комнату вошел лакей, который сообщил, что во дворец приехал цесаревич и «желает переговорить с господином Шумилиным». По тому, что встреча с Александром Николаевичем не была оговорена с императором, Шумилин понял, что цесаревич прибыл, так сказать, в порядке частной инициативы.
Можно было, конечно, отказать во встрече, сославшись на плохое самочувствие. Но отказ оскорбил бы будущего императора, что впоследствии могло сильно осложнить их жизнь в прошлом. Поэтому Шумилин, кряхтя, встал с дивана и вышел из комнаты, чтобы лично встретить цесаревича.
Александр Николаевич первым подошел к Шумилину и почтительно с ним поздоровался.
– Здравствуйте, Александр Павлович, – сказал он, – прошу извинить меня за то, что я вас побеспокоил. Я поговорил с сестрой, и она мне так много интересного рассказала о вашем будущем, что мне ужасно захотелось самому побывать там. Я понимаю, что без разрешения папа вы меня туда не отправите. Поэтому я попрошу вас, чтобы вы поговорили с ним и поддержали мою просьбу.
Шумилин с улыбкой посмотрел на крепкого и рослого молодого человека, который сейчас смущенно стоял перед ним, переминаясь с ноги на ногу. В общем-то, в его планах было такое путешествие. Ведь случись что с Николаем, на российский престол взойдет Александр. Надо, чтобы цесаревич Александр стал их другом и единомышленником.
– Ваше императорское высочество, – сказал Шумилин, – вы правы. Мы действительно не сможем отправить вас в будущее без разрешения императора. Это так. Но думаю, ваш батюшка такое разрешение все же даст. Что касается беспокойства, то это я должен перед вами извиниться. Аничков дворец вам передал государь для того, чтобы вы в нем жили со своей будущей супругой. И вы будете в нем жить счастливо, у вас родится восемь детей – шесть сыновей и две дочери…
Цесаревич слушал Шумилина, открыв рот от удивления… Потом, видимо вспомнив, что с ним разговаривает человек, которому известна вся его будущая жизнь – от рождения до смерти, – он немного успокоился.
– Александр Павлович, – спросил он, – а что со мной еще должно произойти в вашем будущем?
– Ваше императорское высочество, – твердо ответил цесаревичу Шумилин, – ваше будущее уже не будет таким, как наше прошлое. И все из-за нас. Мы вмешались в ход течения истории. Казалось, вмешательство наше незначительное, но оно произошло, изменения нарастают, и дальше все пойдет по-другому. Поэтому я пока не смогу выполнить вашу просьбу… В ваших же, между прочим, интересах.
Цесаревич разочарованно вздохнул и, немного помолчав, продолжил:
– Сестра рассказала мне о том, что в вашем времени живут удивительные люди, совершенно не похожие на нас. У вас замечательные машины и механизмы, которые помогают вам в жизни. Папа рассказал немного о боевой технике, которая его ужаснула. Как мне хочется на все это посмотреть! Это не простое любопытство, Александр Павлович. Ведь когда-нибудь и я стану императором. Мне, конечно, очень хотелось бы, чтобы это случилось как можно позже. Но когда-то это все же произойдет. И мне надо научиться всему тому, что знаете вы, чтобы не наделать ошибок, которые были сделаны мною в вашем прошлом. Я хочу, чтобы Россия стала сильной и могучей державой, которой был бы не страшен ни один супостат.
«А что, этот молодой человек прав, – подумал Шумилин. – Рассуждает он вполне здраво. Надо будет, действительно, переговорить с Николаем, чтобы отпустил его к нам. Это будет своего рода «стажировка» будущего самодержца. Хуже, во всяком случае, от этого не станет. Заодно он у нас вылечится от либеральной золотухи, которая в нашей истории доведет его до взрыва на Екатерининском канале».
– Хорошо, – Шумилин прервал затянувшееся молчание, – с вашего позволения, я буду называть теперь вас Александром – естественно, в отсутствие посторонних. В нашем времени не употребляются титулы и звания. И обращение к вам «ваше императорское высочество» может вызвать у моих современников в лучшем случае недоумение. Так вот, я обещаю, что переговорю с вашим отцом и постараюсь убедить его дать вам разрешение на путешествие в Петербург XXI века.
Обрадованный цесаревич откланялся. Выйдя из Аничкова дворца, он на третьей скорости помчался в Зимний, чтобы там начать обработку своего венценосного родителя, упрашивая дать добро на межвременной вояж. А Шумилин опять лег на диван, чтоб хоть немного отдохнуть и, если повезет, то и поспать полчасика. Но мечтам его опять не суждено было сбыться.
В коридоре послышались чьи-то голоса. Через полминуты в комнату вошли граф Бенкендорф и Сергеев-старший. Они были чем-то взволнованы.
– Извини, Палыч, – сказал Виктор, – но похоже, что события придется ускорить. Люди Александра Христофоровича сумели выяснить, что помимо поляков нашлись и местные «несогласные», которые замышляют что-то вроде нового 14 декабря. Хотя пока они лишь ведут крамольные разговоры, но ведь и господа с Сенатской площади тоже начинали с болтовни в светских салонах и масонских ложах. А закончили вооруженным мятежом.
Так что одевайся и поехали с нами в Зимний. Ты в таких делах разбираешься лучше меня. Надо немедленно доложить императору все, что нам удалось узнать…
Император, похоже, не на шутку был встревожен происходящим. Это было видно по его внешнему виду. Всегда спокойный, подчеркнуто флегматичный, сегодня он был не похож на самого себя. И его можно понять. Начавший свое царствование с мятежа на Сенатской площади, когда решался вопрос не только о власти, но и о жизни всей царской фамилии, Николай не хотел повторения событий 1825 года.
– Добрый день, Александр Павлович, – приветствовал он Шумилина, – я полагаю, что граф ввел уже вас в курс дела. Нам удалось получить сведения о том, что некоторые из высокопоставленных особ желали бы выступить против своего монарха. И связано это с отставкой вице-канцлера Нессельроде.
Шумилин на минуту задумался, а потом уверенно произнес:
– Григорий Александрович Строганов?
Император недоуменно посмотрел на Александра, а потом укоризненно сказал Бенкендорфу:
– Граф, но я же просил вас не называть пока никаких имен!
– А я и не называл, ваше величество, – ответил немного обиженный Бенкендорф, – похоже, Александр Павлович сам обо всем догадался.
Николай вопросительно посмотрел на Шумилина:
– Скажите, друг мой, все ли в вашем времени так же, как и вы, осведомлены о хитросплетениях и интригах моего царствования?
– Нет, ваше величество, – ответил Александр, – но в свое время я всерьез занялся изучением тайны гибели Пушкина. Вот оттуда-то и растут ноги всего этого змеиного клубка. Позвольте мне выслушать то, что удалось выяснить Александру Христофоровичу, после чего я добавлю кое-какие недостающие детали этого дела.