Приказываю – принять на борт предельно возможное количество топлива и боеприпасов. Пилотов с находящихся в ремонте судов забрать с собой. Проживающие на базе семьи военнослужащих – эвакуировать, используя возможности судов флота. Всё.
Отключившись, Беренгардия грустно улыбнулась.
Если всё кончится хорошо, то даже в лучшем случае ее ждет почетная отставка. Пусть и со всеми положенными благами и красивыми словами, но отставка.
В сущности, так ли это страшно ей, уже третий год служащей сверх предельного срока?
Беренгардия фон Леннен была матерью троих детей, бабушкой пятерых внуков, а недавно обзавелась правнучкой.
И ей очень не хотелось, чтобы с ее семейством произошли какие бы то ни было неприятности.
А ее личные неприятности по службе… Да ну их к Лилит!
…Когда спустя восемь часов, посередине очередного рапорта о вылете очередного соединения, вдруг включилась боевая трансляция и голос Моники Киллигру, флагманского связного, начал, запинаясь, передавать сообщение о случившемся с соединением командующего, Беренгардия не испугалась и не удивилась.
Даже не испытала того удовлетворения, которое обычно ощущают те, кто вопреки общему мнению предсказывает неприятности – мол, вы не верили, а всё вышло по-моему.
Просто облегчение, что всё было сделано правильно, и теперь у Амазонии будет немного больше шансов в предстоящей схватке.
Уже шесть из каждых десяти остававшихся на Зене кораблей покинули ее, и, даже если в ближайшие часы тут окажется флот Темной Лиги, они не найдут ничего, кроме этой покрытой на пять шестых ледниками и тундрой планеты.
Впрочем, нет. Увы, нет.
Останется еще очень многое – куда больше, чем ей хотелось бы тут оставить.
Останутся два авианосца в космодоке и один – в наземном. Останется военный городок, в котором прошли последние десять лет ее жизни. Останутся склады, которые целиком вывезти всё равно не успеть.
Останутся пустые наземные сооружения. Останутся орбитальные форты, чьим командам останется только надеяться на удачу.
Если (когда) враг явится сюда, им предстоит только принять бой… И да будет Великая Мать милостива к ним после смерти!
Центральная система Амазонийской империи. Следующий день
Корабли стремительно покидали орбиту Амазонии. Впереди шла «Ипполита Великая». За ней тройным ордером линейные крейсера – корабли первой линии: «Буря», «Цунами», «Вьюга», «Метель», «Бора», «Трамонтана»…
Усиленная эскадра, охранявшая тронный мир империи. Наследница знаменитой Особой эскадры, сама превосходившая многие флоты весьма крупных космических держав, но всего лишь небольшая часть ВКФ.
Они шли в точку соединения, лежащую между созвездиями Гидры и Цапли, куда уже вылетели все четыре амазонийских флота. Вернее, три плюс остатки Западного.
В кают-компании флагмана императрица выслушивала доклад начальника штаба – Ровены Макферсон. Слушала она молча, время от времени только кивком головы отмечая какой-либо из абзацев доклада или реплику, вставляемую командирами кораблей.
На ней был ее обычный штатский костюм, и лишь гербовый медальон выдавал в ней правительницу империи. И это, как ни странно, сразу давало понять, кто среди этих обмундиренных дам – главный. А заодно и успокаивало им нервы.
Ибо подсознание их фиксировало: императрица не в форме, а значит, дела еще не так плохи.
Впрочем, не в форме она была лишь в прямом смысле слова.
Не осталось ни следа от той полупьяной истерички, какую имела сомнительное удовольствие созерцать Анна Снежнецкая ровно восемнадцать часов назад.
Несколько капель диметилкабризонилионазинола в смеси с настойкой из корня куркурана новоригельского пустырного выгнали все следы злоупотребления спиртным. Глаза блестели от экстракта пантов корийского оленя: последние сутки отняли массу сил, и требовалось их чем-то поддержать.
После того как Макферсон закончила говорить, императрица долго молчала.
– И что дальше? – спросила она наконец. – Вы ждете, чтобы я всё это утвердила, да?
– Так точно, – закивали штабисты.
– Вы помните, кто я такая? – спросила, не скрывая иронии, Ипполита.
– Вы – наша государыня, верховный главнокомандующий… – смешавшись, пробормотала вице-адмирал.
– Мое последнее звание на флоте – лейтенант-командор, – сухо поправила императрица. – Всего-навсего лейтенант-командор. И это не вы должны у меня просить совета, а я у вас! Всё, идите.
Оставшись одна, она опустилась на колени, сложив руки на груди в молитвенном жесте.
Она не была истово верующей. Официальная религия Амазонии с культом Великой Матери воспринималась ею больше как формальность. Но теперь она молилась. Молилась даже не Богине, которую так часто поминала, а Богу. Творцу, Высшему разуму, Спасителю – кто бы он ни был. Молила помочь ее народу. Молилась истово, как не молилась никогда.
«Прошу, помоги нам, я знаю – ты добрый! Спаси же моих подданных! Помоги победить тех, кто служит твоему Врагу! Пусть я много грешила, но не наказывай за это невинных! Неужели мало того, что я лишилась любимой дочери?!»
Ничего, кроме как молиться, ей уже не оставалось: она сделала всё, что могла.
Теперь надежда была только на флот, да еще на Высшую Силу.
…В рубке «Бури» горел неяркий зеленоватый свет боевых ламп – специально подобранный, чтобы не болели глаза во время долгих напряженных вахт военного времени.
Герцогиня Ирина Снежнецкая, бывший статс-секретарь императрицы, а ныне – старший офицер связи Ставки Главнокомандующего, в очередной раз проигрывала ситуацию.
Пока ничего слишком уж страшного вроде бы не просматривалось.
Высокое собрание, вдоволь пошарившее в белье августейшей семьи и отметившее свою встречу дракой – герцогиня Ирина невольно потрогала заклеенную биопластырем бровь, рассеченную брошенным в нее кем-то антикварным канделябром, которую только чудом не увидела вся империя, – разлетелось кто куда. Одни – на военные корабли и базы, которыми они командовали, другие – на вверенные им планеты, дабы готовить их к неизбежной (и, скорее всего, долгой и трудной) войне.
Оппозиция полностью деморализована разоблачением постельных проделок их вождя.
История с беглой принцессой, будем надеяться, вскоре разрешится, девочка одумается и вернется домой. Главное сейчас – Лига.
Подперев голову руками, герцогиня напряженно обдумывала обстановку.
Противник им попался, что и говорить, необычный, другого такого и не найти.
Человечество, еще в незапамятные времена расселившись по Вселенной (такие незапамятные, что даже его прародина была неведома с точностью), реализовало на других планетах, кажется, все возможные варианты устройства своей жизни.