– Много света! Лучики, исходящие от других людей. Им всем нравится мой костюм! – засияла женщина.
– Теперь ты уже не боишься?
– Нет, ни капли!
– Готова ли ты начать настоящую жизнь? Без шелухи и претензий к миру? – старик задал решающий вопрос.
– Думаю, да! – кивнула Элина.
– Тогда пришло твое время жить на полную! И напоследок познакомься с этими историями. Сохрани их в своей копилке опыта».
Мышка Нюсси никогда не видела солнечного света. Впрочем, ей незнакомы были и теплые капли дождя, и раскаты грома. Все мировоззрение Нюсси ограничивалось периодическими скрипом и боем, а также громким «Ку-ку!». Неудивительно, ведь мышка жила в механизме старинных часов.
Как она туда попала – уже никто не помнил. Возможно, однажды пошла на запах старого сала, которым смазывали болтики. Или залезла полюбоваться кукушкой. Или убежала от назойливого кота. Но, как бы там ни было, мышка жила в часах.
– Мне хорошо живется, – рассказывала Нюсси кукушке по утрам. – Здесь тепло и уютно, кот сюда не доберется, и ночью можно всегда спуститься за крошкой хлеба на кухню.
Кукушка не отвечала. Лишь единственный раз в час, ровно по графику, выдавала извечное «Ку-ку!».
– И не надоело тебе каждый день одно и то же петь? – допытывалась мышка у своей соседки. – Я бы так не смогла. Почему ты молчишь?
Вопросы Нюсси по-прежнему оставались без ответа. Вскоре она прекратила их задавать. «Конечно, чего ей со мной говорить? Ей вот все так радуются, когда она вылетает из домика! Улыбаются, смотрят, хвалят. Маленькие дети вообще от нее в восторге. А что я? Меня никто даже не замечает. Если бы и заметили, тоже бы вряд ли обрадовались. Никому я не нужна..».
Однажды мышке приснился странный сон. Как будто на часах пропала одна цифра. Все вокруг запаниковали, требуя ее вернуть на место. Того, кто вернул, долго хвалили и чествовали.
«А что, это идея! – подумала Нюсси. – Я ведь тоже могу украсть цифру. Потом восхищаться будут мною, а не кукушкой!»
Сказано – сделано. Мышка ловко сняла с циферблата цифру 8 (очень уж похожа на бублики) и спрятала ее в своем домике. Легла в кроватку и стала ждать.
Вечером отсутствия цифры никто не заметил. В доме была суета и шум, резвились дети, взрослые их успокаивали. Никому не было дела до того, что кукушка вылетала из своего гнезда на один раз реже, чем обычно.
Но утром началось невероятное. Папа опоздал на работу. Мама несвоевременно привела детей в садик. Никто не мог понять, что же произошло? Знала только мышка: теперь после семи часов сразу было девять. Один час времени безнадежно терялся.
Вечером история повторилась. И назавтра, и на-послезавтра. Люди стали больше уставать, нервничать, бояться опоздать. Папа ходил на работу с огромными мешками под глазами. Мама украдкой плакала и срывалась на детях. Те, в свою очередь, капризничали и просились на руки.
Спокойствие и радость ушли из дома, казалось, навсегда. Здесь перестал звучать смех, и по вечерам семья больше не собиралась за столом на чаепитие с румяным пирогом. Ведь то самое время, которое обычно посвящалось застолью и шуткам, было потеряно.
Мышка смотрела на людей и не понимала: чего они так суетятся? Ну, подумаешь, какой-то час! За это время можно только и успеть, что почистить одну лапку. Когда же они найдут ее и начнут хвалить?
Этот момент все никак не наступал. За седьмым часом по-прежнему шел девятый. А Нюсси скучала в своем домике.
В одно утро все резко изменилось. Мама и папа встали рано-рано и долго сидели на кухне, что-то обсуждая. Затем подняли детей на час раньше обычного. И неспешно продолжили собираться. Проводили кормильца семьи на работу, щедро снабдив его свежими бутербродами и нежными поцелуями в дорогу. Вприпрыжку побежали в садик. По дороге успели и на горках покататься, и за бабочками с сачком побегать.
Вечером в доме снова было шумно и весело. Приехали бабушка с дедушкой с огромным тортом. Кушали, смеялись, шутили, играли. И не увидели, как мышка тихонечко вернула цифру обратно.
Пропажу, конечно же, заметили. И мышку тоже. Ей подарили приличный кусочек сыра с большими дырками. И даже песенку спели. Теперь у всей семьи всегда было время на добрые дела.
Жила-была старая черепаха. Она была настолько древняя, что даже сама не помнила, сколько ей лет.
– Сколько мне? – спрашивала она у огромного дерева.
Тот молчал, и лишь качал зелеными ветками.
– Сколько мне? – задавала черепаха вопрос кукушке.
Та прокуковала пару раз, а затем спряталась в кустах.
– Никому я не нужна, – ворчала черепаха. – Ведь когда-то я была молодой, всех обхаживала, кормила, помогала. И вот постарела – и где же заслуженный отдых?
Ее муж давно ушел в мир иной. Впрочем, он был где-то на полвека старше. Дети жили за два болота от нее, и все равно старались приходить почаще в гости. Но время у черепах течет по-другому. Вот и получалось навещать мать где-то раз в десять-пятнадцать лет.
В то утро черепаха сидела в своей норе и грустила. День не задался.
– Почему я такая несчастная? – бубнила под нос черепаха. – Дряхлая старуха, ноги не ходят. Хоть бы поскорее все это закончилось.
– Что случилось? – участливо поинтересовалась лягушка.
– Тебе не понять. Ты молодая, вся жизнь еще впереди. Лапки проворные, глаза острые, эх… Не то что я, старая развалина.
– Ой, какая зануда, – шепнула про себя лягушка, а вслух сказала: – Прости, мне некогда болтать, дела, понимаешь ли, – нырнула в болото и только ее и видели.
Следом появилась выдра.
– Привет, черепаха! Ты чего нос повесила?
– Ничего ты не понимаешь. Вон какие у тебя сильные лапы, мощное туловище. А я – никчемная и больная.
– Что ты такое говоришь? Посмотри, как красиво восходит солнце, – махнула выдра в сторону поднимающегося на горизонте алого диска.
– Тоже мне, удивила. Глаза бы мои его не видели.
– Зря ты так, – вздохнула выдра и уплыла.
Черепаха снова осталась одна. Как обычно, она
начала причитать и жаловаться на жизнь. И вдруг услышала странные слова.
– Спасибо тебе, солнышко, за новый день! За то, что у меня есть возможность жить. За эти долгие годы, подаренные мне просто так. За улыбки и полеты, за родных и близких, за мой дом и друзей.
Это мудрая сова делала утреннюю зарядку и приговаривала мантру.
– Хм… – буркнула старая черепаха. – Ведь она, пожалуй, старше меня. И явно нездорова. Чему же она радуется?