Я взвыла и кинулась проверять Васика. На каждом его листочке был зверски выцарапан непонятный знак.
— Вы! — возмутилась я. — Вы! Как вы могли!
— Зато шушель не увидит. Так что спасибо скажите.
Спасибо я говорить не стала, сунула цветочный горшок под мышку и гордо удалилась.
К себе я примчалась буквально через пять минут — так сильно торопилась. Едва не сбила в коридоре вахтершу со шваброй, налетела на стремянку и разлила банку с краской у рабочих, скомканно извинилась, услышала в свой адрес совсем неуместную в академии брань и наконец очутилась в относительной безопасности, в комнате.
Залезла на кровать с ногами, прижала к себе Васика и крепко задумалась о своей тяжелой судьбе и несложившейся карьере. Значит, проклятие? Вот никогда бы сама до этого не додумалась, если бы лич, который оказался совсем не страшным и очень полезным, не подсказал. После его слов ситуация стала ясна как божий день.
Я вспоминала свою жизнь до и после университета. Прикидывала, анализировала и пришла к выводу: кто бы ни проклял меня, сделано это было на церемонии вручения диплома. Так как первый казус произошел со мной именно там, когда я, пунцовая от смущения и гордости, спускалась по ступеням со сцены, прижимая к груди диплом. Меня хвалили, пророчили светлое будущее и блестящую карьеру, поэтому нет ничего неожиданного в том, что я зацепилась каблуком за ступеньку, полетела кубарем вниз и изорвала платье. Тогда я списала все на волнение.
А пока я ездила домой переодевалась, искала другой, менее пафосный, но все же пристойный наряд, все мои согруппники напились, и я застала своего жениха в объятиях первой красавицы курса. Вообще, тогда я подумала, что мне повезло. Впрочем, наверное, так и было. Об измене я могла узнать и после свадьбы. Ну а после этого случая неприятность стала моим вторым именем.
Как ни странно, мысли, обычно приводящие к дурному настроению, сегодня оставили меня безучастной. Все это было в прошлом, но вот думать, будто кто-то из пятнадцати человек, с которыми пять лет ты училась в одном месте, сидела рядом в аудиториях и сдавала массу зачетов и экзаменов, тебя проклял, было крайне неприятно. Это мне не давало покоя.
На самом деле у меня было несколько кандидатур. Мой бывший, который не хотел, чтобы я строила карьеру, а сам связался с Рокси — роковой брюнеткой. А мотив? Надеялся, что я прощу и вернусь? Рокси, которая долго пыталась отбить у меня Криса. Но зачем ей? Она ведь добилась своего. Насколько я знаю, у них уже есть ребенок. Еще близняшки Пелл и Мэлл, они меня не любили за ту легкость, с которой я училась. Ну и паратройка заучек, считавших, будто я получила красный диплом незаслуженно. В любом случае сейчас узнать, кто сделал мне такую гадость, нельзя. Может быть, ректор надо мной сжалится и уберет мое невезение? Вообще, это и в его интересах тоже.
Ободренная этой мыслью, я отправилась собираться на ужин. Это мероприятие тоже не вызывало ни малейшего восторга, но выбора у меня не было. Мое положение в академии и так было крайне шатким. А я очень хотела сохранить работу и избавиться от проклятия.
Васика пристроила на прикроватную тумбочку и повернулась к шкафу, когда заметила неясную тень на подоконнике — шушеля. Визжать не стала, но на всякий случай сняла тапку и, ухватив ее поудобнее, начала наблюдать за происходящим.
Твареныш по-свойски забрался на подоконник и закрутился на месте, словно что-то вынюхивая. Длинный носик дергался, шушешь исследовал подоконник и, не находя желаемого, нервничал сильнее. Сопение превратилось в повизгивание, и скоро демоненок зарыдал так громко и искренне, что даже у меня кольнуло сердце. Васик пошел клубничинами, потянул к шушелю листочки, но так и остался незамеченным — заклинание ректора работало. А мне стало до ужаса стыдно. Это ведь из-за меня зверь лишился последней игрушки и теперь страдает.
