– Пришли полицейские, – выдал Бишоп. – Мы пытались тебе сказать.
– Зачем? – спросила Хезер.
– Они считают, что пожар возник не случайно, – пояснил Бишоп. – Что кто-то намеренно сжег дом.
– Но это действительно был несчастный случай, – настаивала Нэт.
– Ради бога, вы оба! – миссис Велец начала терять терпение. Хезер удивилась уже тому, что она сказала «ради бога». – Прекратите! От вашего вранья никому не будет лучше. Это все из-за этой игры – Паники, или как вы там ее называете. И даже не пытайтесь притвориться, что это не так. Полиции все известно. Все кончено. Если честно, то я не ожидала от вас такого. Особенно от тебя, Бишоп.
Бишоп открыл рот, затем снова закрыл. Интересно, он собирался сказать что-то в свое оправдание? Но тогда он предал бы их с Нэт. Ей стало ужасно стыдно. Паника. Это слово, громко сказанное вслух в этом чистом белом месте, даже прозвучало ужасно.
Миссис Велец снова заговорила нежным голосом:
– Тебе нужно рассказать им правду, Хезер, – сказала она. – Расскажи им все, что знаешь.
Хезер заволновалась.
– Но я ничего не знаю, – ответила она и выдернула руку из руки Бишопа. Ее ладони начали потеть. – Почему им нужно расспросить именно меня? Я ничего не сделала.
– Человек умер, Хезер, – сказала миссис Велец. – Это очень серьезно.
Вначале Хезер подумала, что она ослышалась.
– Что?
Миссис Велец выглядела удивленной.
– Я думала, ты знаешь. – она повернулась к Нэт: – Я была уверена, что ты ей скажешь.
Нэт ничего не ответила.
Хезер повернулась к Бишопу. Казалось, что ее голова слишком долго поворачивается на шее.
– Кто? – спросила она.
– Малыш Билл Келли, – ответил Бишоп. Он попытался снова взять ее за руку, но Хезер ее убрала.
Какое-то время Хезер не могла говорить. В последний раз, когда она видела Малыша Билла Келли, он сидел на автобусной остановке и кормил голубей с ладони. Когда она улыбнулась ему, он радостно помахал рукой и сказал: «Привет, Кристи». Хезер не знала, кто такая Кристи. Она едва знала самого Малыша Билли – он был старше ее и несколько лет служил в армии.
– Я не… – Хезер сглотнула. Мистер и миссис Велец внимательно слушали. – Но он не был…
– Он был в подвале, – сказал Бишоп. Его голос задрожал. – Никто не знал, что он был там. И ты не могла этого знать.
Хезер закрыла глаза. Перед ее внутренним взором запрыгали огоньки. Фейерверки. Дым в темноте. Она снова открыла глаза.
Мистер Велец вышел в коридор. Дверь была наполовину открыта. Хезер услышала бормотание и скрип чей-то обуви на кафельном полу.
Отец Нэт снова заглянул в комнату. Он практически выглядел виноватым.
– Полицейские здесь, Хезер, – сказал он. – Пора.
Додж
– Можно мне воды?
На самом деле Додж не очень-то хотел пить – он просто хотел выиграть время, посидеть, восстановить дыхание и осмотреться.
– Конечно. – Коп, который поприветствовал Доджа и проводил его в маленький кабинет без окон, на двери которого висела табличка «Офицер Садовски», не переставал улыбаться, будто бы он был учителем, а Додж – его любимым учеником. – Посиди здесь, я сейчас вернусь.
Дожидаясь офицера Садовски, Додж сидел очень спокойно, на случай если за ним наблюдают. Ему не пришлось вертеть головой, чтобы все рассмотреть: стол, заваленный горами желто-коричневых папок; полки, забитые еще большим количеством бумаг; древний телефон, выключенный из розетки; фотографии нескольких пухлых улыбающихся младенцев; настольный вентилятор.
Офицер вернулся через минуту с картонным стаканом воды. Он старался быть дружелюбным.
– Тебе комфортно? Вода подойдет или, может, хочешь газировки? Или еще чего-нибудь?
– Все хорошо. – Додж сделал глоток воды и чуть не поперхнулся. Она была омерзительно теплая.
Садовски или не заметил этого, или сделал вид.
– Рад, что ты решил зайти и поговорить с нами. Ты ведь Дэн, так?
– Додж, – ответил Додж. – Додж Мэйсон.
Садовски сел за стол. Откинувшись на кресло, он устроил показательное выступление, перебирая бумажки, улыбаясь, как придурок, и вертя в руках ручку. Он старался выглядеть естественно. Но Додж заметил листок белой бумаги, на котором было написано его имя.
– Точно-точно. Додж. Такое имя сложно забыть. Так чем я могу помочь тебе, Додж?
Додж не купился на эту удочку. Ни на секунду. Глаза офицера Садовски были узкие и живые. Его челюсть напоминала правильный треугольник. При желании он легко превращался в старого злого ублюдка.
– Я пришел, чтобы поговорить о пожаре, – ответил Додж. – Я решил, что рано или поздно вы захотите обсудить это со мной.
Прошло два дня с тех пор, как Додж проснулся в больнице. Два дня в ожидании того, что в дверь постучат копы и начнут допрашивать его с пристрастием. Ожидание и раздражающее чувство беспокойства были хуже всего.
Поэтому чуть раньше этим утром он проснулся и решил, что больше не будет ждать.
– Ты – тот самый парень, который ушел из больницы в воскресенье утром, так? – Ну конечно. Как будто он забыл. – Мы как раз хотели поговорить с тобой. Почему ты убежал оттуда в такой спешке?
– Моей сестре… нужна помощь. – с опозданием он понял, что ему не следовало упоминать Дэйну. Это только заведет разговор не туда.
Но Садовски уцепился за этот факт:
– Какая помощь?
– Она – инвалид-колясочник, – ответил Додж с некоторым усилием. Он ненавидел говорить это вслух. Тогда слова становились реальными и звучали как приговор.
Садовски сочувствующе кивнул:
– Точно. Несколько лет назад она попала в автокатастрофу, правильно?
Мудак. Значит, он действительно пытался разыграть из себя ничего не знающего копа. Что ж, он хорошо подготовился.
– Ага, – ответил Додж.
Он думал, что офицер спросит у него что-нибудь еще, но тот просто покачал головой и пробормотал:
– Жаль.
Додж потихоньку начал расслабляться. Он отпил воды. Хорошо, что он пришел сам. Так он выглядел увереннее. Был увереннее.
Неожиданно Садовски спросил:
– Додж, ты что-нибудь знаешь об игре, которая называется Паника?
Хорошо, что Додж уже проглотил воду, иначе он бы подавился. Он пожал плечами:
– Не знаю. У меня никогда не было много друзей.
– Ну, парочка-то есть, – возразил Садовски. Додж не знал, к чему он клонит. Офицер снова посмотрел свои записи. – Хезер Нилл. Натали Велец. Наверняка кто-то из них пригласил тебя на ту вечеринку.