Женщины проявляли себя ловкими, хладнокровными, изобретательными и умелыми воинами. Там, где Лига атаковала классическими «стаями» и ордером – боевая коробка – «комбат бокс», амазонки вовсе не пытались швырять навстречу извергающим огонь скопищам такие же точно массы металла.
Они расступались, после чего начинали жалить со всех сторон, как пчелы – разъяренного медведя, вынуждая противника не сосредоточивать огонь, а наоборот – его рассеивать. Или же пропускали через свои порядки первый эшелон противника, после чего обрушивались на более слабый второй эшелон и затем зажимали основные силы врага, словно между молотом и наковальней. Когда в дело вступали истребители, то ситуация тоже складывалась не в пользу сатанистов. Искусно действуя мелкими группами, но в то же время не теряя способность работать сообща, амазонки вклинивались в слабые места атакующих волн, раздирали бой на тысячу мелких схваток, ухитрялись завертеть врага в карусели боев один на один и тоже выходили победителями. Будь среди бесопоклонников знатоки психологии, они наверняка бы сказали, что женщины ведут рисунок боя так же тщательно и прихотливо, как издревле вышивали узоры на платках и гобеленах. Но таковых среди «черных» не оказалось. Психология сразу же после победы Черной церкви была объявлена еретической наукой, ибо известно, что название его происходит от древнейшего слова «психо», что означает – душа. А у истинного слуги Люцифера никакой души нет и быть не может, а есть сома, его жизненная сущность, которая после смерти индивида вливается в сонм слуг Великого Господина Диавола или идет ему в пищу. В очередной раз Лига споткнулась на своей косности и шовинизме. В эти часы сатанисты платили полной мерой за их презрение к противнику, презрение к «человеческому фактору» и ко всему прочему, что поклонники Милостивого Дьявола считали всего лишь мусором и выдумкой жалких слабых людишек, не знающих истинной веры.
Да, Лига еще не понимала, что за войну она начала…
Двести парсеков от места битвы. Борт «Пассата»
В дверь каюты постучались. Можно сказать, в самый неподходящий момент.
Вернее сказать, еще бы минуты три, и момент был бы действительно неподходящим.
– Кто? – спросил Александр.
Дверь распахнулась (опять забыл запереть!), и в каюту заглянуло озабоченное лицо Клайва.
Милисента, как и положено благовоспитанной девице из земных фильмов, тут же спряталась с головой под одеяло и сделала вид, что ее тут нет.
– Что случилось? – В голосе Михайлова прорвалось недовольство.
– Капитан, тут есть один важный разговор, вы не выйдете ко мне?
– Извини, моя хорошая: служба, – шепнул Михайлов девушке, поднимаясь.
Натянув брюки и футболку, Александр вышел в коридор, не забыв прикрыть дверь.
– Ну, что у тебя?
– Александр, – озабоченно сообщил Льюис вполголоса, – не хотел болтать по трансляции: мало ли…
– Короче – что случилось? – Александр уже догадался, что произошло нечто не очень приятное – иначе бы Клайв не оставил вахту.
– У меня ничего. А вот прямо по курсу… В общем, впереди идет бой.
– Бой? – пошевелил бровями Александр. – Что за бой?
– Что за бой? – довольно сердито передразнил его Клайв. – Бой, он и есть бой – люди бьют друг другу морды, как это у них и принято.
– Подожди, дружише, объясни всё толком. Кто дерется, как далеко и сколько их?
– Много, очень много, Алекс. – Клайв хмыкнул.
– А конкретнее? Двадцать, тридцать?
– Двадцать? – скривился инженер. – Да их там сотни! И всё это безобразие у нас прямо по курсу.
– Даже так? – На этот раз Александр был явно обеспокоен.
– Да, именно так. И мы прем в самое пекло. Что самое паршивое: уклонение уже невозможно. Мы можем, конечно, уйти в прыжок, но тогда есть определенный риск выскочить прямо в этой катавасии.
– Ладно, пошли посмотрим.
Некоторое время Михайлов разглядывал экран курсового сканера, большую часть которого занимали вуалевидные вспышки и быстро гаснущие черточки.
Первые – излучение работающих на полную мощность тахионников, вторые – следы взрывов.
Вот расцвел призрачный цветок, чтобы сразу исчезнуть, за ним – второй, третий.
Александр и Клайв переглянулись: они хорошо знали, что именно так выглядит с предельной дистанции взрыв звездолета.
– Позови Георга и Джейка, – принял решение капитан. – Будем думать…
Мобильный штаб флота Темной Лиги «Адский сад». Сектор Черной церкви, жилые помещения
– Дорогой, я вся сгораю от любопытства – мы уже победили?
– М-м-м, милочка, ты понимаешь, я был занят… Поручение Гроссмейстера… – промямлил Мани Грейтман.
– Понимаю, понимаю. – Кали Миногова, верховная жрица Лилит уселась объемистой пятой точкой прямо на письменный стол перед ним. – Но, надеюсь, всё уже скоро кончится?
– Да, наверное… детка, – выдавил из себя Мани.
– Да, да, конечно! – радостно закивала его супруга. – А когда мы завоюем эту ужасную Амазонию, у нас будет большое поместье и рабыни, много рабынь. И я наконец смогу осуществить свою мечту… Ты, конечно, разрешишь своей любимой Калечке иногда полакомиться кровушкой какой-нибудь из этих ужасных девок?
– А-а… – Более внимательный человек, несомненно, заметил бы в глазах Мани Грейтмана неподдельный ужас.
– Ну конечно, пусик. Я понимаю и не прошу многого: я знаю, ты человек экономный. Ну, хотя бы одну в месяц, одну за целый месяц – ты мне разрешишь? Мы же не обеднеем, если раз в месяц твоя пусечка взрежет горлянку у какой-нибудь из них?
Это «взрежет горлянку», выдававшее в дородной и солидной и, несмотря на всю косметику, благообразно выглядящей архижрице бывшую девчонку из уличной шайки с окраин, и доконало Мани Грейтмана.
Он в изнеможении прикрыл глаза, но и это не помогло.
Он буквально воочию видел ее такой, какой она была лет двадцать с чем-то назад.
Патлатая распутная девка, пахнущая потом и дешевыми сигаретами, повисшая на шее у такого же грязного и мерзкого паханенка мелкой бандочки – одной из тех, что наводили ужас на них – детей из благополучных семей.
Приблатненная дешевая шлюшка откуда-нибудь с бывшей Христиновки, Кристмасхилл или Благолепной слободы – самых злачных районов Дита, тогда еще просто Боолтбурга, недавно переименованных по указу очередного мимолетного Великого Гроссмейстера в Анти-христиновку, Хеллоуин-пойнт и Бесовские Дворики. (Да, как раз тогда было время, когда не успеет новый Гроссмейстер принять бразды правления, как смотришь, уже «милостью Дьявола покинул мир сей». «Милостью Дьявола и удавки», как перешептывались тогда.)
Вот он, дрожа, стоит перед такой компанией – мальчик в чистенькой (нет, уже помятой и запачканной) школьной форме, с новеньким ноутбуком – впрочем, нет, ноутбук успел перекочевать кому-то из этих, а под глазом у него – свежий «фонарь». И вот такая тварь, нацепившая только что снятые атаманом с него часы, плюнув ему на брюки, хрипато цедит: «Вякнешь кому – найдем и взрежем горлянку!» И маленький Мани понимает – не шутит ведь! Эта – взрежет.