Пока шушель горестно завывал на подоконнике, я, окончательно размякнув сердцем, полезла в сумку, достала кусочек завалявшейся в углу печенюшки и протянула ее зверю. Он брал очень боязно и осторожно. Подбирался ко мне, тихонечко переступая лапками, преданно заглядывая в глаза и вызывая умиление. Аккуратно понюхал сначала печенку, потом руку, взял лакомство передними короткими лапками и, с наслаждением хрюкнув, тяпнул меня за палец. Я ойкнула, отскочила, а демоненыш мерзко захихикал, раскрошил печенье на ковер, смачно плюнул и, навалив огромную зловонную кучу на подоконник, скрылся в вечерней дымке.
— Вот ведь тварь! — выругалась я, зажимая кровоточащий палец, вдыхая непередаваемое амбре и проклиная себя за мягкотелость.
В этой ситуации хорошо было только одно. Я убедилась в том, что, пока не исчезли знаки, нарисованные ректором на листочках Васика, шушель мой цветочек не увидит, а значит, и напакостничать не сможет. Это успокаивало.
Я обработала кровоточащую ранку, заклеила палец зеленоватой субстанцией, которую целительница в лавке рекомендовала как чудодейственное заживляющее средство, и убрала все следы пребывания демоненыша в моей комнате. Взглянула на часы и поняла, что подготовиться как следует к ужину с Арионом фон Рассом не успеваю. Впрочем, это было неудивительно. У меня редко что-либо получалось сделать без форс-мажорных ситуаций.
Пришлось бежать в душ, в котором минут через пять (едва я только успела намылиться) закончилась горячая вода. К таким вывертам я привыкла, поэтому, стуча зубами, окатилась ледяной и стала отогреваться, кутаясь в теплый халат. Одновременно пыталась спешно высушить волосы — на укладку уже не оставалось времени, а раз не получалось изображать из себя чопорную даму, платье я подобрала тоже менее строгое, чем обычно. Светло-голубое, с открытыми плечами, но скромным вырезом и струящимся шелковым подолом.
Отражение в зеркале мне понравилось — лучистые синие глаза, ямочки на щеках, волосы, рассыпавшиеся по плечам свободной волной и слегка вьющиеся на концах. Ресницы хорошо бы подчеркнуть тушью, но времени не осталось. Я сунула ноги в босоножки и помчалась по коридорам, надеясь, что не вляпаюсь по дороге в неприятности.
Самая главная неприятность ожидала меня в конце пути. Перед ней померкла и разодранная на лестнице коленка (хорошо хоть платье уцелело и ссадину скрывало), и сломанный при падении ноготь, и даже то, что я запуталась перед этим в шторах, которые вешали две немолодые и пока незнакомые мне женщины.
Их возмущение было искренним, я получила выговор и чувствительный магический заряд в зад, рассыпалась в извинениях и понеслась дальше. Еще три года назад я, наверное, задрала бы нос и обязательно донесла до всех вокруг, что я не просто мимо пробегающая встрепанная девчушка, а личная помощница. Нас учили, что это звучит гордо. Но сейчас мне было наплевать — только бы успеть, а с имиджем и значимостью можно разобраться позже. Все равно судить обо мне будут по делам, а не по статусу. Пока ничего полезного для академии я не сделала. И оправдывало меня лишь то, что прошел всего один рабочий день.
Знала бы я, куда тороплюсь. В кабинете ректора не было, зато изрядно смущающийся после утренних происшествий призрак-охранник указал мне дорогу. Хорошо хоть не дал, как в старых сказках, летящее перышко, за которым герою стоит следовать, чтобы попасть к месту назначения. Призрак-охранник с печальным вздохом потащился провожать меня сам. В соседнее крыло, через роскошные апартаменты (я не хотела думать, кому они принадлежат), на открытую площадку-балкон на одной из башен.